— А какая из них твоя? Неужели обе? — прошептал Славка, масляно блестя глазами. — Молчи, догадался! Та, что с краю.

Он выждал, когда Максимов усмехнется, а потом сам весело заржал над своей шуткой.

— Короче, Бес. — оборвал его смех Максимов. — Решил до утра отдохнуть. И выспавшись, объяснить французу смысл жизни. Но среди ночи налетели шавки. Леона — в клочья. А меня — вот. — Он осторожно похлопал себя по плечу.

— Ну-ну. — Славка, задумавшись, скосил глаза на спину водителя. Тот, скорее всего, по-русски не понимал или был вышколен не хуже кремлевского водилы, еще ни разу не обернулся.

— А пищали откуда? — спросил он.

— Леон в кишлаке откопал.

— Тогда не понятно, кто из вас археолог, — усмехнулся Славка. — Ну да ладно. Отдыхай.

Он пробрался на командирское место. Толкнул люк. Выбрался на броню.

Его болтающиеся ноги, обутые в кроссовки, было единственным, что видел Максимов в течение следующих сорока минут…

Преодолев пологий затяжной подъем, БТР круто нырнул вниз. Пришлось хвататься за поручни.

Прокатив еще метров сто по ровной поверхности, БТР замер. Водитель сразу же заглушил движки. Оглянулся, сверкнув белозубой улыбкой на закопченном лице.

«Интересно, здесь одни аборигены служат?» — подумал Максимов.

— Приехали! — крикнул в люк Славка. — К машине!

Максимов с радостью распахнул боковой люк, вывалился наружу.

Осмотрелся.

Действительно, мертвый город. Выжженная, пожухлая трава. Какие-то двухэтажные постройки, разбросанные по площадке, прижавшейся к крутому склону горы. Жилые бараки, нечто, напоминающее ремонтные мастерские, спортгородок. Полное запустение. Никаких признаков человеческой активности, если не считать БТРов, остановившихся посредине площадки, и спрыгнувших с брони солдат. Это небольшое плато, не больше километра площадью, точно соответствовало тому, что Максимов рассматривал на снимке из космоса.

Правда, в натуре Максимов обнаружил много интересного, чего не разглядел на снимке. По периметру площадки шел высокий вал, явно искусственного происхождения. К нему вели прямые тропинки, протоптанные не одним десятком ног. Трава не везде выгорела одинаково. Кое-где она становилась белее, образуя линии, ведущие к полуразвалившимся постройкам и валу. Линии слишком четкие, чтобы не быть искусственного происхождения.

Максимов мысленно разбил пространство вокруг себя на сектора обстрела, так, если бы ему поручили организовать оборону заброшенного поселка. И сразу же обнаружил два дота. Увидеть их было невозможно, если не знать, что они обязательно должны были быть именно в этих местах. Ключевая точка обороны находилась на гребне холма. Оттуда прекрасно простреливалась вся округа. На высшей точке холма сохранилась какая-то постройка с высоким шпилем, очевидно, бывший пункт связи. Ниже, видимые, как темные ломаные линии, змеились окопы опорного пункта.

«Грамотно», — оценил увиденное Максимов. Карина, отдуваясь, встала рядом, взяла за руку.

— Где мы?

— В Мертвом городе, — ответил Максимов.

— Оптимистическое название.

— Да уж, Париж звучит приятнее.

— Не вредничай.

— И не думал, Так, к слову пришлось. Юко озиралась по сторонам, держась рукой за броню. Слабо улыбнулась Максимову.

— Укачало? — спросил он, перейдя на английский.

— Все в порядке, спасибо, — ответила Юко. Раздалась резкая команда. Строй солдат, бухая ногами, потрусил к спортплощадке.

Слава-Бес подошел в сопровождении низкорослого и гибкого молодого офицера. Никаких знаков различия ни у кого Максимов не заметил, но решил, что узбек числится вторым номером в местной табели о рангах.

Узбек и Юко уставились друг на друга. Похожи, действительно были, как брат с сестрой.

— А с дисциплиной у тебя — полный порядок. — Максимов решил потешить командирское самолюбие Славки.

— А куда денешься? Скука смертная, делать нечего. Вот и дрючу их, чтобы с ума не сойти.

Он махнул рукой, приглашая следовать за собой. Заместитель пристроился следом, конвоируя гостей.

— Гарнизон попался, конечно, поганый. Сам видишь. С ремонтом шефы обещали помочь, но от них пары гвоздей три года ждать надо. Бардак полный, наглядной агитации — никакой. Замполиту давно пора задницу порвать, да все руки не доходят. Развлечений — никаких. Так, тушканчиков постреляешь, и все веселье.

Славка косил глазом, проверяя, оценивает ли Максимов его юмор. Славка играл роль командира захудалой заставы, прогуливающегося по родным пенатам с другом и собратом по служебному несчастью.

— Бойцы попались, как дрова, блин. Одни чурки. Поговорить не с кем, — продолжил жаловаться на жизнь Славка. — Русскому не обучены. Ни хрена не понимают, пока пендаля не дашь. За день так докомандуюсь, что аж хромать начинаю.

— А на дембель когда? — вставил Максимов.

— Ты что! Какой дембель? Служить я буду до упора, как котелок, пока дырок не наделают! Славка суеверно перекрестился.

Они неотвратимо приближались к строю солдат, замерших в две шеренги на спортплощадке.

Нехорошее предчувствие кольнуло Максимова.

Славка приподнял угол ржавой сетки, вежливо пропуская дам вперед. Ощупал взглядом каждую, по очереди.

Следом на площадку вышли мужчины.

При виде женщин по шеренге прошла волна. Строй выровнялся, стоило перед ним встать Славке-Бесу.

Максимов воспользовался случаем поближе рассмотреть подчиненных Беса. Бойцы были одного возраста, лет по двадцать, сухие и жилистые. Аккуратные и ухоженные, в армейском смысле. Раньше нацменам служить светило в стройбатах, а Славка из них сделал рексов спецназа. Морды не бандитские, но ничего хорошего не обещали. В узких щелочках глаз светились злые огоньки. Такие порвут по первой команде не хуже волчьей стаи.

— Я тут царь и бог, Максим. А бог обязан быть непредсказуемо жесток и неожиданно справедлив. Знаешь, как я это зверье в узде держу?

— Догадываюсь.

Максимов посмотрел на набитые до белых костяшек кулаки Славки. Раньше он был мастером рукопашки, сейчас, судя по поджарому, накачанному телу, былых навыков не утратил.

— И тебя они должны бояться. Иначе какой ты мне Друг?

Славка опустил на глаза очки, на голову водрузил кепи, став сразу похожим на американского генерала.

Щелкнул пальцами и ткнул в первого попавшегося в строю. Уголком губ прошептал что-то заместителю.

Тот громко отдал команду на непонятном языке.

Боец, на которого пал выбор, сделал два шага вперед. Положил к ногам автомат. Стал снимать с себя разгрузочный жилет.

— Порядок у нас такой, Максим, — пояснил Бес. — Бой без правил. Победитель получает все. Проигравший — трое суток. — Он указал на останки полосы препятствий. — Там яма глыбокая, аж жуть. Мой личный зиндан. Проигравший летит туда. Через трое суток достаем печеную картошку. Если в яме больше двух собирается, выходит тот, кто победит. Проигравший досиживает за себя и за того парня. Вот такие порядки.

— Сам-то дерешься?

— Обязательно! Каждую субботу.

— И как у тебя в подразделении со смертностью? — поинтересовался Максимов.

— Ничего, не жалуюсь. В пределах, так сказать, естественной нормы. Зато дисциплина — железная.

— Надо думать, — кивнул Максимов.

Боец тем временем разделся по пояс. Сделал несколько наклонов и резких взмахов ногами.

Максимов оценивающе осмотрел тело противника. Тугие мышцы. Резкие движения. Прекрасная растяжка.

Прозвучала команда, и строй рассыпался в полукруг, все дружно упали на корточки.

— Кремлевский полк, ей-богу! — усмехнулся Максимов.

Карина испуганно взглянула на него. Лицо Юки стало непроницаемым, только тонко вздрагивали ноздри, короткими рывками всасывая воздух.

Максимов шагнул вперед. Попрыгал, сбрасывая напряжение. Драться желания не было. А боец настраивался всерьез, судя по лицу, сидеть в яме на жаре ему не хотелось.

Максимов посмотрел на Карину. И сразу решил, что убьет любого, если потребуется.

Боец затанцевал на пружинистых ногах, двинулся по кругу. Максимов улыбнулся, встряхнул кистями рук.