Первой мыслью навигатора было: «Какого черта делает этот профессор за главным пультом управления обсерваторией?!!» Затем он вскинул голову и посмотрел на главный обзорный экран ГЦУ. На задней полусфере экрана по-прежнему сиял мутноватым желтым светом Сатурн, лишь немного уменьшившийся в размерах. Его великолепные кольца были отчетливо видны, а прямо над планетой, в каких-нибудь десяти сантиметрах от края ее желтого диска, едва заметно посверкивали три прижавшихся друг к другу звездочки.

«Вот они!! – внутренне вздрогнув, подумал Колиньш и тут же холодной волной в его голове скользнул вопрос: – Кто – они?!! Или... Что – они?!! Почему они преследуют пассажирский звездолет?!! Что им надо?!!»

Его рука потянулась к пульту управления, и он не глядя вызвал коннект-узел дальней связи.

– Свяжите меня с командиром «Ниагары! – потребовал навигатор-один, едва дежурный офицер-связист откликнулся на его вызов. Через пару секунд в Главном центре управления снова раздался голос навигатора-два Сторна:

– Здесь командир ГК-3 «Ниагара». Слушаю вас, «Звездный скиталец».

– Послушайте, Дэвид, – как можно спокойнее заговорил Колиньш, – вы можете мне объяснить, что это за астероиды?.. Почему они увязались за нашим лайнером и... И вообще, как могут астероиды вести себя подобным образом?!!

Он замолчал, вдруг осознав, что говорит сумбурно, косноязычно. Однако Сторн, похоже, его понял.

– Что случилось? – переспросил командир «Ниагары», и в его голосе звучала неприкрытая тревога.

– Эти астероиды изменили траекторию и увеличили ускорение... – чуть запинаясь, объяснил командир «Звездного скитальца», а затем вдруг взорвался истеричной скороговоркой: – Вы слышали об астероидах, оснащенных двигателями?!! Вы что-нибудь знаете о двигателях, не выделяющих ровно никакого излучения?!! Вы имеете представление о том, что именно меня преследует и как можно это остановить?!! Вы знаете, что через час двадцать они повиснут у меня на хвосте, имея скорость на тридцать восемь процентов выше моей?!!

– Успокойтесь, Колиньш! – резко оборвал его командир «Ниагары». – Я имею вполне достаточное представление о том, что именно вас преследует, и у нашей пары вполне хватит сил остановить это! Вам уже чертовски повезло, что вы обнаружили преследование так рано и успели сообщить о нем штабу Космофлота. Те, кто был атакован прежде, до последнего момента не обращали внимания на приближающуюся опасность! Теперь вам надо продержаться всего два часа!.. Любой ценой продержаться два часа! Увеличьте собственное ускорение, попробуйте маневрировать...

– Спасибо за совет! – глухо перебил его командир лайнера. – Но вы забывайте, что в моих руках пассажирский лайнер, а не боевой звездолет. Мои антигравы едва держат три с половиной g, а пассажиры не выдержат и двух g в течение этих двух часов. Так какое ускорение и маневрирование я могу попробовать без опасения привезти на Земле сто шестьдесят трупов?!!

Секунду из динамика доносилось лишь слабое потрескивание, а затем командир «Ниагары» негромко выдохнул:

– Мы постараемся ускориться... – И связь прервалась.

Командир «Звездного скитальца» откинулся на спинку кресла и резко выдохнул застрявший в груди воздух. Как ни странно, но после разговора со Сторном он немного успокоился. В конце концов, расчеты расчетами, а как поведут себя дальше эти странные «астероиды» не знал, похоже, никто! Во всяком случае, уже было ясно, что это никакие не астероиды... Но – что это?!

Он поднялся из кресла и вдруг поймал взгляд главного штурмана лайнера. Тревожный взгляд. Стараясь казаться невозмутимым, хотя это было трудно – все прекрасно слышали его разговор с ГК-3, Колиньш проговорил, глядя в лицо Уильяма Форестера:

– Вряд ли произойдет еще что-то... неожиданное, так что я, пожалуй, прогуляюсь до обсерватории...

– В случае чего я сразу тебя вызову... – кивнул Форестер и отвернулся в сторону, показывая, что он очень занят. Однако когда навигатор был уже у входного шлюза, голос штурмана раздался снова:

– Командир, ты личный антиграв не забыл?..

Колиньш грустно улыбнулся:

– Я не собираюсь кончать жизнь самоубийством, тем более что ускорение в три g вряд ли меня убьет!

Зал обсерватории был затемнен. Отто Капп сидел в кресле перед главным пультом управления телескопами, склонившись над клавиатурой компьютера, и не обернулся на звук открывшейся двери.

Колиньш неслышным шагом прошел к главному пульту и остановился шагах в четырех от счетверенного демонстрационного экрана. Три четверти экрана были мертвы, а в центре четвертого ярко горели желтоватым светом три довольно крупные звездочки. Навигатору на мгновение показалось, что он даже улавливает их объем, но тут же сообразил, что на таком расстоянии это вряд ли возможно.

Постояв с минуту, Колиньш глубоко вздохнул и негромко поинтересовался:

– Ну, профессор, чем еще порадуете?..

И на голос командира лайнера Отто Капп не обернулся. Потянувшись влево, он переключил какой-то сенсор на панели управления, а затем так же негромко сообщил:

– Центральный астероид трансформируется.

– То есть как это трансформируется?.. – не понял навигатор.

– Меняет свою форму... – пожал плечами профессор, словно трансформация астероида в Солнечной системе была самым обычным, тривиальным делом.

– Но!.. Это же невозможно!! – воскликнул Колиньш. – Вы сами установили, что это обычные астероиды – каменные обломки с вкраплениями железа, как же они могут трансформироваться?!!

Вот тут профессор оглянулся и внимательно посмотрел в растерянное лицо командира. И на его лице показалась слабая улыбка:

– Поздравляю вас – вы еще можете удивляться! Хотя, право, не понимаю, почему вы сохранили эту способность? Эти «каменные обломки» с самого момента своего появления вытворяют невероятные, невозможные вещи, так что пора перестать удивляться, надо просто принимать как факт все, что мы наблюдаем. Вот, пожалуйста, смотрите, что происходит с центральным астероидом.

Еще одна четверть демонстрационного экрана засветилась, и на ней появилось изображение неровной, частью сколотой, частью оплавленной каменной глыбы. Ее размеры было трудно определить, поскольку отсутствовали какие-либо возможности сравнения, зато форма астероида передавалась с вполне достаточной точностью.

– Я вам демонстрирую запись процесса, начавшегося двенадцать минут назад. Изменения еще не кардинальны, но не заметить их невозможно.

Профессор коснулся еще одного сенсора на клавиатуре компьютера, и изображение пришло в движение. Первые две три секунды астероид просто медленно вращался вокруг вертикальной оси, казалось, на экране демонстрируют некий учебный фильм по астрономии. Затем Колиньш уловил изменение в яркости и частоте бликов, отбрасываемых сколами на глыбе, и было непонятно, то ли меняется наклон этих сколов, то ли уменьшается скорость вращения астероида.

Прошла еще пара минут, и Колиньш понял, что каменная скала действительно меняется едва заметно для глаза. Астероид чуть сплющился по оси вращения, и одновременно его поверхность начала заметно выравниваться... выглаживаться!

– Да, я вижу!.. – невольно произнес он. – Интересно, что из этого получится?..

Профессор не ответил, а на экране продолжало происходить странное, почти не улавливаемое глазом превращение. К концу двенадцатой минуты астероид превратился почти в правильную фигуру, напоминающую два конуса, сопряженных основаниями, с сильно закругленными вершинами! Изображение замерло.

– Пока это все, но мы можем попробовать экстраполировать этот процесс... – проговорил профессор, не оборачиваясь.

– Попробуйте... – согласился навигатор.

Длинные пальцы профессора пробежали по клавиатуре компьютера, и изображение на экране снова пришло в движение. Только теперь это движение было более стремительным. Сразу стало заметным, как астероид продолжает сжиматься по оси вращения, как все более выглаживается его поверхность, одновременно приобретая ровный антрацитово-черный цвет. Скоро он превратился в не лишенный изящества эллипсоид, а его вращение практически прекратилось. А затем на его поверхности стали вспухать небольшие наросты и выступы. Спустя минуту прекратился и этот процесс, и Валдис Колиньш ахнул: