Дубыня, натешившись славой спасителя, взял меня под свою защиту и заступался, когда мужики пытались подшутить или задраться. Он года на три младше меня, но с ним уже считались, как с мужчиной. Здесь вообще рано взрослеют. Иначе — не выжить. Дубыня же взрослость сочетал с детской весёлостью. Могучий, казалось бы, мужчина, он всегда собирал вокруг себя кучу детворы и каждому был приятелем. Он всюду таскал меня с собой и своим другом, Ершом. Ёрш, вечно лохматый и недовольный, чуть ниже и уже Дубыни в плечах, считался мастером налаживания ловушек и западней. Вместе они всегда приходили с добычей. Вот только постоянно соперничали и подшучивали друг над другом. Несколько раз, как рассказывали, доходило даже до драки. Но Дубыня не мог долго сердиться, и вскоре они вместе уходили на охоту друзьями. Я как-то незаметно стал частью их компании, а из обучающегося новичка — арбитром в их спорах и подколках.

О том, чтобы вернуться, я даже и не думал. Я наконец-то нашёл, что искал. Поисковые операции по моему спасению, если они были, уже прекратились. А, скорее всего, посчитали, что я вообще не садился во флаер. Обмануть электронику не так-то сложно — благо, погрузка полностью автоматическая. Так что меня почти ничто не держит. Я счастлив. Вот она — настоящая жизнь!

Вортислав — что-то вроде главы или волхва, длинноволосый седой старик с такой же длинной седой бородой. Я принял его за волхва сразу, как увидел: тем более, недалеко на возвышении стояли вкопанные кругом в землю деревянные чуры.

Капище.

Неужели здесь до сих пор сохранилось язычество? Но жителей ничуть не удивляло и существование внешнего мира. Они просто предпочитали с ним не связываться. И что-то в этом было непонятное…

Обычно, если случалось такое чудо, и учёные находили первобытные племена, то через год-два аборигены уже щеголяли в джинсах и жевали «стиморол». Здесь же у этих, вроде бы наивных, людей — как будто иммунитет к цивилизации. Более того, упоминание о ней считается стыдным, словно о собственном публичном позоре. Я пытался выяснить об этом у Вортислава. И он охотно рассказывал, как они сохраняют культуру. И по мере того, как я больше понимал эту философию, она мне всё больше и больше нравилась. Всё выстроилось в настолько стройную и законченную религию, что я не понимал, как люди не додумались до неё раньше. Не прост этот Вортислав, не прост… Если бы всё, что он говорит, поместить в Сеть… Вот только для этого придется воспользоваться плодами цивилизации. Надо подумать, как бы уговорить его.

— Люди сами должны это понять. Просто мы — первые, — говорил он, — если нас увидят или поговорят, то поймут. Но раньше или позже это произойдёт — неважно. Ты вот понял быстрее.

— Так то я — мне проще, я изгой. Хотя, может, и они поймут сами… но что-то сомневаюсь.

— Зря. Я ведь тоже не всегда был волхвом. Раньше был оператором связи с Большой Землёй на той заброшенной станции. И все жители Деревни — поселенцы с неё, и их потомки. Именно там должно было возникнуть поселение. Но мы ушли оттуда, когда поняли, как нужно жить. Я договорился, что буду выходить на связь раз в год. И хожу туда каждый год в один и тот же день. Теперь понимаешь, какое чудо, что мы тебя нашли? Тебя боги вели.

Я стоял поражённый. Так это не просто деревня, дожившая со своим укладом из древности до наших дней. Это целое поселение из таких же, как я, противников цивилизации, только они живут здесь уже лет тридцать, если не больше. И Вортислав сумел облечь в слова то, что давно вертелось у меня в голове — да я уверен, что не только у меня.

Да как! Он повёл за собой целое поселение, а ведь это около трёхсот человек! Эта религия выдержала столько лет. Люди жили в лишениях, и каждый день доставался тяжёлым, кропотливым трудом. Но никто и не подумал уйти и жить, как обычный человек, в уюте и комфорте. Наоборот, люди ревностно соблюдали Покон.

Нет, нужно постараться записать это всё и выложить в Сеть. Хотя бы втайне от него.

В конце лета объявили об имянаречении. Я читал об этом обряде. Даже видел фото и несколько видеороликов. Когда-то была такая мода, называть себя язычником, чтобы выезжать «на природу» не просто попить пива, а с умыслом — «проводить обряды». Но всё это, судя по тем кадрам, напоминало больше кривляние на такую-то тему. В том случае — на тему язычества.

Здесь же всё происходило по-настоящему. Перед заходом солнца люди собрались на капище. Горели костры, и с закатом обряд начался. Вортислав громогласно взывал к Велесу и другим богам, прославлял их. Рядом в готовности ожидали помощники, а вокруг — остальной народ. Я и несколько детей стояли поодаль и наблюдали.

Через некоторое время нам велели подойти. Помощники волхва вывели стоявшего рядом со мной угрюмого крепыша лет пяти в центр капища. Зычный голос волхва прозвучал торжественно:

— За смелость и силу недюжинную для лет своих нарекаю сего отрока Туром, сыном Любомира.

Ему ответил хор голосов:

— Будь славен Тур, сын Любомира!

Дубыня рассказывал об этом малыше. Незадолго до моего появления он как-то пошёл собирать ягоды недалеко от Деревни вместе с такими же детьми. Но когда пришло время возвращаться, пацана недосчитались. Отец убивался, но искать в ночь не стали. Дети часто умирали и пропадали здесь, а у него было ещё четверо. Если бы отец пропал, то их ждали бы голод и смерть. Но на следующий день мальчишка пришёл сам, весь исцарапанный и покусанный. На все вопросы — молчал. Когда охотники прошли по его следу, то нашли двух задушенных молодых волков. Отец хотел было наказать сына, но, как узнал об этом — подарил парню свой лук. Ещё бы: не бывало такого, чтобы пятилетний ребёнок убил волка, а тем более двух! Да и вообще, я заметил, дети здесь намного сильнее и здоровее, чем там, откуда я пришёл.

Дети всё проходили и проходили. А после наречения отступали к счастливым родителям. Наконец настал и мой черёд. Вортислав заговорил так же торжественно:

— Смотрите, люди! Этот человек попал к нам по воле рока, и доселе мы не называли его иначе, как Чужак и Иноземец. Но чужак решил остаться с нами. Я долго говорил с ним и понял, что намерения его искренни. И, боги свидетели, он стал нашим другом, он стал одним из нас! Знайте же теперь его под именем Истислав!

— Будь славен, Истислав!!!

Обряд закончился и начался пир. Дубыня и Ёрш поздравляли меня, хлопали по плечам. Мужики подходили и угощали медом и брагой. У костров танцевали девушки и пели завораживающие песни. Весь воздух вокруг пропитался звенящим чувством веселья и вместе с тем какой-то таинственностью. Отблески пламени плясали на фигурах танцующих людей и деревянных изображениях богов. Я почти реально увидел, как они начали двигаться в такт мелодии, стремясь участвовать в общем веселье, и тоже невольно поддался танцу. Мир кружился вокруг. Мной овладело чувство эйфории. Как же мне здесь хорошо! Я дома… да, дома…

Солнце, давно забывавшее выглядывать из-за горизонта, всё же стало появляться. Сначала ненадолго, но потом всё выше и выше поднимаясь над полоской леса. Постепенно стало теплее, и однажды ночью окрестные леса огласил громкий треск: пошёл лед на реке. Природа как будто ждала этого сигнала. Подул южный ветер. Уже посеревшие и осевшие сугробы начали протаивать на возвышениях, а вскоре и вовсе исчезли. Сначала робко и осторожно, а затем всё смелее появлялись первые листочки. Всё оживало и просыпалось. Весна набирала силу. Уже пятая моя весна здесь.

Мы пробираемся через молодой ивняк — попытать счастья в верховьях реки, проверить ловушки и пострелять птицу. Дубыня рассказывал с умилением в голосе:

— А мой-то, старшой, вчера говорит: «Пап, возьми меня на охоту. Я тебе буду лук нести». Это ж надо, третий годок всего миновал, а туда же — на охоту. Знатный охотник вырастет.

Ёрш помалкивал. Его жена неделю как родила первого пацана. Зато у него ещё три дочки, а у Дубыни всего трое: два брата и сестрёнка. Они даже здесь умудрялись соревноваться. Каждый следил, сколько детей у другого, и старался не отставать. Они и женились почти одновременно. Мне в этом деле не везло. Сначала просто было не до этого, а теперь всё чаще вспоминаю Любу. Странно, я не забыл её лицо за столько лет. Где она теперь? С кем? Как бы я хотел снова её увидеть. Рассказать о Деревне. Она ведь тоже любит древность. Может быть, она даже согласится…