«Ничего мне не придется! – Ричард Бейдеван в противоположность Луису говорил громко. – Убирайтесь! Приходите завтра».

«Завтра будет слишком поздно», – в тоне Луиса чувствовалась угроза.

Честно говоря, возможно, это мне только показалось, ибо уже в следующую секунду Луис беззаботным голосок крикнул Альберту:

«Вы продолжайте веселиться, а я пойду… Альберт, не давай Tee больше пить. Это может плохо кончиться».

«Плохо кончится? Это обо мне? – Tea Кильсеймур засмеялась пьяным смехом, перестав барабанить по роялю. – Лучше скажите это Ричарду!»

«Не обращай внимания, – Альберт как будто смутился. – Пойдем, я тебя провожу».

«Спасибо, как-нибудь и сам дорогу найду», – отмахнулся Луис.

Tea Кильсеймур с треском захлопнула крышку рояля. Магнитофон в эту минуту также заиграл потише. Поэтому можно было услышать приглушенный звук шагов Луиса. Скрип лестничных ступеней сопровождал его путь до первого этажа. Вслед за этим по логике вещей должен бы раздаться звук захлопываемых наружных дверей. Но его мы не услышали.

Грегор Абуш с улыбкой взглянул на меня:

– Красноречиво, не правда ли? По-моему, Луис спрятался где-то на нижнем этаже, чтобы дождаться там дальнейших событий.

– Тоща получается, что пистолеты спрятал он. Вынес из дома и бросил в какой-нибудь мусорный контейнер. Опять-таки, спрашивается, с какой целью, – продолжал я размышлять вслух.

– Чтобы снять подозрения с Теи Кильсеймур? – Грегор Абуш, судя по тону, по-прежнему не имел рабочей гипотезы. – Но это, мой друг, то же гадание на кофейной гуще, которым мы занимаемся с вами уже много часов. Время от времени, признаюсь, просто впадаю в отчаяние… Голова раскалывается.

– У меня тоже, – признался я.

– Что делать? В этом доме можно найти все, что угодно, только не таблетки от головной боли. У меня был спрятав аспирин, но Президент слопал подчистую. Должно быть, считает изысканным десертом. Наше единственное спасение – пытаться подлечиться алкоголем.

– Надеюсь, не до такого убийственного состояния, как у Теи Кильсеймур, – пошутил я.

– Сейчас она уже порядком протрезвела, – заметил Грегор Абуш. – Следовало бы ее допросить.

Каждый из нас выпил почти по стакану бренди, разбавленного одним лишь льдом. Когда мы закончили эту своеобразную лечебную процедуру, в окна уже заглядывала размытая водянистая заря.

Первым пришлось допросить Оливера Дэрти.

Когда мы явились в полицейское управление, нам сразу же сказали, что Дэрти до самого утра не давал покоя дежурному. Без конца барабанил в дверь камеры, требуя, чтобы его провели к начальнику полиции.

Я уже успел привыкнуть к не совсем обычным для работника полиции методам, которых придерживался Г регор Абуш. И сейчас он не приказал, как полагалось, привести Оливера Дэрти в свой кабинет. Сам заглянул в камеру предварительного заключения, разыгрывая из себя знакомого, пришедшего отдать визит вежливости.

Двери камеры оставались открытыми, придавая допросу неофициальный характер. Даже о такой мелочи начальник полиции позаботился.

Увидев нас, Дэрти пружинисто вскочил с топчана, на котором дремал. Грегор Абуш велел мне пока оставаться в коридоре.

– Господин Дэрти, вы не возражаете против того, что в нашем разговоре примет участие господин Латорп? – вежливо осведомился он.

– Разумеется, не возражаю! – Дэрти нервно замахал руками, давая понять, что любое предложение начальника полиции будет встречено с одобрением.

Только после этого Абуш пригласил меня, затем сказал:

– Садитесь.

Видно было, что Дэрти усидеть на месте нелегко. По его лицу ежесекундно пробегал нервный тик, пальцы вцеплялись в край топчана, выпрямлялись.

– Что вам известно о Карпентере? – начал Грегор Абуш.

– В каком смысле? – опешил Дэрти.

– Вы уже знаете, что он…

– Да, да… Как ужасно! Всю ночь я не смог сомкнуть глаз… Я не хотел этого, поверьте мне, не хотел. Если бы я знал, что Альберт… я бы его собственными руками задушил!..

– Он и так мертв, – прервал Грегор Абуш.

– Да, да. Я все знаю, – лицо Дэрти передернулось. – Мне Альберта ничуть не жалко. После того, что он сделал с Карпентером…

И скороговоркой, словно стремясь скорее освободиться от давившего его груза, Дэрти выложил свою версию.

Остановить это словоизвержение не удавалось. Дэрти походил на человека, который долго страдал дефектом речи, а после устранения его хочет разом наверстать упущенное.

Едва ли стоит цитировать его нервозное сумбурное повествование. Поэтому я ограничусь выдержками из официального протокола, составленного впоследствии сержантом Александером.

«Вначале мне казалось, что для рекламирования Альберта Герштейна уже сделано все, что только возможно. Документальный фильм об Александрии, художественный фильм, в центре которого ограбление банка, – этого вполне хватало, чтобы подогреть интерес публики. Потом до меня дошло, что я упустил из виду еще одну грандиозную возможность. Если имитация ограбления превратится в настоящее нападение на банк, это будет колоссальной сенсацией.

Я поговорил с Альбертом Герштейном и Уолтером Карпентером.

Карпентер согласился с моим предложением, правда, потребовав за свои услуги порядочную сумму. Он считал, что ничем не рискует, ибо, что бы ни случилось, он всегда сумеет сказать, что только выполнял мои указания и до последнего момента не имел ни малейшего понятия, что готовится настоящее ограбление.

Альберт вначале упрямился. Но в конце концов мне удалось его переубедить. Я ему дал понять, что глупо было бы не использовать идеальную возможность для оригинальнейшей рекламы. Участие в мнимом налете на банк сделало бы Альберта в глазах широкой публики романтическим героем.

Ричарда Бейдевана и Тею Кильсеймур в свой замысел я не посвятил. Зная, что они в свое время были связаны с Винцентом Басани, и опасаясь, как бы тот, прослышав про мой проект, не приготовил мне какой-нибудь сюрприз, я решил не говорить им ничего. Учитывая, что Басани в прошлом был гангстером, следовало ожидать, что подозрения падут на него. Этого он мне ни в коем случае не простил бы.

Ричарду Бейдевану я уделил чисто пассивную роль. Предыдущим вечером я по телефону разговаривал с Ионатаном Крюдешанком, пытаясь добиться его согласия на съемки центрального эпизода в его банке. Я нарочно не довел переговоры до конца, сказав, что или приду сам, или же явится режиссер фильма Ричард Бейдеван для окончательной договоренности.

Я велел Альберту сказать Ричарду Бейдевану, что завтра в 10 часов (я имею ввиду следующий день после телефонного разговора) он должен прийти к Ионатану Крюдешанку. В свою очередь, я намеревался примерно в половине одиннадцатого позвонить банкиру лично, чтобы отвлечь его длительной беседой. Визитом Ричарда Бейдевана и телефонным звонком я собирался убить двух зайцев сразу.

Во-первых, задержать Ионатана Крюдешанка дома, ибо из-за его внезапного появления в «Палате Гермеса» все могло пойти насмарку. Во-вторых, находясь в это время у банкира, Ричард Бейдеван не узнал бы сразу, что центральный эпизод снимают без него. Это двойная хитрость полностью оправдала себя. Ни тот, ни другой не сумели помешать разработанной мною операции.

Надо было считаться с тем, что Ричард Бейдеван, не любивший ходить пешком, поедет к Ионатану Крюдешанку на лендровере, предоставленном съемочной группе. В свою очередь, я приказал Альберту следить через окно за появлением машины. Как только Ричард Бейдеван подъедет, ему следовало быстро замаскироваться, сесть в лендровер и подъехать к банку кратчайшим путем – через примыкающий к его дому пустырь и центральный городской сквер.

Я посоветовал Альберту до этого посидеть с Луисом за бутылочкой, а свое отсутствие объяснить походом в магазин за новой порцией спиртного. После ограбления Альберт, олицетворяя полную невинность, возвратился бы домой с только что якобы купленной бутылкой.