Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

От того, что все их сверхсовременные анализы не показали наличия в его теле СПИДа, рака брюшной полости и туберкулеза, вовсе еще не следовало, что он здоров. Нездоровый, он стал презирать современных докторов, ибо понял их метод. Первым делом они ищут у являющихся к ним жертвам нездоровья модные современные болезни СПИД и РАК. А если у больного Индианы всего-навсего одно из сотен банальнейших легочных заболеваний: бронхит, например, один из видов хронического теперь уже бронхита? Он стал жить со своею болезнью в интимной близости, мечтая встретить старого бородатенького «семейного» доктора. Послушав грудь Индианы стетоскопом и пощупав ему шею, доктор скажет: «У вас, батенька, запущенный бронхитик, но ничего страшного, мы вас выходим…» — и выпишет ему лекарство.

Болезнь приходила, когда хотела. А хотела довольно часто. Она предпочитала сырые и холодные месяцы и острее всего проявляла себя «а домисиль», — в его розовом чердаке в Париже. Отрезав воротник и рукава у старого, купленного некогда в Нью-Йорке тулупчика, он соорудил нечто, к чему приклеил название «селиновка» из-за сходства с меховым жилетом Луи-Фердинанда. На известной фотографии. Однажды он обнаружил, что сидит за столом в «селиновке» в мае месяце.

В поездках болезнь донимала его меньше. Чаще всего вовсе оставляла в покое. И это есть еще один довод в пользу предположения, что жжение в груди — результат его аллергии на мадам Хайд.

Вчера на коктейле он увидел всех больших людей ОРГАНИЗАЦИИ. Среди прочих соотечественников: французов. Двоих стариков, вложивших франки в создание организации, передового плацдарма наступающего на Империю капитализма. Его форпоста. Мсье Гийом, настоящий француз, был бледен и с костистым черепом, олицетворял аскетическую смерть. «Ненастоящий» француз — толстый старик с палкой, по происхождению польский еврей, губастый, ругавшийся неприлично по-польски и по-русски, олицетворял непристойную жизнь. СОЛЕНОВ — президент, в присутствии иностранных коллег сделался неприятным. Пьянее, похабнее, более отдаленным. Коктейль имел место в здании Министерства Иностранных Дел на Зубовском бульваре. Вход (Индиана уже привык) охраняли милиционеры.

Он еще раз намылил голову, выскальзывающим из руки кубом. Настолько он был мал… Вслед за привезшим его вторым шофером организации, не Василий Ивановичем, Индиане привелось пройти через три зоны привилегированности в одном и том же здании Министерства. НИЗШАЯ: самообслуживание и бар. Столы без скатертей, бумажные салфетки. Шумно и накурено в зале. Все места заняты. СРЕДНЯЯ: просторные несколько залов со столами, накрытыми белыми скатертями, салфетки накрахмалены. И зона их назначения: ВЫСШАЯ. (Соленов не мог принимать своих акционеров и гостей в низшей или средней. Только по высшему разряду!) В высшей: иностранные напитки, русская водка, рыба, икра, шампанское…

«Поздравьте нас! — сказал Индиане улыбающийся Яша. — Мы выбили себе 33 и 1/3 процентов. Раньше мы имели 25 от прибыли».

«Да, старик Индиана, — прохрипел из-за плеча Яши Соленов (в куртке хаки со многими карманами), — мы сумели выебать наших французских коллег. На хитрую жопу нашелся им хуй с винтом!»

«Поздравляю!» — воскликнул Индиана. И он выпил рюмку водки за процветание ОРГАНИЗАЦИИ… Позже он выпил еще множество рюмок. Впрочем, в целом он вел себя вчера очень хорошо, молодцом. И грудь у него не болела. И черный костюм сидел на нем очень ОК. Он испугал мсье Гийома отличным, по мнению мсье Гийома, французским. Он сумел вежливо отвязаться от пьяной жены этого пьяного мужика, он выбивает для публикации Организации бумагу, как его звали? Андрей? Антон? В памяти всплыло его московских лет формалистическое произведение, двустишие.

«Антон и Андрей — австралийские аборигены
А Артур — американский авиатор!»

Когда-то много лет назад жена Антона/Андрея присутствовала на чтении его стихов. Они звали его к себе, эта пара. Непонятно, с какой целью. Скорее всего по причине пьяной дружественности. Похоже, что жена задает курс семье. Она властно услала мужа погулять пока она поговорит с Индианой — «наедине». Наедине она стала произносить совершенно пьяные бессмысленности. К счастью для Индианы, явился журналист Артем Боровик, рослый, с опухшим лицом молодой человек. Он сказал, проходя мимо: «Вы, если я не ошибаюсь, Индиана?» Индиана охотно покинул пьяную жену мужчины, достающего бумагу. Тем более, что Боровик его интересовал. Он помнил куски из афганистанских репортажей Боровика, процитированные «Интэрнэшнл Херальд Трибюн». Они разговорились… Курьезно, что Боровик оценил костюм Индианы. Настоящий 1965 года производства американский Воррэн Хэндрикс, сделанный для «Сирс энд Врубэк». Весь остаток вечера он пил и разговаривал с Боровиком и его женой. Совсем девочкой. С журналистом было интереснее беседовать, ибо можно было пользоваться нормальным языком повидавших немало городов и стран интернациональных бродяг… Хорошо, что Индиана разумно не сел с пьяными «бумажными» мужем и женой в их машину. Не говоря уже о том, что ехать с пьяным шофером по снежному скользкому городу — занятие опасное, он не добрался бы в отель, наверняка не попал бы ранее утра. У пьяной жены, может быть, была задняя мысль, затащив Индиану в дом, затащить его и к себе в постель. Услав мужа на полчаса, как она услала его на коктейле. «Когда Соленов станет печатать вашу книгу, скажите, что я обещал вам бумагу. Пусть делают миллионный тираж, я найду бумагу для вас в Сибири!» — говорил ему муж, держа его за пуговицу.

Визг телефона явственно прорвался сквозь сладкие звуки утренней передачи для детей. Индиана вынул тело из ванны, прикрыл грудь полотенцем и пошел, оставляя за собой мокрые следы. Снял красную трубку с красного телефона. «Да, я слушаю». Кто-то глубоко дышал в трубку, словно ее приблизили к пасти большой собаки. «Я вас слушаю. Говорите!» Последовали неопределенного происхождения звуки, Индиана интерпретировал их как «некто переворачивается в кровати, устраиваясь поудобнее». Смех, лишенный согласных, защекотал его ухо. «Говорите. Не то я положу трубку». Связь прервалась… Это она, — подумал Индиана. Грудь заныла. Он вернулся в ванну и открыл горячую воду. Относительно горячую воду.

Это был ее подлый приём: тревожить и держать его в напряжении. В Париже он спасался, выдергивая телефон из сети. Здесь выдернуть телефон невозможно. Откуда она узнала, что Индиана в Москве и в отеле «Украина»? Проще простого узнала: он звонил ее матери… Куда больше вероятности, что это не она. Кто угодно другой. Русская подруга богатого армянина, ошиблась номером, названивает ему с утра, похмельная: «Приезжай, Хачик, и выеби меня…» Ленивая рука не дотянула диск…

Молочная новая вода была ненамного горячее, чем вода в ванной. Ему захотелось его подругу. Он вспомнил ее большое своевольное лицо, зад, крупные руки с длинными пальцами. Стерва. «Любовь зла, полюбишь и козла». Русская народная пословица. Имеет она в виду, что и к страшному как козел партнеру толкает нас неумолимый секс. То есть желание. Его подруга не была страшна. Напротив, красива этакой дикой красотой. Животной. Вот где связь с козлом. То есть полюбишь и дикое животное. И тем более его-то может и полюбишь сильнее. Диспропорциональна: лицо сбито чуть на сторону. Татарские скулы, широко расставленные глаза с желтоватыми пленочками, много раз разбитый крупный нос. Плечи хрупкие и ненормально широкие, как бы надставленные дополнительными отрезками косточек… Когда вспоминающий взгляд его достиг интимной анатомии его любимой женщины, он выскочил из ванной. Стал на резиновый коврик и принялся энергично растирать себе грудь. Стерва!

Обыкновенно после нескольких подлых «немых» звонков она все же вспоминала язык человеческий. «Это я. Я хочу вернуться. Ты меня не выгонишь, если я приеду?» (Вариант: «Мне стыдно… Ты не отказываешься от меня? Может быть, я могу приехать?») Глухим, замогильным голосом. Возможно, и сейчас она поступит таким же образом. По шаблону психологического поведения.

14
{"b":"100915","o":1}