Я сравнила два столь непохожих застолья и попыталась понять, какое же мне нравится больше. Но – не смогла. Просто в очередной раз стало ясно: культуры разных народов сравнивать нельзя. Их нужно просто знать, принимать такими, какие они есть, и – уважать.

Наутро молодожены уезжали в свадебное путешествие в Париж. Европейский вояж считается наиболее подходящим для медового месяца. Предпочтение после Франции отдается Италии, Англии, Греции. Люди побогаче могут себе позволить какую-нибудь восточную экзотику, вроде Таиланда или Бали. Супруги более умеренного достатка отправятся, возможно, на Гавайи – этот американский рай, где море круглый год теплое, температура воздуха колеблется лишь от «жарко» до «очень тепло».

Ну и, наконец, те, что победнее, поедут на своей машине в путешествие по родной стране. Такой вид передвижения намного дешевле. Путешествие это не будет утомительным: на каждом углу есть гостиницы, где можно остановиться отдохнуть. Номер они, очевидно, закажут еще дома, по телефону. На это уйдет не больше 5-10 минут; расплатятся кредитной карточкой, просто назвав ее номер по телефону. Если все-таки времени мало, а хочется остановиться в определенном месте, то молодожены, возможно, купят билет на самолет, а машину напрокат закажут опять-таки по телефону в том месте, куда они должны попасть.

Гостиницу и аренду можно, конечно, и не заказывать заранее. Тут только важно не попасть в какой-нибудь пик отпусков. Особенно если речь идет о курортных местах, вроде Флориды. На Майами-Бич, теплом морском курорте, в марте, последнем месяце перед жарой и временем университетских каникул, свободных мест в гостиницах, конечно, мало. Но это в недорогих, а в тех, что подороже, – всегда пожалуйста.

Маша, дочка моей московской приятельницы Нины Васильевны, вышла замуж за американца Пола. Новые родственники пригласили русскую сватью в гости. Молодые достраивали свой собственный дом и временно жили у родителей.

Американские родственники нахваливали матери ее Машу и не могли нарадоваться: такая аккуратная, трудолюбивая, хозяйка отменная. Под этим как бы слышался подтекст: не то что наши молодые американки, совсем не хотят заниматься хозяйством. За кофе они остались втроем, молодые куда-то вышли. Вдруг отец услышал бряканье тарелок на кухне и спросил:

– Маша моет посуду? А где Пол?

Выяснив, что сын в саду, он крикнул за окошко:

– Пол, Пол, иди сюда! Давай быстрее на кухню, – и, обернувшись к матери невестки, пояснил: – Посуда – дело мужское.

Нина Васильевна удивилась:

– Ну какое же это дело? Поставить тарелки и чашки в посудомойку? Это и Маша может.

В разговор вступила мать Пола. Она объяснила, что это дело принципа: молодой муж должен привыкать активно участвовать в хозяйстве.

Картину эту я наблюдала много раз: в большинстве домов, где мне приходилось бывать, мужчина помогал жене по хозяйству.

Некоторые домашние заботы, когда-то традиционно женские, теперь становятся преимущественно мужскими. Например, мытье посуды.

В отношении стирки я такого распределения ролей не заметила. Обычно стирает тот, кто свободен. Но, напоминаю, что «стирка по-американски» – это процесс несложный: погрузить белье в машину и нажать нужные кнопки. Когда программа закончится, следует всего лишь вынуть сухие вещи и разложить их по местам. Утюгом, как я уже писала, молодые американки пользуются редко. Вот почему моя коллега Хезер (помните, я рассказывала о ней в главе «Быт»?) так сердилась на своего мужа за то, что он не помогает ей со стиркой. Нет, физически это для нее не было сложно, но психологически обидно.

Конечно, мужчина занимается хозяйством далеко не в каждой семье. В доме нью-йоркского юриста Честера Купера, где я жила несколько дней, домашние дела целиком лежали на его неработающей жене. Честер, человек очень занятой, рано утром уезжал в свой офис на Уоллстрит, возвращался поздно, а после еды до самого сна сидел с бумагами или за компьютером. Однако в первый наш домашний обед, когда трапеза была закончена, Честер вскочил, собрал посуду со стола и пошел ее мыть. Его жена насмешливо хмыкнула:

– Вы думаете, он всегда так себя ведет? Нет, только при гостях.

Честер услышал это из кухни, вернулся, стал спорить:

– Скажешь, может быть, что я тебе никогда не помогаю? Вспомни, ты была больна, кто покупал еду? Кто убирал со стола? Кто мыл посуду?

– Было, было, – миролюбиво согласилась жена. – Целых три дня.

В этой перепалке меня совершенно не интересовал факт действительного участия Честера в хозяйстве. Замечательным было именно то, как он старался показаться добрым помощником жены. Это было для него вопросом престижа: современный мужчина должен участвовать в домашних делах. Потому что сегодня это уже принятая норма правильного поведения мужчины в доме.

Между прочим, знакомая моя, Нина Васильевна, заканчивая тот разговор в доме своих родственников, спросила свата:

– А вы в первые годы брака тоже мыли посуду?

– В молодости – нет, – честно сознался он. – Но теперь ведь другие нравы. Не хочу отставать от жизни.

Социологи констатируют: если в 1950 году лишь одна четверть мужей постоянно помогала женам по хозяйству, то теперь – около 40 процентов. Равенство социальных функций все больше становится принципом в семейной жизни.

Есть в Америке еще одно любопытное явление, с которым я больше практически нигде не встречалась. Социологи называют его split spouses, то есть «разъединенные супруги». Это когда муж и жена, будучи во вполне нормальных отношениях, живут в разных городах, штатах и даже странах.

Происходит это обычно так. У одного из супругов есть постоянная работа, которая его устраивает. А другой найти себе подходящее место поблизости не может. Получить приличный контракт в США дело нелегкое: конкуренция среди дипломированных специалистов очень высока. Обычно претендент рассылает свои резюме по электронной почте в десятки, а то и сотни компаний по всей стране. Из полученных предложений он выбирает лучшее. Иногда оно может поступить из города, расположенного за сотни, а то и тысячи миль от дома. И тогда он (или она) едет туда, снимает квартиру и живет вдали от семьи. Насколько распространено это явление, я лично могу судить по тому, что знаю около полутора десятков таких пар.

А ведь у меня, иностранки, не так уж много знакомых в чужой стране. Вот только три примера.

Социолог Арлин Дэниелс – активный исследователь женских проблем, автор многих книг, широко известных в университетских научных кругах. Родом она из Калифорнии, но расцвет ее карьеры начался с того времени, как она прибыла в Северо-Западный университет, в Чикаго. К этому времени она была уже замужем за врачом из Сан-Франциско. Предполагалось, что расставание молодоженов ненадолго: он даже вел успешные переговоры с университетским госпиталем в Чикаго. Но неожиданно молодому врачу предложили серьезное повышение: стать заведующим большого отделения. От такого предложения не отказываются. Решили, что Арлин поработает в Чикаго и потом, уже с солидным научным багажом, переберется в Калифорнию. Но, видно, молодая социологиня немного перестаралась. Значительно раньше, чем это полагается по всем университетским канонам, минуя несколько предварительных ступенек, она очень скоро стала полным профессором и получила так называемый tenure, то есть пожизненное право занимать профессорскую должность именно в этом (а не в каком-либо другом) университете.

Судьба Арлин была решена. Как-то варьировать место своей работы мог теперь только ее муж. Но его карьера тоже не стояла на месте. Так случилось, что госпиталь, где он работал, вдруг почувствовал большой недостаток в руководящих кадрах. И ему предложили этот госпиталь возглавить.

К тому времени, как я познакомилась с обоими, они жили в состоянии split spouses… двадцать с лишним лет. Сначала им это даже нравилось: два раза в год на праздник они обычно ездили друг к другу в гости, а отпуск проводили вместе. «Чувства наши на расстоянии только крепнут», – часто повторяла Арлин. Но годы прошли. Арлин стала получать тревожные сигналы из Сан-Франциско: нет, не по поводу неверности мужа, а по поводу его здоровья.