Наконец проводник объявил, что они подъезжают к Канзас-Сити. Упаковав чемоданы и приготовившись, Сэм и Белл сели у окна.

– Ты уверена, что не хочешь разделить со мной выигрыш? – спросила Белл. – Еще раз повторяю: я с удовольствием с тобой поделюсь.

Сэм покачала головой.

– Ну, поступай как знаешь. – Балл вздохнула. – Мое дело предложить. По правде сказать, я очень ценю, что ты пустила меня к себе. Если когда-нибудь будешь в Эбилине, разыщи меня. – Она подмигнула. – Я сделаю все, чтобы весь город узнал мое имя, и быстро.

Сзм снисходительно улыбнулась:

– Не сомневаюсь.

– А если тебе когда-нибудь понадобится работа, считай, что она у тебя есть.

– Сдавать карты? – Сэм рассмеялась. – Ты шутишь.

– Нисколечко. Ты прирожденный шулер, у тебя отличные руки. Продолжай упражняться и когда-нибудь станешь такой же ловкой, как я.

Сэм была польщена, хотя и не разделяла энтузиазма Белл. К тому же, уныло подумала она, какое это имеет значение? Все равно будущее зависит не от нее.

Они попрощались, и Белл отправилась на поиски гостиницы, где можно будет провести несколько дней, а Сэм до прихода следующего поезда решила погулять по городу.

Вернувшись на вокзал, Сэм с изумлением обнаружила, что Мириам, ее отец и Томми тоже садятся на поезд, идущий в сторону Перекрестка Нормойла. К паровозу были прицеплены только три вагона: два пассажирских и служебный, и Сэм поняла, что надо срочно что-нибудь придумать, чтобы избежать нежелательной встречи.

– Что-то не так, мисс? – спросил проводник, увидев, что она замешкалась. Он посмотрел на билет, который Сэм держала в руке. – Ах вот оно что. Из Нью-Йорка вы ехали в отдельном вагоне, и теперь вам не хочется ехать на обычной скамейке. Мы прибудем на место к концу дня. Ох, подождите минуту, – вдруг добавил он. – Вы мисс де Манка?

Сэм смущенно кивнула. Ей все еще было неловко врать.

– Мы получили насчет вас телеграмму. Я должен сообщить станционному агенту, что вы прибыли в Канзас-Сити, и он пошлет подтверждение в Нормойл, что вы на пути туда.

Сэм позволила ему подсадить себя на подножку, но в вагон не вошла. Вместо этого она подождала, пока проводник скроется, соскочила на землю и поспешила к служебному вагону.

Она ни за что не поедет рядом с Мириам, даже короткое время, ведь та наверняка воспользуется случаем, чтобы забросать «медиума» вопросами, ее не остановит даже ярость отца. Но они явно едут в одно и то же место. Что, если Мириам начнет уговаривать ее дать сеанс прямо в срорте? Это будет крайне неприятно и, несомненно, испортит ее отношения с Джарманом. Наверное, он, как и большинство мужчин, презирает спиритические сеансы и не одобрит, если его жена станет участвовать в подобном мероприятии.

Войдя в вагон, Сэм сразу увидела служащего железной дороги, который сидел за письменным столом и читал какие-то бумаги. Он с удивлением посмотрел на девушку и вежливо, но твердо сказал:

– Вы не можете здесь находиться, мэм. Это служебный вагон, и правила запрещают…

Сэм, не дослушав его, уселась на ближайшую скамейку.

– Мне хорошо и здесь. Вы продолжайте заниматься своим делом, я не буду мешать.

– Но вы… вы не можете здесь оставаться. Это не… – Его голос потонул в пронзительном звуке свистка.

Теперь главное – сделать так, чтобы Мириам не заметила ее, когда они будут сходить с поезда, а это будет нелегко. Впрочем, Джарман, конечно же, постарается увести ее побыстрее, чтобы побыть с ней наедине.

– Мисс, вы должны сейчас же покинуть вагон. Поезд тронулся с места.

– Уже поздно, – ответила Сэм, кокетливо улыбнувшись и сморщив носик.

Служащий окинул ее взглядом. У этой женщины явно были деньги и был шик, о чем свидетельствовал ее модный и очень дорогой серо-голубой дорожный костюм. Каких только женщин не перевидал Пердью Джеймисон! Больше всего в его работе железнодорожного клерка Джеймисона как раз и привлекала возможность любоваться красотками, путешествующими поездом. Но эта… У нее были такие изумительные волосы и глаза такого же цвета, как у кошки.

– У вас необычный акцент, – сказал он. – Вы иностранка?

– Собственно, я родилась в… – Сэм осеклась, мысленно выругав себя за то, что чуть не вышла из роли – едва не начала объяснять, что по рождению она американка, поскольку появилась на свет в Виргинии, но последние десять лет прожила в Париже. Как глупо! Она должна забыть о существовании Сэмары Лабонт. Теперь она – Селеста де Манка.

– Да, – уверенно сказала Сэм, – я француженка. Я родилась в Париже.

– Вы неплохо говорите по-английски, только акцент странный, – проворчал клерк.

Сэм вместо ответа отвернулась и притворилась, что любуется мелькающими за окном пейзажами, надеясь, что ее собеседник поймет намек и замолчит. И он дейстивтель-но замолчал и вернулся к своим бумагам, однако продолжал время от времени поглядывать в ее сторону.

Сэм была измучена, потому что не спала всю ночь. Белл играла до рассвета, а потом они проговорили до самого прибытия поезда в Канзас-Сити. И теперь мерное постукивание колес укачало Сэм: она начала клевать носом и вскоре крепко заснула.

Служащий с удивлением подумал о том, что кто-то может спать, когда вагон так трясет и подбрасывает на каждом повороте, но в конце концов забыл о пассажирке и вновь углубился в работу.

День все тянулся. Сэм самозабвенно спала, не чувствуя, что соскальзывает вниз; когда ее голова легла на поручень скамьи, девушка подобрала ноги и продолжила спать…

Наконец поезд стал замедлять ход. Служащий вынул из кармана часы. «Начинаем подъем всего на час позже. Не так уж и плохо», – рассеянно подумал он. Когда они ехали здесь в последний раз, то отстали от расписания почти на два часа. Он встал и потянулся – работа была наконец сделана. Теперь можно насладиться коротким отдыхом – до конца поездки осталось уже совсем немного.

Проходя в конец вагона, Джеймисон ухватился за что-то, чтобы не упасть, пока поезд, пыхтя, поднимается в гору. На этих плоских равнинах такие подъемы были редкостью, и до следующего надо ехать еще ох как долго.

Внезапно на крышу с леденящим кровь воплем и громким стуком приземлился индеец. Клерк недоуменно посмотрел на потолок вагона и пробормотал:

– Какого черта?

Еще один стук. Пердью стряхнул с себя оцепенение и бросился в переднюю часть вагона, где находились стойки с винтовками.

С крыш двух остальных вагонов и паровоза в служебный вагон один за другим лезли индейцы. Их пронзительные вопли сливались с испуганными криками пассажиров.

Сэм резко проснулась, внезапно осознав, что вокруг происходит что-то неладное. Она увидела, как служащий железной дороги бросился к винтовкам, но в то же мгновение в окне показались чьи-то ноги, и Сэм с ужасом поняла, что они принадлежат самому настоящем) индейцу. Он был высок и обнажен до пояса, с красно-коричневой кожей и жутким, сплошь размалеванным краской лицом.

Вытянув вперед руки, как бы отстраняя его от себя, Сэм закричала:

– Не трогай меня! Не приближайся!

Клерк, забыв о винтовках, поспешно укрылся под своим столом, надеясь, что раз уж индеец сосредоточил свое внимание на женщине, его он не заметит. Пусть его сочтут трусом за то, что он не попытался спасти ее, – он не для того, черт возьми, прожил на свете тридцать три года, чтобы дать себя убить из-за какой-то незнакомки.

Похолодевшая от страха Сэм сидела словно окаменев. Вот через заднюю дверь вагона ввалился еще один индеец. Он заговорил с первым на странном гортанном языке, и тот ответил на том же наречии. Один из них указал на ее сумочку, потом схватил ее и стал в ней рыться. Сэм ощутила слабую надежду, что, возможно, их цель – обыкновенное воровство.

В эту минуту поезд остановился с протестующим визгом тормозов – к горлу машиниста приставили нож.

Храбрый Орел размалевался еще больше остальных, чтобы женщина, чего доброго, не узнала его, если потом увидит в форте. Приводя пассажиров в дрожь своим разрисованным белой краской лицом, он прошел через первый вагон, обнаружил, что здесь одни мужчины, поспешно переместился в следующий и выругался, увидев, что женщины здесь слишком стары – все, кроме одной, к которой прижимался мальчик, но и эта тоже явно не годилась на роль невесты Бэлларда.