В марте 1600 года, когда Эссексу разрешили вернуться в свой лондонский дворец, где он формально еще оставался под домашним арестом, его враги сочли, что настало время нанести новый удар. А пока к такому решению королеву осторожно подталкивал Френсис Бэкон.

В июне 1600 года Эссекса вызвали на заседание Звездной палаты, где ему было предъявлено много обвинений. Вердикт судилища гласил: заключение в Тауэре, выплата огромного штрафа. Однако королева не утвердила приговора, и 26 августа графу было объявлено о монаршей милости. Он был освобожден из-под домашнего ареста, но ему запрещалось появляться при дворе. И тут последовал еще один удар.

В октябре Эссекса лишили права сбора таможенных пошлин с импортных вин – той статьи дохода, которая только и позволяла ему содержать огромный штат пажей, слуг и приближенных, включая авантюристов всех мастей.

Эссекс разом отбросил все мысли о сельском уединении. Сесил, осведомленный через своих шпионов, вскоре сообщил королеве об обидных высказываниях графа по ее адресу. Эссекс убедил себя, что Сесил и Рэйли составили заговор, чтобы убить его и сделать преемницей Елизаветы испанскую инфанту, дочь Филиппа II.

Ранним утром в воскресенье во дворец графа Эссекс-хауз явились четверо высших сановников, посланных Тайным советом. Их встретила возбужденная толпа заговорщиков. Лорды заявили, что пришли выяснить, чем вызвано это беспорядочное сборище. В ответ посыпались угрозы. Спасая посланцев Совета от расправы на месте, Эссекс увел их в свою библиотеку, где предложил оставаться до того, как он проведет консультации с лондонским лорд-мэром и шерифами. К двери были приставлены часовые.

Заговорщики поняли, что дальнейшее промедление лишит их всяких шансов на успех. Более 200 молодых дворян со своими слугами, вооруженных большей частью лишь шпагами, шумной толпой двинулись вдоль одной из центральных улиц – Стренда, а потом Флит-стрит в направлении Сити, рассчитывая найти там поддержку. Однако даже шериф Смит, на которого заговорщики возлагали особые надежды, поспешил ретироваться; его примеру последовал и лорд-мэр. Призывы сторонников Эссекса натолкнулись на пассивность и смущенное молчание. Тем временем пришло известие, что лорд Берли, сводный брат Роберта Сесила, тут же, в Сити, объявил Эссекса изменником и мятежником, что приближается лорд-адмирал Ноттингем с большим военным отрядом, что путь к Уайтхоллу забаррикадирован и хорошо охраняется.

Вскоре дворец Эссекса был со всех сторон окружен королевскими войсками. Стало ясно, что не удастся выдержать сколько-нибудь длительную осаду, если только королевские войска подтянут артиллерию. К тому же в Эссекс-хаузе находились жена и сестра графа и другие женщины.

В конечном счете, совсем упавший духом Эссекс согласился сложить оружие при условии, что он и его друзья будут рассматриваться как благородные пленники, что лорд-адмирал точно передаст королеве все сказанное ими и что их будут судить честным судом и во время пребывания в тюрьме разрешат беседовать с их капелланами. Против всего этого у лорда-адмирала не нашлось возражений. Эссекс сдался королевским солдатам, предварительно уничтожив свои секретные бумаги, включая переписку с шотландским королем.

В отличие от многих других политических процессов, когда власти стремились убедить население в виновности подсудимых, в этом случае в таком доказательстве не было нужды. Действия Эссекса и его последователей в воскресенье 8 февраля, безусловно, являлись по тогдашним законам государственной изменой вне зависимости от намерений графа. В свидетелях не было недостатка. В их числе был и лорд, верховный судья Попем, задержанный в начале мятежа в доме Эссекса. Утверждение Эссекса, что признания были сделаны из страха перед пытками, не опровергало того, что в этих признаниях излагались действительные намерения конспираторов.

После вынесения обычного приговора – квалифицированная казнь – Эссекс был отведен обратно в Тауэр. Там выдержка покинула его. Пуританский исповедник, воспользовавшись его страхом перед адом, усилил в нем покаянное настроение. Эссекс объявил о намерении сделать полное признание перед членами Тайного совета. Он обвинял всех: своих приближенных и даже сестру, что они подстрекали его и превратили в самого гнусного и неблагодарного изменника.

19 февраля был вынесен приговор, на 25-е назначили казнь. Кажется, это был едва ли не единственный случай, когда при принятии важного решения Елизавета почти не колебалась. Почти – потому что 23 февраля все же последовал приказ об отсрочке казни, отмененный уже на следующий день.

Эссекса избавили от квалифицированной казни и разрешили ему сложить голову на лужайке в Тауэре, а не на лобном месте среди шумной городской толпы. На эшафоте Эссекс снова повторял, что не собирался причинять вред королеве. Палач отрубил ему голову «тремя ударами, уже первый из которых оказался смертельным, совершенно лишив сознания и движения», сообщалось в докладе Сесилу.

До сих пор ежегодно 5 ноября вся Великобритания празднует день раскрытия Порохового заговора. Чудовищность затеи была такова, что участники его поистине прославились. Однако повезло им еще меньше, чем Герострату.

То был заговор иезуитов и католиков против английского короля Якова I. Организаторами заговора явились несколько молодых дворян, раздраженных отказом Якова I отменить репрессивные законы против католиков. Душой заговора стал Роберт Кетсби, участник мятежа Эссекса.

Томас Винтер, один из участников заговора, вошел в контакт с правительством Испании и властями Испанских Нидерландов.

Томас Перси был двоюродным братом графа Нортумберлендского и мог узнавать новости высшего света.

Гай Фокс, хотя его именем и был назван заговор, был, по существу, простым исполнителем. Неизвестно, кто первым из заговорщиков предложил взорвать здание Вестминстера, когда король будет открывать сессию парламента.

После гибели Якова заговорщики предполагали захватить кого-либо из младших детей короля и, подняв восстание католиков, провозгласить регентство. Затея была более чем сомнительная, учитывая, что народ Англии за сто истекших после Генриха VIII лет свыкся с англиканской религией и совершенно не тосковал по папству.

Участники заговора Гая Фокса. Гравюра XVIII в.

Заговорщики сняли дом Винегр-хауз, примыкавший к той части Вестминстера, где размещалась палата лордов и где должно было состояться открытие парламентской сессии. Они предполагали, что оттуда попадут в заброшенный подвал Вестминстера. Оказалось, что подвал сдали под торговый склад. Перси удалось договориться, чтобы ему уступили аренду. Затем в подвал были принесены доставленные ранее мешки с порохом. Сверху сделали настил из угля, камней и битого стекла. Все было готово, но правительство неожиданно перенесло дату открытия парламентской сессии с 7 февраля на 3 октября 1605 года. В июне было объявлено, что сессия откроется еще позже – 5 ноября.

Заговорщики использовали это время для подготовки других своих действий.

Одним из последних к заговору примкнул Френсис Грешам, кузен Кетсби и Винтера. Он-то и «сдал» заговорщиков.

26 октября лорд Монтигл, член палаты лордов, муж Элизабет Грешам – сестры Френсиса Грешама, получил письмо с предупреждением: если ему дорога жизнь, не присутствовать на заседании парламента, так как Бог и люди решили покарать нечестивого «страшным ударом». Письмо было прочитано Монтиглом вслух за ужином, на котором присутствовал один из заговорщиков – Томас Уорд.

Несмотря на поздний час, Монтигл поспешил в Уайтхолл.

Ему удалось застать Роберта Сесила и четырех лордов-католиков – Нотингема, Нортгемптона, Вустона и Сеффолка, которые были введены в состав королевского Тайного совета. Было решено ничего не предпринимать до возвращения короля.

Монтигл не скрыл этого решения от Уорда, который был знаком с содержанием письма.