Она била его снова и снова, пока не разбила губу, не поставила синяк на щеке и не подбила глаз. Тогда она остановилась и хмуро оглядела его.

– Почему ты заставляешь меня поступать так с тобой? В таком виде ты теперь несколько дней не сможешь ходить в школу.

– Пожалуйста, не оставляй меня дома, – принялся упрашивать он ее. – Я скажу учительнице, что упал с велосипеда.

– Она не поверит тебе. Ты же знаешь, какие они, эти учителя. Иди в свою комнату, – распорядилась она. – Сегодня останешься без ужина. Для скверных мальчишек еды нет.

Он был рад убраться подальше от нее, поэтому схватил валявшуюся на полу школьную сумку, повернулся и побежал по коридору в свою комнату.

Положив школьную сумку на кровать, он сел, открыл ее и достал тетрадь с заданием на дом. Прочитал первый вопрос, но не смог сосредоточиться. Он мог думать только о том, как болит лицо, какой противный вкус крови во рту и что сделает мать, когда придет в его комнату проверить, чем он занимается.

– Хочу, чтобы она умерла. Хочу проснуться однажды – и чтобы ее не было, чтобы ее прибрал Господь. Если она вознесется на небеса, то не будет больше страдать и не сможет причинять боль мне. – Он поднял глаза к потолку и принялся молиться: – Разве не лучше будет для нас обоих, если она умрет? Разве ты не можешь сделать так, чтобы она умерла? Пожалуйста.

Но он знал, что Господь не станет убивать ее. Господь оставляет такие дела людям, на их земной суд. Он понял, что Господь хочет, чтобы он сам помог матери.

Куинн метался и ворочался в кровати. Он вскрикнул и, повернувшись на бок, принялся махать рукой в воздухе, задевая ею Аннабел. Его беспокойство на протяжении последних нескольких минут потревожило сон Аннабел, но окончательно она проснулась только тогда, когда он уронил на нее тяжелую руку и застонал.

– Не надо. Пожалуйста, не надо, – говорил Куинн во сне. Аннабел тронула его лоб. Он был теплым и потным.

– Куинн!

– Убью вас… я убью вас. Пожалуйста, не надо, – пробормотал он.

Аннабел замерла в напряженном ожидании. Было ясно, что Куинн спал и не отдавал себе отчета в том, что говорил, но его слова тревожили ее. Слушая, как он умоляет кого-то, а потом говорит кому-то – что? что он убьет их? – она почувствовала страх.

Аннабел пыталась убедить себя, что ему просто приснился кошмар. Любого, кому довелось бы пройти через такое, посещали бы страшные сны о смерти и убийстве. Убиты четыре бывшие любовницы Куинна, и, хотя он не убивал их, он все равно ощущает свою вину.

– Нет! – вскрикнул Куинн, потом вскинулся вверх и сел в постели, прерывисто дыша и дико вращая глазами.

Аннабел обняла его:

– Все в порядке, дорогой. Тебе просто приснился страшный сон.

Выдохнув воздух из легких, Куинн сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, постепенно успокаиваясь. Аннабел почувствовала, как напряжение покидает его крупное тело.

– Извини. – Он повернулся к ней и заглянул в ее глаза. – Я не хотел будить тебя.

– Все в порядке. – Она подняла руку и убрала с его лба непокорные влажные пряди. – Хочешь рассказать мне об этом?

– О своем кошмаре?

Аннабел кивнула.

– Это старый кошмар, он уже много лет не посещал меня, но, по-видимому, после всех этих недавних событий… – Куинн взял ее руку и поцеловал в ладонь. – Я хотел проснуться пораньше, чтобы снова заняться любовью. – Он кивнул на прикроватную тумбочку: – У нас еще остался один презерватив.

– Ты сменил тему. По-моему, ты собирался рассказать о своем кошмаре.

– Тебе неинтересно будет это слушать.

– Интересно.

Он вопросительно взглянул на Аннабел:

– Я что-то говорил во сне? Что я сказал?

– Ты сказал «пожалуйста, не надо», а потом «я убью вас». Дважды повторил.

Куинн высвободился из объятий Аннабел и спустил ноги на пол. Он сидел совершенно голый в полумраке ее спальни, полную темноту которой разгонял только слабый свет от ночника из ванной.

– Коль скоро разговор пойдет о призраках прошлого, которые всё не оставляют меня в покое, то, пожалуй, я сначала выпью кофе. – Куинн встал, порылся в куче сваленной на стуле одежды и выудил оттуда свои брюки. Надев их, он взглянул на стоявшие на прикроватной тумбочке цифровые часы. – Уже почти пять часов. Так почему бы нам не выпить кофе вместе? А позже закажем завтрак. И если ты будешь хорошо себя вести, querida, мы с тобой сможем заняться любовью в промежутке между кофе и яичницей с беконом.

– Мне нравится все в этом плане, – сказала Аннабел, покидая постель. – И кофе, и яичница с беконом, но особенно предложение заняться любовью.

Она тоже порылась в сваленной в кучу одежде, нашла рубашку Куинна, надела ее и босиком последовала за Куинном в гостиную. Включив одну лампу, которая высветила лишь часть комнаты, Куинн отдернул шторы. За окном было темное, беззвездное небо. Крупные капли дождя забарабанили по окну. Вдали сверкнула молния, а вскоре донеслись отдаленные раскаты грома.

Аннабел открыла пакет с кофе, а Куинн наполнил водой кофейник. Ожидая, пока заварится кофе, они стояли, обнявшись, у окна и смотрели на размытые плотной завесой дождя городские огни.

– Тот сон связан с моей матерью, – очень тихо проговорил Куинн. – Я же рассказывал тебе, что из-за нее чуть не убил одного парня.

– Так тебе снилось именно это? Как ты защищал свою мать?

– Да, время от времени я снова переживаю тот вечер. Я вижу, как он бьет ее, уговариваю его прекратить, но он не слушает меня. Я умоляю его прекратить, но он продолжает бить ее. И тогда я говорю, что убью его, если он не оставит ее в покое. Я знаю, ты считаешь, что я не способен убить кого-то. – Он повернул Аннабел к себе и заглянул ей в глаза. – Но я могу. Не хладнокровно, а чтобы защитить того, кто мне небезразличен. Я хотел заставить того человека остановиться. И я убил бы его, если бы только это давало гарантию, что он больше никогда не ударит ее.

– Мне жаль, что тебе пришлось пройти через такое. – Аннабел обняла его, желая утешить, стереть мучившие его тяжелые воспоминания.

– Все это в прошлом. – Обнимая Аннабел, Куинн гладил ее по спине. – И оно остается там, по крайней мере, большую часть времени. Он был не первым, кто бил мою мать, но прежде я был слаб физически, и у меня не хватало сил остановить их. Знаешь, Шейла ухитрялась связываться с настоящими подонками, включая моего отца.

– У твоих родителей должны были быть и какие-то хорошие качества, иначе им не удалось бы произвести на свет такого замечательного сына.

У Куинна скривились губы.

– Ты находишь меня замечательным?

– Замечательным. Исключительным. Потрясающим. – Аннабел улыбнулась.

Куинн поцеловал ее. Едва коснувшись. Нежно.

– Все эти слова относятся скорее к тебе, а не ко мне.

– Тогда ты должен испытывать ко мне те же чувства, что и я испытываю к тебе, – сказала Аннабел, пытаясь найти ответ в его глазах.

– Если тебе доставляет удовольствие быть со мной, заниматься со мной любовью, если ты хочешь меня больше всего на свете и не можешь оторвать от меня глаз, тогда да. Я бы сказал, что чувствую то же, что и ты.

Ее сердце радостно затрепетало. Осознавал это Куинн или нет, но он только что признался ей в любви.

– Не уходи, – сказала Аннабел. – Останься со мной. Останься на весь день и на ночь.

Он поцеловал ее в обе щеки, потом в лоб.

– Тебе и не удастся отделаться от меня.

Марси припарковала взятый напрокат внедорожник за гостиницей «Пибоди» и зашагала по улице, не обращая внимания на сильный дождь. Прошлой ночью она снова позволила Эрону оттрахать себя. И ей это понравилось, однако она не любила Эрона. Марси была бы рада полюбить его, а не Куинна. Но что делать женщине, если она влюблена как кошка в парня, который держится от нее на расстоянии только потому, что у него никогда не было лучшей долбаной помощницы?