И тут же припомнилась Бетти. То, как он вытащил ее мокрую, в обвисшем платье, со спутанными волосами. А щемящая боль в сердце вызвала из памяти и образ подростка, что стоял на плотине и торжествующе кричал:

– Леди Элизабет похожа на мокрую кошку! Леди Элизабет мокрая кошка! – словно заведенный, он прыгал и прыгал по плотине на одной ножке и радовался, радовался неизвестно чему…

А маленькая Бетти прижималась с рыданием к Гарольду и, пачкая его темно-зеленой тиной, облепившей ее волосы, руки и платье, жалобно просила:

– Найдите сетку, сэр! Найдите шапочку, сэр Странствующий Рыцарь! – и только спустя годы он узнал от своей жены, что она тогда потеряла золотую шапочку с вплетенными в нее крупными жемчужинами. – Спасибо Вам, сэр Странствующий Рыцарь! Вы спасли меня! – и крупные слезы катились по ее испачканному лицу, оставляя светлые дорожки.

Столько лет прошло, а он, оказывается, помнил мельчайшую подробность того давнего утра, и особенно – злорадный смех и дикое, непонятное веселье племянника.

Его воспоминания были прерваны появлением именно Эмерика, его «верного» управляющего:

– Милорд, опять Вы грустите? Зажечь свечи? – он вошел так тихо, без стука, что Гарри показалось, будто молодой человек возник в его кабинете из сгустка теней и призраков прошлого, всегда бродящих в сознании.

– Я греюсь, Рик, после грозы и вспоминаю былые годы. – Гарольд поднялся в полный рост и неспешно прошелся босыми ногами по ковру.

Ноги согрелись и теперь ощущали приятное прикосновение шершавой поверхности килима. Гарольд вообще не любил мягкую домашнюю обувь. В спальне и кабинете он предпочитал разгуливать босиком и обувался только в присутствии гостей. Племянника он таковым не считал.

Эмерик сразу как-то съежился и сник. Наверно, потому что Гарольд был выше племянника ростом и шире его в плечах. Эмерику больше нравилось, когда в его присутствии Гарольд сидел. Возможно, лишь рядом с сидящим, и от этого казавшемся не столь высоким, Гарольдом, он чувствовал себя более полноценным и мужественным.

– Рик, для того, чтобы носить подсвечники есть слуги! К тому же я люблю зажигать огонь самостоятельно! – Гарольд взял из рук племянника подсвечник и поставил его на каминную полку. Огонь свечей магически отразился в зеркале, и кабинет стал казаться каким-то заколдованным, мистическим местом, а тени в нем – призраками, проникшими в замок извне. Таинственно закачались тяжелые шторы на окнах и портьеры в дверных проемах и арках, за которыми скрывались ниши с восточными вазами в рост человека.

– Ужин готов, сэр! – Эмерик стоял навытяжку, точно вышколенный слуга. Эта его готовность к услугам и выставляющаяся напоказ преданность всегда претили Гарольду. – Подать в кабинет, сэр? Или выйдете в столовую?

– Пусть подают в гостиную! Там уютнее, чем в столовой. Пожалуй, Рик, мы вместе отужинаем в гостиной! Люблю семейные пиршества! И Жанет пусть посидит с нами в качестве гостьи! – он чувствовал, что все делает именно так, как запланировал Эмерик. Опасная игра с коварным противником вдруг показалась интересной. – И, пожалуйста, если не трудно, пришли старого Марка Картера. Пусть поможет мне одеться подобающим образом. Да и тебе, Рик, советую переодеться к столу, как подобает настоящему аристократу. Сегодня Вы мой гость, сэр Эмерик Ноттингем!

Марк появился в кабинете лорда Гарольда Ноттингема во всем блеске. Он был облачен в отглаженную черную ливрею с золочеными галунами, седые бакенбарды тщательно расчесаны и уложены, будто при помощи парикмахера – волосок к волоску. На ногах сияли начищенные до блеска башмаки. Белоснежные чулки без единой складочки и пятнышка, обтягивали жилистые, сильные икры.

– Добрый вечер, милорд! – Марк Картер почтительно склонил голову, мгновение спустя поднял ее и, внимательно посмотрев на хозяина, замер в ожидании распоряжений.

– Принеси все, что полагается надевать на торжественный прием, Марк! – старик замер, изумленно приоткрыв рот, но вышколенная сдержанность взяла верх над удивлением:

– С переменой стола, милорд? – уловив еле заметный хозяйский знак, он понимающе вытянулся. – Слушаюсь, милорд! Прикажете исполнять?

Слуга неторопливо вышел из кабинета, но очень быстро вернулся уже с парадным костюмом хозяина:

– Прошу, милорд!

Одеваясь, Гарольд соображал, что, похоже, все делает верно. Он ощущал себя королем, во владениях которого зреет заговор. А что воодушевляет в такие мгновения людей, оставшихся королю верными? Конечно, спокойствие господина и его собранность. Собранность и спокойствие – вот основа дисциплины и безоговорочного послушания. Поведение старого слуги было этому лучшим подтверждением. Это замечалось по строгому выражению его лица, одобрительным взглядам и вежливой предупредительности. Марк являлся служакой старой закваски и, конечно, предпочитал твердую руку. Покончив с гардеробом, слуга отступил на шаг.

– Вы замечательно выглядите, милорд! – слабая, едва заметная улыбка немного оживила его лицо, и взгляд холодновато-серых глаз слегка потеплел.

Зато его господин был в этом не совсем уверен. Весь последний месяц лорд предпочитал носить одежду более свободного покроя, и потому костюм, выбранный слугой для ужина, вдруг показался неудобным и даже смешным. Нарядный бархатный камзол непривычно стягивал грудь. Начищенные до зеркального сверкания башмаки с золочеными пряжками, выбранные Марком Картером строго по размеру, казалось, нестерпимо жали. Взглянув в зеркало, Гарольд недовольно скривил губы. В кружевном воротнике и манжетах он показался себе надутым, словно неведомо чем гордящийся индюк.

– Спасибо, Марк! Можешь отдыхать! Ты мне сегодня больше не понадобишься! Хотя постой… Можно задать тебе парочку неделикатных вопросов, Марк?

– Постараюсь ответить искренне, милорд! – слуга не сводил внимательного и преданного взгляда с Гарольда.

– Сколько лет ты в замке, Марк Картер?! – лорд в ответ также пытливо изучал лицо старого слуги.

– Всю свою жизнь, милорд! Мне недавно исполнилось пятьдесят четыре года! А начинал я свою службу еще у Вашего батюшки мальчишкой-оруженосцем, сэр! Он был джентльменом очень строгих правил!

Гарольд был доволен ответом, но все же не устоял и продолжил расспросы дальше:

– Умеешь ли ты обращаться с оружием, Марк?!

– Вне сомнения, милорд! Если того потребуют обстоятельства! Это необходимо из-за условий жизни, милорд! – он снова почтительно и с достоинством склонил голову.

Чувствовалось, что старый слуга удовлетворен разговором с лордом. Мало что было сказано, но главное для себя Марк уже уяснил.

Гарольд слегка оправил одежду и, еще раз взглянув на свое отражение, вздохнул:

– Ну, что же, дорогая Бетти, я должен сделать все, чтобы наша с тобой жизнь в замке стала безопасной и безмятежной!

– Похоже, милорд, она еще продолжительное время не будет безмятежной! – позволил себе замечание Картер.

– Посмотрим, дорогой Марк! Посмотрим! – и Гарольд неспешно направился в гостиную.

Он продвигался по коридору торжественными шагами, изумленно наблюдая за поведением своих людей. Все слуги вытягивались в готовности возле дверей, очищенных от многолетней пыли и тщательно отполированных льняным маслом до зеркального блеска. Чехлы с мебели были сняты, а старинная обивка старательно протерта. Гарольд не видел своего замка в таком идеальном состоянии с тех пор, как умер его отец. Кругом тщательно наведен порядок, словно перед приемом очень важных гостей. Твердым, неторопливым шагом лорд Гарольд Ноттингем проследовал в гостиную, где к его приходу уже был сервирован стол на три персоны. Маркиза Жанет де Рамбуйе и сэр Эмерик находились в комнате, ожидая появления хозяина. Маркиза сидела в кресле, жеманно обмахиваясь восточным веером. Эмерик задумчиво стоял перед гобеленом, изображающим сцену рыцарской охоты.

Гарольд приветствовал своих гостей сдержанным кивком головы, хотя ему до смерти хотелось поставить незваную путешественницу на место и показать Эмерику, что в своем замке хозяин только он один. Леди Жанет де Рамбуйе без малейшего зазрения совести вновь начала атаку на лорда: