В конце 1980-х годов в СССР началась дискуссия о гибели Гумилева. Юрист в отставке Г.А. Терехов сумел познакомиться с делом Гумилева (все дела такого рода обычно засекречены) и заявил, что с юридической точки зрения вина поэта заключалась только в том, что он не донес органам советской власти о предложении вступить в заговорщицкую офицерскую организацию, от чего он категорически отказался. Никаких других обвинительных материалов в том уголовном деле, по материалам которого осужден Гумилев, нет.

Казнь двух итальянских эмигрантов в США явилась одним из тех ярчайших примеров, когда исключительная мера наказания не только не стала предостережением или возмездием, но и внесла глубокое расслоение в общество, пробудила новую волну классовой борьбы и крайне неблагоприятно повлияла на экономическую и внутриполитическую жизнь в Америке.

А началось все с грабежа двух служащих обувной фабрики. 15 апреля 1920 года днем в городе Южном Брейнтри (штат Массачусетс, США) двое служащих обувной фабрики «Слэйтер-Миррилл», Фредерик Парментер и Александр Беррардели, везшие зарплату рабочим, около 16 000 долларов, были убиты и ограблены. Бандиты (их было пятеро), покончив со своими жертвами и захватив деньги, скрылись в автомобиле.

Спустя несколько дней были арестованы двое итальянских рабочих-эмигрантов – Николо Сакко и Бартоломео Ванцетти, которым было предъявлено обвинение в убийстве и грабеже.

Несмотря на то что против них не было никаких улик, несмотря на то что в пользу Сакко и Ванцетти выступали сотни свидетелей, суд под председательством судьи Тэйера приговорил обоих к смертной казни. Суд был явно пристрастен.

Улики, которыми располагал судья, состояли в том, что Сакко и Ванцетти были активистами рабочего движения и руководили различными забастовками, и в том, что у обоих во время ареста найдено было огнестрельное оружие.

Н. Сакко и Б. Ванцетти

Картина судебного следствия и суда была чудовищна. На допросах и очных ставках по отношению к двум рабочим со стороны суда и лжесвидетелей чувствовалось столько ненависти, что широкие слои американского общества подняли голос протеста в защиту невинно осужденных.

Арест их совпал с тем временем, когда по всей Америке полиция громила все левые организации.

Было собрано около 400 000 долларов на покрытие издержек по защите Сакко и Ванцетти. Дело приняло самую широкую огласку.

После такой кампании была предпринята попытка к пересмотру этого дела. Собранный материал доказывал, что Сакко и Ванцетти не виновны. Факты, указывающие на лживость и пристрастность суда, на подкуп свидетелей, были настолько явными, что судьям пришлось повременить с казнью Сакко и Ванцетти. Дело это в течение более шести лет не сходило со страниц американской и европейской печати.

Николо Сакко приехал в Соединенные Штаты восемнадцатилетним юношей. Он поселился в городе Стоктоне (штат Массачусетс) и поступил на обувную фабрику фирмы «Три К», где и проработал много лет. Еще в Италии, юношей, он активно участвовал в рабочем движении. Анархист по убеждениям, приехав в Америку, Сакко вошел в группу итальянских эмигрантов, тоже анархистов, и вместе с ними основал в Бостоне революционный клуб, помещавшийся на Маверик-сквере и называвшийся «Итальянское землячество». Здесь, в первые годы войны, он встретился с Бартоломео Ванцетти, с которым впоследствии таким роковым образом переплелись их жизни.

Бартоломео Ванцетти родился также в Италии. С 13 лет он начал работать в булочной. После смерти матери, оставшись круглым сиротой, девятнадцатилетний Ванцетти отправился «за счастьем» в Америку. Там он работал чернорабочим на каменоломнях и электрических станциях, поваром в нью-йоркских ресторанах, мыл посуду, продавал газеты, разносил пирожные, затем переехал в город Плимут и работал на различных фабриках.

В ходе следствия была доказана невиновность Сакко и Ванцетти. Так, Сакко полностью доказал свою непричастность к этому гнусному преступлению тем, что он в то время, когда совершалось убийство, находился в итальянском консульстве в Бостоне, чтобы выправить себе паспорт. Секретарь консульства выразил готовность подтвердить под присягой заявление Сакко. Кроме него, еще десять свидетелей с независимым положением и безупречной репутацией подтвердили, что Сакко находился в Бостоне в час преступления. Тем не менее их даже не вызвали к следователю. Ванцетти имел возможность сослаться на десятки свидетелей.

В ход были пущены все средства провокации и подлогов: в то время как выписывали «очевидцев» из сыскных контор, было отказано в вызове подлинных свидетелей, видевших Ванцетти в день совершения убийства и ограбления в Плимуте. Несмотря на все уловки суда, 105 свидетелей говорили в пользу обвиняемых и доказывали их непричастность к убийству и ограблению.

Против этих свидетелей защиты прокуратура набрала 53 свидетеля, поддерживавших обвинение. Вскоре выяснилось, что эти 53 свидетеля были набраны из агентов охранки, провокаторов и подонков преступного мира.

Судья Вебстер Тэйер и прокурор Фердинанд Кацман продолжали твердо вести свою линию, не считаясь ни с фактами, ни со свидетелями.

13 свидетелей, вызванных обвинением, не признали ни Сакко, ни Ванцетти. Из 5 свидетелей, опознавших обвиняемых, двое были дискредитированы ввиду их темного прошлого, а третий – ввиду противоречия между его показаниями и показаниями других свидетелей прокуратуры.

Некий Челестино Мадерос, выпущенный из тюрьмы за несколько дней до убийства, открыл себе через неделю текущий счет на 2800 долларов. Он был арестован и признал, что это его часть добычи. На суде Мадерос заявил, что его терзают угрызения совести, и он во всеуслышание признался, что Александра Беррардели убил он – Мадерос, а не Сакко и Ванцетти. Судья Тэйер заявил, что Сакко и Ванцетти должны все же ждать своей участи, суд посчитал, что он выгораживает соучастников, и приговор по делу Сакко и Ванцетти оставался в силе на протяжении шести лет.

Комиссия под председательством губернатора Массачусетса Фуллер, рассмотрев все относящиеся к делу материалы, как и следовало ожидать, пришла к выводу, что Сакко и Ванцетти «осуждены совершенно справедливо и что виновность их доказана».

На основании решения комиссии Фуллер не только отказался помиловать Сакко и Ванцетти, но даже не счел нужным вновь пересмотреть их дело.

В последнюю минуту благодаря протестам и угрозам в адрес американского суда изо всех стран казнь была отсрочена до 22 августа.

Крупнейшая американская газета «Нью-Йорк ивнинг уорлд» 4 августа выступила со следующим заявлением:

«Отказ помиловать Сакко и Ванцетти произведет на весь цивилизованный мир в высшей степени тяжелое впечатление. Улики против Сакко и Ванцетти в высшей степени не убедительны и зачастую противоречивы».

Апелляции к президенту Кулиджу были тщетными. Он категорически отказался от какого-либо вмешательства в дело Сакко и Ванцетти.

Камера смерти была выкрашена в белый цвет; в потолке – яркая электрическая лампочка. Требуемые законом свидетели уже явились: шериф Норфолкского графства, врач, газетный репортер и еще несколько человек.

Ровно в полночь разбудили Мадероса. В сопровождении двух надзирателей он прошел тринадцать шагов от своей камеры до маленькой двери и от нее до стула. Закрепили ремни и дали сигнал... Лампочки в коридоре мигнули, когда был пущен ток. Сакко и Ванцетти в своих камерах знали, что это значит. Две минуты спустя труп Мадероса уже лежал за ширмой.

Тогда оба надзирателя вернулись за Сакко.

«Прощай!» – крикнул он Ванцетти и прошел между надзирателями семнадцать шагов в ослепительный свет камеры смерти. Он оглянулся несколько смущенно, вызывающе. Сел, и надзиратели привязали его ремнями. Затем он почувствовал прикосновение холодного металла.

«Прощай, жена, прощай, мой сын, прощайте, все мои друзья!» – крикнул он.