Он поднял телефонную трубку и сделал соответствующий запрос. Не прошло и двух минут, как в помещении появился агент службы безопасности со специально обученной собакой.

– Есть что-нибудь для Свитпи? – спросил агент.

Приемщик кивнул и положил странную посылку на пол.

– Не могу понять, что это такое.

Свитпи ничем не напоминала свою кличку[21]. Помесь бигля и таксы, она имела огромные карие глаза и маленькое толстое тело, поддерживаемое короткими, кривыми лапами. Зато она была хорошо обучена и могла обнаружить любые виды взрывчатки от обычных до самых экзотических. Мужчины внимательно наблюдали, как собака обошла вокруг коробки, при этом ее нос подрагивал, как у престарелой аристократки, выбирающей духи у прилавка с косметикой.

Неожиданно собака замерла, шерсть на загривке вздыбилась, и она попятилась назад. Подняв вверх мордочку, на которой явственно проступило выражение отвращения, она неожиданно завыла.

Охранник очень удивился.

– Впервые вижу такую реакцию, – признался он.

– Там что-то странное, – сказал приемщик, указывая на посылку.

– Кому она адресована?

– Лично президенту.

Агент службы безопасности подошел к телефону и набрал номер:

– Пусть сюда спустится Джим Герхарт.

Специальный агент Герхарт, начальник службы безопасности Белого дома, сидел за ланчем, но, услышав сообщение, тут же встал из-за стола и немедленно отправился в комнату приема корреспонденции.

Он проследил за реакцией собаки и внимательно осмотрел посылку под флюороскопом.

– Это не взрывное устройство, – сказал он, растягивая слова, что выдавало в нем уроженца штата Джорджия.

– Да, это не бомба, – согласился приемщик.

– Хорошо, тогда откроем и посмотрим.

Герхарт аккуратно развернул красную шелковую обертку, под которой действительно оказалась ничем не примечательная коробка. На ней отсутствовала маркировка, не было даже названия фирмы-изготовителя и номера модели. Кодового замка тоже не было, обе защелки имели отверстия для ключей.

Герхарт тронул защелки, и они сразу открылись.

– Момент истины, – пробормотал он, по привычке стараясь не делать резких движений.

Он взялся за крышку и начал медленно ее поднимать, пока содержимое не стало видно всем присутствующим.

– Господи! – только и смог произнести Герхарт.

Служащий охраны, пришедший с собакой, смертельно побледнел и отвернулся. Приемщик издал булькающий звук и, зажав рот руками, устремился в сторону туалета.

Герхарт поспешно захлопнул крышку.

– Доставьте это в госпиталь университета Джорджа Вашингтона, – сказал он.

Агент службы безопасности в первый момент не мог говорить. Он старался проглотить комок, поднявшийся откуда-то из недр желудка. Закашлявшись и ощутив во рту мерзкий кислый вкус, он поморщился и выдавил:

– Эта штука настоящая или это чей-то розыгрыш?

– Настоящая, – мрачно ответствовал Герхарт. – И поверь мне, это не розыгрыш.

Находившийся в своем кабинете в Белом доме Дейл Николс поправил сползшие на нос очки для чтения и в десятый раз начал штудировать толстую подборку документов, переданную ему Армандо Лопесом, начальником отдела президентской администрации по Латинской Америке.

Николс имел вид университетского профессора, которым, собственно, и являлся, до того как президент уговорил его сменить спокойные аудитории Станфорда на вашингтонскую клоаку. Его первоначальное нежелание менять работу перешло в удивление, когда он обнаружил, что обладает скрытым талантом манипулировать бюрократической машиной Белого дома.

Его густая шевелюра цвета кофе с молоком была разделена аккуратным пробором. Старомодные очки с маленькими круглыми линзами в тонкой проволочной оправе явно принадлежали упорному труженику, человеку, способному забыть обо всем, кроме своего дела. Обязательные в академических клише галстук-бабочка и трубка довершали облик.

Он зажег трубку, не отрываясь от чтения статей, вырезанных из мексиканских газет и журналов, касающихся только одной темы: Топильцин.

В подборку были включены интервью, данные новоявленным мессией официальным лицам, представляющим страны Центральной и Южной Америки. Но он наотрез отказался беседовать с американскими журналистами и представителями правительства: ни один из них так и не смог пробиться сквозь многочисленную армию его телохранителей.

Николс выучил испанский язык во время двухлетнего пребывание в Перу в Корпусе мира, поэтому газеты читал без затруднений. Он взял лист бумаги и начат составлять список основных фактов и требований, которые вытекали из интервью.

1. Топильцин говорит о себе как о представителе беднейших слоев общества, утверждает, что родился в трущобах на окраине Мехико и ему с раннего детства приходилось копаться в мусоре на свалках, не имея представления о происходящих вокруг событиях. Несмотря на тяжелейшие условия, ему удалось выжить, и он хорошо знает на собственном опыте, какова жизнь среди зловонных отбросов и что такое быть голодным и бездомным.

2. Утверждает, что не получил образования. Неизвестно, чем занимался с детства и до того момента, как появился на политической сцене уже зрелым человеком, проповедником старой религии ацтеков.

3. Утверждает, что является реинкарнацией Топильцина, правившего в X веке тольтеками, который идентифицировал себя с легендарным божеством Кецалькоатлем.

4. Политическая философия – безумная смесь древней культуры и религии с автократическим единовластным правлением. Игнорирует вопросы о восстановлении экономики. Отказывается обсуждать методы реорганизации правительства в случае своего прихода к власти.

5. Превосходный оратор. Очень быстро налаживает контакт с аудиторией. Говорит только на языке древних ацтеков, пользуется услугами переводчика. Этот язык до сей поры используется многими индейцами в Центральной Мексике.

6. Подавляющее большинство его приверженцев – фанатики. Его популярность в полном смысле захлестнула страну. Политические аналитики заявляют, что он имеет все шансы победить на выборах. Однако он отказывается принимать участие в свободных выборах, утверждая, причем не без оснований, что в них победит коррупция. Рассчитывает, что народ провозгласит его единовластным правителем.

Николс положил трубку на край пепельницы, запрокинул голову и некоторое время сидел, уставившись в потолок. Потом он снова начал писать.

Выводы: Топильцин или абсолютно невежественный, или высокоодаренный человек. Невежественный, если он есть то, что говорит о себе. Одаренный, если в его безумии есть система, если у него есть цель, понятная только ему одному.

Беда, беда, беда.

Николс все еще просматривал статьи, пытаясь отыскать ключ к характеру Топильцина, когда зазвонил телефон. Он взял трубку.

– На первой линии президент, – сказана секретарша.

Николс нажал первую кнопку:

– Слушаю, господин президент.

– Есть новости о Гае Ривасе?

– Нет, господин президент.

Президент несколько секунд молчал. Потом, тяжело вздохнув, снова заговорил:

– Он должен был прибыть два часа назад. Я беспокоюсь. Если он столкнулся с проблемами, его пилот уже сообщил бы нам.

– Он не полетел в Мексику на нашем самолете, – объяснил Николс. – Из соображений секретности он заказал билет на коммерческий авиарейс и полетел туристским классом.

– Понимаю, – сказал президент. – Если президент Де Лоренцо узнает, что я послал своего представителя, чтобы за его спиной договориться с оппозицией, он, безусловно, воспримет это как оскорбление и не прибудет на конференцию в Аризоне на следующей неделе.

– Обеспечение секретности – наша первоочередная задача, – заверил Николс.

– Вы знаете подробности о катастрофе самолета с делегацией ООН?

– Нет, сэр. Мне только сообщили, что Гала Камиль жива.