В полдень следующего дня после приземления на авиабазе города Корпус-Кристи адмирал Сэндекер, Питт и Лили были доставлены в океанский исследовательский центр НУМА. Сэндекер велел водителю остановиться у вертолета, стоящего на бетонной площадке в конце причала. На небе не было ни единого облачка. Солнце сияло в вышине в полном одиночестве. Температура была невысокой, но из-за большой влажности все тут же вспотели, как только вышли из машины.

Главный геолог НУМА, направлявшийся к ним навстречу, еще издалека начал приветственно махать руками. Он был невысокого роста, коренастый, имел блестящие черные волосы и продубленную, коричневую кожу, испещренную на щеках оспинами. Самыми примечательными деталями его одежды была бейсболка с эмблемой «Калифорнийских ангелов» и оранжевая рубашка, настолько яркая, что Питт продолжат ее видеть, даже зажмурившись.

– Доктор Гарза, – коротко поздоровался Сэндекер, – рад видеть вас снова.

– Я вас ждал, – приветливо отозвался Гарза. – Мы можем взлететь, как только вы подниметесь на борт. – Затем он представил летчика Джо Миффлина, не снимавшего солнечные очки «Смеющийся Джек», и мимоходом дружески хлопнул по плечу Питта, который не выразил восторга от прикосновения к ране.

Питт и Гарза работали вместе над одним из проектов у западного побережья Южной Африки.

– Сколько лет назад это было, Херб? – спросил Питт. – Три года? Четыре?

– Зачем считать? – ухмыльнулся Гарза. – Я очень рад снова оказаться с тобой в одной команде.

– Позволь представить тебе доктора Лили Шарп.

Гарза вежливо поклонился:

– Вы океанолог?

– Нет, я сухопутный археолог.

Гарза с любопытством уставился на Сэндекера.

– Разве нам предстоит не морской проект, адмирал?

– Нет. Жать, что вы не получили полной информации, но, боюсь, наши истинные цели нам придется еще немного подержать в секрете.

Гарза безразлично пожат плечами:

– Вы босс – вам решать.

– Мне необходимо знать направление, – подал голос Миффлин.

– Юг, – ответил Питт, – Рио-Гранде.

Они спустились вдоль судоходного фарватера, пролетели над роскошными отелями и кондоминиумами острова Саут-Падре. Потом Миффлин провел зеленый вертолет с буквами «НУМА» на борту под скоплением белых облаков и повернул на запад к городу Порт-Изабель, где Рио-Гранде вливается в Мексиканский залив.

Земля внизу представляла странное смешение пустынь и болот. Она была плоской как площадка для парковки, а среди высокой травы росли причудливые кактусы. Вскоре показался город Браунсвилл. Неподалеку от него русло реки сужалось, и в самом узком месте над ней высился мост, соединявший американский штат Техас и мексиканский – Матаморос.

– Вы можете мне сказать хотя бы в общих чертах, что мы собираемся исследовать? – спросил Гарза.

– Вы ведь выросли в долине Рио-Гранде, не так ли? – поинтересовался Сэндекер, не ответив на вопрос.

– Да, я родился и вырос здесь, на реке, в Ларедо. Учился в колледже в Браунсвилле. Мы только что пролетели над ним.

– Значит, вы знакомы с геологией в районе города Рома?

– Конечно, мне доводилось там работать.

– Как вы считаете, – включился в разговор Питт, – как текла эта река в первые века после Рождества Христова?

– Почти так же, – ответил Гарза. – То есть, конечно, русло сдвинулось, но вряд ли больше чем на несколько миль. А возможно, в следующие века оно вернулось в первоначальное положение. Главное изменение заключается в том, что река раньше была намного больше. До войны с Мексикой ее ширина колебалась от двухсот до четырехсот метров. Да и главный фарватер был значительно глубже.

– Когда ее впервые увидели европейцы?

– Алонсо де Пинеда вошел в устье реки в тысяча пятьсот девятнадцатом году.

– Как она в то время соотносилась с Миссисипи?

Гарза на минуту задумался.

– Рио-Гранде, скорее, была родственна Нилу.

– Нилу?

– Река берет свое начало в Скалистых горах Колорадо. Весной, когда идет активное таяние снегов, уровень воды сильно поднимается. Древние индейцы, как и египтяне, копали траншеи, отводя воду для орошения своих полей. Именно поэтому сегодня река не такая широкая, но более извилистая, чем первоначально. Когда на берегах стали возникать испанские и мексиканские поселения, а несколько позже сюда пришли американцы из Техаса, строительство ирригационных сооружений активизировалось. Появившиеся после Гражданской войны железные дороги доставили сюда еще больше фермеров и владельцев ранчо, которые тоже отводили для себя воду. К тысяча восемьсот девяносто четвертому году из-за многочисленных и чрезвычайно опасных мелей здесь прекратилась навигация. Если бы не ирригация, Рио-Гранде вполне могла стать техасской Миссисипи.

– Сейчас река судоходна? – спросила Лили.

– Когда началось развитие торговли, некоторое время поток судов был довольно велик. Колесные пароходы совершали регулярные рейсы из Браунсвилла в Ларедо в течение тридцати лет или даже больше. Сейчас, после постройки дамбы Фолкон, в низовьях можно увидеть только лодки с подвесными моторами.

– А раньше парусные суда могли доходить до города Рома? – спросил Питт.

– Запросто. Река была достаточно широкой для безопасного маневрирования. Парусному судну следовало только дождаться попутного ветра. Имеются сведения о килевом судне, дошедшем в тысяча восемьсот пятидесятом году до Санта-Фе.

Несколько минут все молчали, наблюдая, как Миффлин ведет вертолет вдоль извилистой реки. Впереди показались невысокие, покатые холмы. На мексиканской стороне виднелись небольшие города, расположившиеся здесь в пыльном уединении еще три века назад. Некоторые дома были построены из камня и кирпичей и покрыты красной черепицей. Другие были сооружены из самого разнообразного подручного материала и покрыты соломой или тростником.

В сельскохозяйственной части равнины цитрусовые рощи и поля с овощами уступили место зарослям мескитовых деревьев[49] и чертополоха. Питт ожидал увидеть грязную коричневую реку, но Рио-Гранде приятно удивила его чистой зеленовато-голубой водой.

– Сейчас мы подлетаем к городу Рома, – объявил Гарза. – Его близнец на другой стороне реки называется Мигель-Алеман. Это, в общем, не совсем город, а скорее небольшой пограничный поселок на дороге в Монтеррей. Там располагается несколько магазинов для туристов, а больше он ничем не примечателен.

Миффлин набран высоту и провел вертолет над мостом, после чего опять опустился к реке. На мексиканской стороне люди мыли машины, раскладывали рыболовные сети, купались. Около берега в илистых лужицах лежали свиньи. На американской стороне на обрывистом берегу из желтого песчаника стояли дома. Они выглядели старыми и небогатыми, но весьма надежными.

– Здания, как мне кажется, построены довольно искусно, – задумчиво проговорила Лили. – Представляете, сколько исторических событий видели эти стены!

– Во время расцвета коммерческого и военного судоходства, – продолжал лекцию Гарза, – город Рома был крупным портом. Преуспевающие купцы нанимали крупных архитекторов для проектирования жилых домов и общественных зданий. Все они неплохо сохранились.

– Среди них есть известные? – спросила Лили.

– Известные? – Гарза рассмеялся. – Лично мне очень нравится дом, построенный в середине девятнадцатого века. Он использовался в фильме с Марлоном Брандо в главной роли, который снимался именно в нашем городе.

Сэндекер сделал знак Миффлину облететь город вокруг.

– Город назван в честь Рима, поскольку тоже стоит на семи холмах? – спросил он Гарзу.

– Точно этого никто не знает, – улыбнулся тот. – Да и чтобы различить эти семь холмов, придется проявить незаурядную наблюдательность. Только два имеют заметные вершины, остальные давно сровнялись с землей.

– Какая тут почва? – спросил Питт.

– В основном обломки меловых пород. Этот район когда-то был дном моря. Часто встречаются окаменелые раковины устриц. Находили раковины размером до полуметра. Здесь неподалеку есть карьер, где добывают гравий, и там можно наглядно увидеть разные геологические периоды. Если хотите, Джо посадит вертолет, мы выйдем и я расскажу вам об этом подробнее.