От него по спине бежали мурашки – да, только так можно описать чувство, которое вызывала в нем Мириам. На ней было надето нечто, весьма напоминающее черный саван; свисающие на спину волосы были тусклыми, безжизненными, похожими на хлопчатобумажные нитки.

Судья Куигби встретил Бэлларда чрезвычайно любезно и, сразу же забыв об остальных посетителях, провел его в свой кабинет. Рассказ о том, как Бэллард был обманут Самарой Лабонт, он встретил с изумлением и сочувствием, а затем поведал о собственной трагедии – его маленький внук Томми был убит шальной пулей на то и дело взрывающихся выстрелами улицах Эбилина.

Горе всего за несколько недель состарило судью на годы, но Бэлларду стало не по себе, когда он увидел, в какую безумную ярость вдруг впал Куигби, когда заговорил о том, что в его силах избавить Канзас от вооруженных головорезов. С гордостью назвав число злоумышленников, которых он отправил на виселицу, он поклялся, что любой человек, совершивший в его округе преступление с использованием винтовки или пистолета, будет повешен. Бэллард был не уверен, что такая суровость во всех случаях оправданна, но спорить не стал, и, когда судья кончил разглагольствовать, заговорил о своем деле. Поскольку в кабинете они были одни и поднять вопрос о том, этично ли судье вкладывать деньги в игорное заведение, было некому, Бэллард сразу взял быка за рога и попросил у Куигби финансовой поддержки.

Впервые за все время их беседы в тусклых глазах судьи появился какой-то блеск. Однако он, стараясь не выказывать своей заинтересованности, неуверенно покачал головой и пробормотал:

– Не знаю, Бэллард, не знаю… Это не согласуется с моим положением.

– Уверяю вас, об этом никто не узнает! У меня уже есть немного денег, и вам надо будет только добавить к этому свою долю. Всю работу буду делать я, а вам останется только получать свою часть прибыли.

– Мне надо обдумать ваше предложение.

– Только не думайте слишком долго. Я хочу открыть дело как можно скорее. Кругом под ногами валяются деньги, и я не хочу стоять и смотреть, как их подбирают другие.

Куигби зажег сигару и откинулся на спинку своего обитого кожей кресла. Бэллард молчал: пусть старик подумает. Наконец Куигби заговорил:

– Мне бы очень хотелось принять ваше предложение, правда, хотелось бы, но дело в том, что мне нужны деньги для Мириам. Она, бедняжка, нездорова.

Бэллард даже ослабел от облегчения.

– Мне очень жаль это слышать.

– За ней нужен постоянный присмотр. После смерти Томми она немного не в себе. Она делает странные вещи, а я не имею возможности постоянно находиться при ней – ведь судье приходится много разъезжать, – поэтому я начал подумывать о том, чтобы нанять для нее сиделку. Возможно, мне даже придется отправить ее на восток, в какое-нибудь хорошее частное заведение, и потратить на это все мои сбережения. – Он покачал головой. – Какая жалость. Мне бы очень хотелось вступить с вами в долю, но мне надо думать о моей бедной дочери. Ведь она – самое дорогое, что у меня есть.

Бэллард понял, куда клонит судья: «Женись на моей дочери, и я вложу деньги в твое казино». Но жениться на Мириам? Джарман был не уверен, что сможет на это пойти.

Ему нужно было время, чтобы подумать, и судья предоставил ему это время, предложив поужинать вместе с ними.

Мириам не проронила ни слова, подавая безвкусного вареного цыпленка, переваренный картофель и водянистый бобовый суп. После ужина Куигби сообщил, что ему надо почитать кое-какие бумаги, и демонстративно оставил их в гостиной одних. Бэллард почувствовал себя словно в захлопнувшемся капкане. Вечер еще только начинался, но Джарман понял, что вряд ли сможет долго выносить общество Мириам Эпплби. Пусть его сочтут невоспитанным грубияном, но он уберется отсюда, и как можно скорее. Однако сначала он все-таки решил проявить вежливость и выразить ей сочувствие по поводу гибели сына.

– Мне очень жаль, что Томми больше нет с нами, Мириам. Это ужасная трагедия.

Она кивала в ответ так долго, что он подумал: еще немного, и у нее отвалится голова. Наконец она заговорила тихим шепотом, словно исходящим из глубины могилы:

– Он сейчас в лучшем мире. Он сам мне это скажет, когда я смогу с ним поговорить.

Бэллард подался вперед, надеясь, что ослышался. Увидев на его лице скептическое выражение, Мириам вдруг на глазах оживилась и начала увлеченно объяснять:

– Усопшие могут общаться с живыми, мистер Бэллард, только надо в это верить. У меня есть друзья, которые тоже пытаются связаться со своими близкими на том свете. Приходите на наши встречи, мистер Бэллард, ведь у вас, наверное, тоже есть кто-то, с кем бы вы хотели поговорить.

Джарман почувствовал, что больше не выдержит, и, вскочив на ноги, сказал:

– Я совсем забыл: ведь у меня назначена встреча. – После чего стал медленно подвигаться к двери. – Не могли бы вы от моего имени пожелать вашему отцу спокойной ночи и сказать ему, что я еще зайду? И спасибо вам за замечательный ужин, – заключил он и поспешно захлопнул дверь.

Снаружи он ненадолго остановился и вытер со лба холодный пот. Господи Боже, да эта женщина совершенно сумасшедшая, и ему придется со всей тщательностью продумать, стоит ли принимать завуалированное предложение судьи. Может быть, все-таки есть другой путь? Он хорошо играет в карты и знает немало шулерских приемов. Возможно, ему удастся надуть какого-нибудь богатого скотовода и выиграть все его денежки. Тогда можно было бы забыть о Куигби. Он просто не сможет, не сможет заставить себя жениться на такой женщине, как эта кошмарная Мириам!

Следующие несколько часов Бэллард провел, бродя по улицам Эбилина. Кругом играли в карты, рекой лилось спиртное, сверкало поставленное на кон золото, и у него текли слюнки от желания поскорее урвать себе кусок этого жирного пирога.

До его слуха донеслась чья-то реплика о том, что в «Счастливый олень» набилось столько игроков, что не пройти к карточным столам, и он направился туда, желая узнать причину этой внезапной популярности. Но в салуне оказалось невозможно что-либо разглядеть, потому что посетителей собралось столько, что яблоку негде было упасть. Возле бара выстроилась целая шеренга ожидающих своей очереди поиграть, и Бэллард поинтересовался у нескольких человек, почему они не идут играть в другое место.

– Потому что тут лучше вид, – ответил игрок, стоящий к нему ближе всего, и, утробно хохотнув, ткнул его локтем в бок. – Уж если мне не суждено нынче выиграть, то лучше я проиграю здешней хорошенькой крошке, а не тому страховидному старичью, которое сдает карты в других заведениях.

Бэллард поднес ко рту стакан, чтобы допить остатки своего виски, одновременно проследив взгляд своего собеседника. И замер. Не может быть! От неожиданности он подавился и согнулся пополам, захлебываясь кашлем. Игрок, стукнув его по спине, обеспокоенно спросил:

– Эй, мистер, что это с вами?

Бэллард не ответил. Он задыхался, и не только потому, что виски попало ему не в то горло; когда он выпрямился и еще раз посмотрел в ту же сторону, то понял: сомнений быть не может.

Это была Селеста.

Нет, не Селеста, быстро поправил он себя. Это была Сэмара Лабонт!

У Бэлларда снова перехватило дыхание. Но теперь его душила дикая, неудержимая ярость.