В молодежном сленге часто встречаются грубые слова и неприличные выражения. Это значит, что система преподавания навыков общения в их школах дает сбой. Но там, где она поставлена хорошо, она производит и, так сказать, побочный эффект – помогает наладить хороший эмоциональный настрой в коллективе.

– А что такое «хороший эмоциональный настрой»?

– Это когда у каждого есть ощущение, что его уважают.

Не знаю, насколько верны мои впечатления, но мне показалось, что учителя уделяют не столько внимания внедрению знаний в головы своих учеников, сколько созданию «хорошего эмоционального настроя».

Я никогда не видела, чтобы преподаватель долгое время говорил на уроке один. Даже объясняя новый материал, он обычно обменивается с учениками репликами, отвечает на вопросы, которыми они его то и дело перебивают, подкидывает им забавные примеры, шутит.

Одна русская эмигрантка, учительница, рассказывала, как ей предложили вести в средней школе уроки русского языка. Положили испытательный срок три месяца. А через месяц ее вызвал директор и в работе отказал. В чем дело?

– Я вас предупреждал, что вы должны увлекать предметом своих учеников, – сказал он.

– Но я и старалась увлечь – мы разыгрывали сценки, пели песни. Но ведь правила все-таки надо заучивать…

– Ничем не могу помочь, детям на ваших уроках скучно.

Созданием «хорошего эмоционального настроя», кстати, занимается не только и не столько преподаватель, сколько другие сотрудники – психолог, социальный работник, технические помощники. С тремя из них я побеседовала и составила вот такую общую картину их обязанностей.

Джулия Смит, помощник учителя, из начальной школы в городке Коламбия:

– Первоклассникам я помогаю адаптироваться к школе. Успокаиваю тех, кто слишком возбужден. Объясняю, как надо поднять руку, если хочешь спросить. Некоторые стесняются выйти в туалет, хотя у нас для этого разрешение не требуется. Просто ставишь на стол учителя палочку с кружком, а вернувшись, ее забираешь. Я также организую завтраки, игры на переменке, дети обязательно должны побегать, им же тяжело с непривычки. Ну и, конечно, если кто-то порезался, упал, ушибся – это тоже моя забота. Или, например, замечаю, что у кого-то испортилось настроение – тогда спешу выяснить, как его исправить.

Джон Клайэп, психолог той же школы:

– В моей компетенции душевные проблемы детей. Иногда с ними приходят сами ребята. Иногда их присылают учителя. Проблем не так уж много, большинство известны были и раньше. Просто с каждым годом увеличивается число детей, которые от них страдают. Например, гиперактивность и дефицит внимания. Это когда ребенок не может долго сосредоточиться на занятиях, во время урока ему трудно усидеть на месте. Он постоянно вскакивает, разговаривает с соседями, чем-нибудь кидает в них. Мешает и учителю, и детям. Но он в этом не виноват. Ему требуется специальное лечение, и я стараюсь подобрать ему правильную терапию. Раньше таких детей приходилось на школу человека два-три, сейчас раза в три-четыре больше. Убыстряется ритм жизни, появляются новые раздражители: по ТВ – убийства, насилие, фильмы-страшилки; на компьютере – жестокие игры. Эти же причины, кстати, порождают и другую проблему – агрессивность, жестокость. Проблема номер два – аутизм. Это, наоборот, очень замкнутые дети. Их тоже становится больше, но это уже от других причин. Большинство матерей вышли на работу. Родители все реже бывают дома. Ребенок ведет замкнутый образ жизни, привыкает к одиночеству, у него не развивается навык общения. Это что касается отклонений от норм поведения. Но и у вполне нормальных детей проблем хватает. Комплексы на почве неуспеваемости, недовольство своей внешностью. Разочарование в дружбе. Неразделенная любовь. Самая большая моя проблема – аутсайдеры. Как помочь детям, страдающим от недостатка уважения сверстников? Для меня как профессионала – это самая главная задача. Отыскать ту, порой еле заметную, точку опоры, которая даст отвергнутому возможность ощутить уверенность в себе, в чем-то почувствовать свою силу. И я сознаю, как велика моя ответственность. Не сумею я помочь ему обрести самоуважение – вырастет он неудачником.

Мэгги Миллер, социальный работник средней школы небольшого городка Дивитт, штат Мичиган. Мэгги решает не столько сложные психологические, сколько чисто практические проблемы детей.

– Чаще всего это проблемы в семье, – говорит она. – У Лиз отец с матерью без конца ссорятся, грозятся развестись, только она их сдерживает, представляете, какой это груз для девочки? Боб живет в семье с отцом, мачехой и двумя их сыновьями. Он любит и отца и мачеху, но ревнует обоих к сводным братьям. Ник, казалось бы, человек без проблем – отличник, капитан хоккейной команды, привлекательный внешне – тоже страдает: девочка, с которой он дружит скоро год, одновременно стала встречаться с другим парнем.

И вот с каждым я беседую часами, даю возможность высказаться, выплакаться. Где можно, стараюсь уладить конфликт. Если, конечно, узнаю о нем вовремя. А то вот затянулась вражда между учителем химии и Джонатаном. Мальчик как-то неудачно пошутил, обидел учителя. Тот не стал скрывать свою неприязнь. Мальчик платит ему тем же, дерзит, срывает уроки. Мне об этом рассказал сам учитель случайно, когда мы с ним оказались за одним столом в кафетерии. Я взялась распутать клубок – это оказалось не очень сложно – и душевное равновесие вернулось к обоим.

«Душевное равновесие», «позитивный эмоциональный настрой», «благоприятная психологическая атмосфера» – возможно, читатель сочтет, что я несколько злоупотребляю этими выражениями. Но что же делать, если я много раз слышала их и в семейных разговорах, и в детских центрах, и среди учителей. Хочу быть справедливой и беспристрастной. Да, американская средняя школа вызывает много нареканий: она не всегда обеспечивает уровень образования, необходимый современному человеку. В этом месте мои московские друзья обычно язвительно замечают: «Очевидно, именно поэтому Америка стала самой высокотехнологичной и богатой страной мира?» Нет, не поэтому. А усилиями тех бывших мальчиков и девочек, способных и трудолюбивых, которые еще в школе начали жестокую конкуренцию между собой за лучшее усвоение знаний.

И все-таки я не могу не оценить усилия лучших педагогов, которые воспитывают душевное здоровье и оптимизм у своих учеников.

Их особенно много в Санта-Барбаре. Считается, что и климат, и социальная защищенность здесь, в Калифорнии, лучше, чем в других местах. Ровная солнечная погода, без перепадов давления, и самые высокие в США пособия по старости привлекают сюда людей после 65 лет – официального пенсионного возраста.

Их всегда легко выделить в толпе. Женщины предпочитают легкие воздушные цвета – розовый, голубой, белый. Мужчины носят пестрые шорты и яркие майки. Эта предпочтительная цветовая гамма как бы демонстрирует их жизнеутверждающий настрой: старость – время жить ярко и празднично. Я часто вижу их в туристических группах. Эти нарядные, очень оживленные люди путешествуют по всем странам. Днем неутомимо и послушно следуют за гидом, а вечером шумными компаниями собираются в гостиничных холлах. Бурно делятся впечатлениями, рассказывают анекдоты и жизнерадостно хохочут.

А на курортах (в Майами-Бич, на Гавайях), где близость моря создает романтическое настроение, они часто уединяются парами. Любви, как давно установлено, возраст не помеха. Впрочем, по большей части в туры едут супружеские пары; целыми днями они ходят вместе, не расцепляя рук.

Не ошибаюсь ли я, не случайны ли мои впечатления? Приведу результаты опроса, которые взяла из книги Макса Лернера: «Опрос людей старше 65 лет в небольшом городке на Среднем Западе показал следующие данные: 17 % ответили – „моя жизнь так приятна, что я бы хотел, чтобы она длилась вечно“; 20 % – „это лучшие годы моей жизни“; 40 % – „моя жизнь все еще полна забот, я приношу пользу“. Опрос показывает, что три четверти пожилых людей нашли общий язык со старостью». И дальше автор приводит заключение социолога Роберта Хэвилерста: «В возрасте от 60 до 75 американец так же счастлив, как и в любом другом. По сравнению с юношеским периодом он даже более счастлив».