Поток информации, касающийся «кризиса Флэмборо» – так окрестили журналисты этот казус, – захлестнул линии связи Пентагона и Государственного департамента.

Поступающая в оперативные центры информация тут же анализировалась, обобщалась и, снабженная рекомендациями, направлялась в Белый дом.

Президент, одетый в слаксы и шерстяной свитер, пошел в зал совещаний и занял место в конце длинного стола. Ознакомившись с ситуацией, он обратился за комментариями к советникам по соответствующим вопросам. Решения он всегда принимал сам, но предварительно выслушивал мнения специалистов, чья работа заключалась в поисках политического консенсуса и которые выполняли решение президента, несмотря на расхождения во взглядах.

Разведывательные сообщения из Египта были плачевными. В стране воцарилась анархия. Причем ситуация ухудшалась с каждым часом. Полиция и военные не вмешивались, а тысячи и тысячи приспешников Ахмеда Язида устраивали забастовки и выступления по всей стране. Единственная хорошая новость заключалась в том, что демонстрации не сопровождались насилием.

Государственный секретарь Дуглас Оутс бегло просмотрел отчет, положенный перед ним на стол.

– Это как раз то, что нам нужно, – пробормотал он.

Президент взглянул на него, ожидая продолжения.

– Мусульманские бунтовщики организовали штурм и захватили главную телевизионную станцию Каира.

– Язид появлялся на экране?

– Пока прячется. – Директор ЦРУ Броган отошел от одного из компьютерных мониторов. – По данным разведки он сидит на своей вилле в окрестностях Александрии и ждет, когда его призовут создавать новое правительство.

– Похоже, ему осталось ждать недолго, – устало вздохнул президент. – Какую позицию занимают израильские министры?

Оутс аккуратно поправил стопку бумаги, лежащую на столе, и лишь потом заговорил:

– Они выжидают. Думаю, они не считают Язида прямой угрозой.

– Они быстро изменят свое мнение, когда он разорвет Кемп-Дэвидское соглашение. – Президент холодно посмотрел прямо в глаза Брогану. – Мы можем вывести его из игры?

– Да.

– Как?

– Господин президент, полагаю, вам лучше не знать, чтобы это никоим образом не затронуло администрацию.

Президент, соглашаясь, слегка наклонил голову:

– Вероятно, вы правы. Но в любом случае вы не должны ничего предпринимать без моего приказа.

– Я категорически настаиваю, – вмешался Оутс, – чтобы вы не прибегали к убийству.

– Даг Оутс прав, – сказал Юлиус Шиллер. – Это бумеранг, который в нас же и ударит. Если информация просочится в прессу, вас приравняют к лидерам ближневосточных террористов. А газетчики разорвут вас на части.

Президент подумал, потом снова кивнул:

– Хорошо. Пока Язид ненавидит русского премьера Антонова так же сильно, как меня, можно подождать. Вдруг наш русский друг окажется быстрее. Но помните, господа, я не намерен дожидаться, пока Язид поступит со мной так же, как Хомейни с моими предшественниками.

Броган нахмурился, но Шиллер и Оутс обменялись понимающими взглядами, в которых явно проступило облегчение. А Николс продолжат спокойно попыхивать трубкой.

Актеры, участвующие в этой драме, имели вполне определенные, часто не совпадающие взгляды. В их столкновении рождалась истина.

Президент перешел к следующему пункту повестки дня:

– Какие новости из Мексики?

– Ситуация настолько спокойная, что это вызывает недоумение, – ответил Броган. – Ни демонстраций, ни бунтов. Топильцин, похоже, выжидает, как и его брат.

Президент удивился:

– Я правильно расслышал? Вы сказали «брат»?

Броган кивнул в сторону Николса:

– Дейл провел хорошую работу. Язид и Топильцин – братья, причем они не египтяне и не мексиканцы по рождению.

– У вас есть доказательства их родства? – вмешался озадаченный Шиллер.

– Наши оперативники получили и сравнили их генетические коды.

– Почему я слышу об этом только сейчас? – спросил президент. – Вы должны были проинформировать меня немедленно.

– Материалы все еще анализируются и в самое ближайшее время прибудут из Лэнгли. Прошу прошения, господин президент, даже рискуя показаться излишне осторожным, я все же не хотел сообщать столь шокирующую информацию, не имея веских доказательств.

– Как, черт возьми, вам удалось получить их генетические коды? – полюбопытствовал Николс.

– Оба парня очень тщеславны, – пояснил Броган. – Мы послали Язиду Коран, а Топильцину его фотографию в полном ацтекском облачении с просьбой написать короткую молитву и вернуть. Просьба исходила от хорошо известных им обоим восторженных почитателей, имеющих большое политическое или же финансовое влияние. Признаюсь, было нелегко раздобыть образцы почерков этих людей, но все получилось. Ни Язид, ни Топильцин ничего не заподозрили. Затем нам удалось перехватить почту раньше, чем она попала к правильному адресату. Следующей проблемой стало отсеивание ненужных отпечатков пальцев, присутствовавших на каждом предмете, – секретарей, помощников, случайных людей. Один отпечаток большого пальца на Коране совпал с отпечатком Язида, имеющимся в египетской полиции, которая арестовывала его несколько лет назад. А по жировым пятнам на отпечатке мы установили генетический код. С Топильцином все было сложнее. Его отпечатков в мексиканской полиции не было. Но в нашей лаборатории определили генетические коды по всем отпечаткам на фотографии и сопоставили с кодом брата. Нам также помогла случайная находка в файлах Интерпола. И все стало на свои места. Мы наткнулись на сведения о семейной организации, преступной династии, появившейся после Второй мировой войны. Во главе богатейшей криминальной империи стояли отец, мать, три брата и сестра. Им помогали многочисленные тети, дяди, племянники и прочие родственники, объединенные узами крови и брака. Проникнуть в этот преступный клан Интерпол не смог.

В комнате воцарилось молчание. Было слышно только щелканье телетайпов и приглушенный говор операторов. Броган тоже молчал, переводя взгляд с Николса на Шиллера, потом на Оутса, президента и опять на Николса.

– Имя! – не выдержал президент.

– Капестерре, – ответил Броган. – Отец и мать – это Роланд и Джозефина Капестерре. Их старшего сына зовут Роберт. Его мы знаем как Топильцина. Второй по старшинству – Пол.

– Это Язид?

– Да.

– Полагаю, нам будет интересно услышать все, что вы о них знаете, – сказал президент.

– Как я уже говорил, – продолжил Броган, – всеми фактами я пока не располагаю. Я не знаю, где сейчас находятся Карл и Мэри, младший брат и сестра, неизвестны мне и имена ближайших родственников. Мы только начали работу и еще не успели копнуть глубже. Насколько мне известно, Капестерре – придерживающийся традиций преступный клан, начало которому положил дедушка, который восемьдесят лет назад эмигрировал из Франции на Карибы и занялся контрабандой, переправляя краденые товары и спиртные напитки в США во время сухого закона. Сначала он обосновался в Тринидаде, и его суда уходили из Порт-оф-Спейна. Когда же криминальная империя начала процветать, он приобрел небольшой остров, который и стал столицей империи. Роланд стал ее главой после смерти старика и, не теряя времени, расширил бизнес, включив в него торговлю наркотиками. Говорят, что истинным мозговым центром империи является его жена Джозефина. Первым делом супруги сделали свой остров банановой плантацией, с которой получали вполне законный и довольно высокий доход. Затем они проявили смекалку и стали выращивать на одной плантации две культуры: марихуана росла под банановыми деревьями, где ее практически не было видно. Потом на острове появилась лаборатория. Картина достаточно ясна?

– Да, – медленно сказал президент. – Теперь нам, пожалуй, все ясно. Спасибо, Мартин.

– Они все предусмотрели, – пробормотал Шиллер. – Одна семья выращивала соответствующие растения, производила наркотики и переправляла их потребителю.

– И продавала, – добавил Броган. – Но что интересно, они не торговали своей продукцией в Соединенных Штатах. Только в Европе и на Дальнем Востоке.