К демографу Джулии Хардсен из Мичиганского университета я пришла поговорить о ее интересном исследовании матерей-одиночек. Она выкладывает передо мной таблицы, из которых видны любопытные данные. В 1960 году у незамужней матери появлялся каждый двадцатый ребенок. В 1970-м с таким же статусом он рождался уже у каждой десятой. Сегодня «безотцовщина» от рождения составляет 25,7 процента. Это в целом по стране. А если взять афроамериканскую (негритянскую) общину и поделить всех детей на всех отцов, то получается, что три пятых малышей появились на свет вне брака – 60 процентов!

…В ток-шоу Опры мать жалуется: дочь-школьница сделала то, что по-русски называется «принесла в подоле». Сообщила ей о своей беременности, когда уже поздно было делать аборт, и поставила перед фактом. Мать этот факт приняла. На дочь сердилась недолго. Ребенка стали растить вдвоем. Недавно дочь сообщила, что опять беременна. И опять не хочет называть имя отца, потому что тот от отцовства, а тем более от женитьбы отказывается.

Правда, на этот раз время еще не упущено, и можно сделать аборт. О чем мать ее и просит. Но дочь отвечает, что не собирается этого делать.

– Почему? – спрашивает ведущая.

– Мне нравится быть мамой, – отвечает девочка.

– Но ведь один ребенок у тебя уже есть, – удивляется ведущая.

– Не один, а два, – поправляет ее мать. – Сейчас она беременна третьим. Двоих она мне уже «подарила».

Вопреки традиционному галдежу во время ток-шоу, на этот раз в зале наступает полная тишина. Опра тоже выражает крайнюю степень изумления. Полную невозмутимость и даже, я бы сказала, безмятежность демонстрирует только сама героиня программы. На эмоциональные вопросы «почему?» она отвечает простодушно и односложно: «Мне это нравится». Словарного запаса да и аналитических способностей у юной матери явно не в избытке. Поэтому ведущей приходится призвать на помощь весь свой журналистский опыт, чтобы выдавить из нее еще два признания: «У нас в компании многие девочки так делают» и «Меня теперь уважают».

Социолог, приглашенный на шоу в качестве эксперта, дает свое профессиональное видение ситуации:

– Трое детей за три года (первый ребенок появился у нашей героини, едва ей исполнилось 14), конечно, ситуация не очень частая. Однако ранние, и обычно внебрачные, роды – не случайные, а вполне намеренные – все больше встречаются в среде девочек-подростков. Обычно это происходит в семьях с небольшим достатком, чаще всего у афроамериканцев. Но в последнее время и у белых американок тоже. Это явление как бы продолжает тенденцию в американском обществе: все больше взрослых женщин принимает решение рожать вне брака. Общественное мнение к такому положению вещей относится все более лояльно. Девочки это хорошо чувствуют и просто подражают старшим.

– Но взрослые это делают обычно вынужденно, – недоумевает ведущая, – когда время рожать уже уходит. А что понуждает к раннему и безмужнему материнству девочек в 16, 15 и даже 14 лет?

В разговор вступает другой эксперт, психолог:

– Наша героиня пусть немногословно, но вполне точно сформулировала свои мотивации. Первая: «Многие девочки так делают», то есть это модно. И второе: «Теперь меня уважают». Обращаю ваше внимание на второе объяснение. Попробую нарисовать психологический портрет такой девочки. Обычно она отстает в учебе. Поэтому в школе ее не очень уважают, а дома ругают за плохую успеваемость. Но помочь ей не могут: родители (чаще это одна только мать) работают либо они просто малообразованны. И девочка ощущает себя никем, «плохишом». От недостатка самоуважения она охотно откликается на любое проявление мужского внимания, чаще всего чисто сексуального свойства. Когда беременность становится очевидной, ее бойфренд обычно ретируется. А она становится матерью. И тут отношение к ней сразу меняется. Она была никем, а стала Мамой. Она была никому не нужна, а теперь нужна будет другому человеку. От того, что человек этот маленький, беспомощный и целиком зависит от нее, ее self-esteem резко повышается. Она уже с некоторым снисхождением смотрит на подруг: вот вы еще дети, возитесь в своем ребячьем мире, заняты своими детскими интересами. А я уже сама взрослая и живу интересами взрослого мира.

– Почему же во времена моего детства не было такой моды? – спрашивает какая-то мама из зала. – Родить в школьные годы, да еще и вне брака, считалось очень стыдным.

– Но вы уже ответили на свой вопрос, – вступает в разговор социолог. – Изменилось общественное мнение. Сегодня быть матерью-одиночкой не стыдно. А среди подростков это, пожалуй, еще и престижно.

…Демограф Джулия Хардсен этого ток-шоу не видела. Я добросовестно пересказываю ей сюжет.

– Ну что ж, в целом с этими объяснениями и социолога, и психолога можно согласиться, – говорит она. – Я бы только хотела еще добавить один существенный аргумент: материальный. Дело в том, что, по американскому законодательству, незамужняя женщина получает от федерального правительства при родах приличную сумму. А от местных органов власти ей причитается еще и пособие, оно выплачивается в течение трех лет. Неплохая прибавка к семейному бюджету.

Моей собеседнице Джулии лет 35. У нее немного усталый и, я бы сказала, озабоченный вид. Даже знаменитая американская улыбка почти не появляется на лице. Но вот она вдруг спохватилась, взглянула на часы и, наконец, улыбнулась:

– Ох, извините, больше не могу разговаривать. Мне надо домой, дочку кормить. Она там сейчас с бебиситтером. А больше никого нет. Я же тоже мать-одиночка.

В Северо-Западном университете (Чикаго) я читаю курс «Семья в России. Основные тенденции». Когда по программе у меня лекция «Декретный отпуск», я уже с утра встаю в хорошем настроении. Мне приятно, что хоть в чем-то интересы человека в моей стране защищены лучше, чем в Америке. Начинаю я свою лекцию так:

– В России отпуск по беременности и родам предоставляется работающей женщине на 140 дней: половина до родов, половина после. К этому обычно присоединяется ежегодный месячный отпуск. Все пять месяцев целиком оплачиваются государством в размере последнего оклада. До исполнения ребенку полутора лет мать, независимо от ее семейного статуса, получает пособие. А еще полтора года после этого, то есть в течение трех лет, она может вернуться в любое время на работу: предприятие обязано предоставить ей ту же должность или равноценную по зарплате.

Американские студенты, особенно, конечно, студентки, слушают с большим вниманием. Но и с некоторым недоверием.

– Что, разве Россия такая богатая страна? – спрашивает меня одна студентка. – Разве она может себе позволить такой уровень социальной защищенности женщин?

Ее подружка сердито вступает в разговор:

– Деньги тут не самое главное. Я знаю одну отнюдь не самую бедную страну, где властям на женщин совершенно наплевать.

Аудитория дружно ее поддерживает.

Это они, конечно, по привычке: дай только американке повод, она обязательно обрушится на американское правительство за недостаток внимания к женским проблемам. Однако именно в этом, «декретном», смысле они, пожалуй, объективно правы. До 1993 года отпуск по беременности и родам в США не существовал вообще. Все зависело от администрации фирмы. Богатые могли предоставить две-три недели отпуска, победнее не делали и этого. Наконец, Билл Клинтон под огромным напором общественного давления, а может, и жены Хилари, подписал закон, дающий молодой женщине право не работать аж четыре недели после родов, но… только за свой счет. Ну, еще ежегодный отпуск. Не месяц, как у нас, а всего две недели. Правда, если женщина работает не меньше пяти лет в одной компании, она может рассчитывать на отпуск до 13 недель.

…Моя коллега по кафедре Ханина Хонек собирается рожать. И судя по ее виду – вот-вот. Работает она здесь меньше года. Поэтому и отпуск ей полагается по минимуму. Но они с мужем все рассчитали. Впереди праздники – Рождество, Новый год. Потом студенческие каникулы. Потом – двухнедельный отпуск. Около полутора месяцев можно будет посидеть дома с новорожденным.