– Это можно. Никто не спросит, почему я этим интересуюсь. Все-таки у маркиза есть кое-какие преимущества. – Он усмехнулся. – Кроме того, я начинаю преуспевать в обмане. Мой дядя уже, наверное, получил мое письмо, которое я написал ему на следующий день после того, как мы поженились. Я в нем умолял его поторопиться с выкупом, потому что похитители грозятся меня убить.

– Великолепно.

– Сегодня я напишу еще одно письмо, в котором сообщу, что мне удалось сбежать и что я собираюсь устроить прием, чтобы отпраздновать свое тридцатилетие. Я приглашу его и попрошу аванс в счет моего денежного содержания.

– Прекрасно.

– Когда мы вернемся в наш дом, я дам Уолтеру рекомендацию за его преданность и усердие во время моего отсутствия.

– Зачем? – Она не могла поверить, что Джермин хочет отблагодарить своего дворецкого, который его предал.

– Биггерс советует притвориться, что мы не знаем о его проступках, и не дать дяде Харрисону возможность запугать или подкупить кого-либо из моих слуг, переманивая к себе в услужение.

– Как хочешь. Но мне это не нравится.

– Не беспокойся. Когда все закончится, Уолтер обнаружит, что у него теперь другой дом – в тюрьме Ньюгейт.

– Мы с сестрой один раз оказались в тюрьме. Уолтеру это место не понравится.

– Девочка моя! Ты была в тюрьме? Как? Почему?

– Я тебе уже рассказывала. Мы продавали рисовую пудру, румяна и всякие мелочи, обещая красоту и счастье всем, кто этим пользуется. И кремы были хорошие, но, разумеется, совершенно бесполезные. Из-за этого мы с Кларисой поссорились. Я хотела отказаться от мечты вернуться в Бомонтань, где-то остановиться и начать новую жизнь. А она была как наседка, все время меня защищала и говорила, что Бомонтань – это наша сияющая цель, особенно когда я уже отказалась от мысли о возвращении… Как странно. Неужели с твоей помощью я смогу вернуться… – Какая-то мысль заставила ее обернуться и посмотреть на Джермина: – Ты понимаешь, насколько созвучны наши судьбы? Ты вернешь меня домой, а я, возможно, изменю твое мнение о вине твоей матери.

– Почему ты все еще об этом думаешь? Забудь. Если хочешь сделать меня счастливым, забудь.

– Не могу. Особенно здесь, в твоем поместье, где она жила, необходимо узнать всю правду.

– Она уже была сказана. Нет никакой причины, оправдывающей тот факт, что она оставила мужа и сына.

– Кажется невероятным, что мать, которую ты так любил, может тебя бросить. – Эми потерла кулачком его подбородок. – Мисс Викторина тоже в это не верит.

Он отвернулся.

– Мисс Викторина – прелестная старая леди, которая обо всех думает только хорошо.

– Не обо всех. Например, о Харрисоне Эдмондсоне она отзывалась совсем не лестно. Она старая, Джермин, но не страдает старческим слабоумием. Она помнит события двадцатитрехлетней давности с ясностью человека, которого они не коснулись. Ты был тогда мальчиком. Так же, как я не знаю, можно ли в действительности доверять Годфри, ты на самом деле не знаешь, что случилось с твоей матерью.

Он подошел к краю скалы, потом вернулся.

– Я знаю только то, что она исчезла. И вообще какое тебе дело до моей матери?

– Потому что тебе это не все равно.

– Но тебя это мучит. Должна быть какая-то другая причина. – Он смотрел на нее так, словно требовал, чтобы она порылась в своей памяти и сказала ему правду. И хотя ей казалось, что вся правда уже сказана, она призналась:

– У меня никогда не было матери. А отец отослал меня – для моей же пользы, как он сказал. Потом он ушел на войну… и погиб во главе своего войска. Он бросился на прорыв, чтобы победить мятежников. Его гибель положила конец мятежу. Его жертва спасла Бомонтань от анархии. – С горечью в голосе она добавила: – Так мне, во всяком случае, сказали.

Джермин опустился рядом с ней.

– Я уверен, что так оно и было.

– Когда я стараюсь быть разумной, когда не чувствую себя покинутым ребенком, тогда я тоже верю, что именно так все и произошло. – Но в жизни Эми было столько несправедливости, что иногда она выла от отчаяния. – Мне трудно себе представить, что добрый, любящий родитель, который завоевал доверие ребенка, может уйти, даже не оглянувшись. Я хочу запомнить папу таким, каким он был до тех пор, когда уже не смог им быть. Пока его не забрала смерть.

– Мою мать забрала не смерть.

Она задумалась.

– А ты в этом уверен? – Он пристально смотрел на нее и слушал с видимым интересом. – Ведь никто не видел ее с тех пор, как она уехала, – сказала Эми.

– Да. Но мир такой большой.

– Но не такой огромный, чтобы в нем могли бы затеряться и остаться незамеченными молодая леди и ее любовник, говорящий по-английски. – Эми была рада, что Джермин по крайней мере ее слушает. В данный момент это было все, о чем она могла просить. – А кто-нибудь вспоминал о ней с тех пор, как ты был ребенком?

– Только дядя Харрисон, да и то он говорил, что удивлен, что она не сделала это раньше. Что она была легкомысленной иностранкой и… – Джермин запнулся и задумался.

«Если не доверяешь посланцу, ты не можешь доверять посланию» – так он говорил о придворном бабушки, и только сейчас Эми поняла, насколько это было верно.

Сегодня вечером она напишет Кларисе, сообщит ей, где она, тактично опишет языческую свадебную церемонию и задаст сестре все вопросы, ответы на которые она так хотела знать, а самое главное – она напишет Кларисе, что сомневается в Годфри. Еще она напишет, что Джермин собирается связаться с посольством Бомонтани и узнать правду о бабушке, о наемных убийцах и вообще об их стране. Она надеялась, что Клариса ее план одобрит.

– Доверяю ли я дяде Харрисону и тому, что он сказал о моей матери, не имеет значения. Факт остается фактом – она уехала. Твой отец погиб в бою смертью честного человека. Мы потеряли обоих родителей. Возможно, мой отец каким-то образом обидел мою мать. Я знаю, что этот вопрос мучил его до самой смерти.

– Бедняга! Он сказал тебе об этом?

– Только один раз. Но я этому не верю. Мой отец был честным человеком, и он любил ее. Он воспитывал меня похожим на себя и учил отвечать за то, что было моим. Я просто забыл, чему он меня учил, пока ты так убедительно мне об этом не напомнила. – Джермин поднес ее руку к своим губам. – Ты действуешь на меня благотворно.

«Иногда в семьях происходят ссоры. Но это не означает, что они должны распадаться», – хотелось сказать Эми, но она промолчала. Разве сама она не поступила именно так? Оставила Кларису в Шотландии, а ведь могла настоять на том, чтобы они вместе что-нибудь придумали.

Она видела, что Джермина расстроил их разговор. И чтобы поднять ему настроение, сказала дерзко:

– Я всегда говорила, что заковать мужчину в кандалы – хороший способ справиться с его упрямством.

– Вот как? А я всегда говорю, что умная жена знает, когда надо замолчать и поцеловать своего мужа.

Он хотел заставить ее переменить тему. Сделать по-своему.

Ей всегда нравилось отвечать на вызов. Ее сестры знали об этой черте ее характера. И Рейнджер тоже знал. Они умели довести ее до того, что она запрягалась в их маленькую карету и таскала их в ней по всему поместью или ходила по парапету третьего этажа. Всех их жестоко наказывали, а у бабушки, несмотря на преклонный возраст, была не только тяжелая рука, но и безошибочное чувство справедливости.

Эми видела влюбленных и в деревнях, и в особняках, и все они всегда выглядели одурманенными. Неужели на всех женщин так действуют поцелуи мужчин? Опрокинув Джермина спиной на траву, она принялась его целовать. Широкие поля ее шляпы опустились и образовали темный мирок, в котором смешивались их дыхания, его улыбка и ее настойчивость. Его теплые губы разомкнулись, открыв путь ее языку. Осторожные движения, нежные прикосновения, жар их тел – все это действовало на нее, как наркотик, и превращало ее в женщину. Это было путешествие, которое ей безумно нравилось. Путешествие, в которое она с радостью бралa его с собой.

С осознанным кокетством она прижалась к нему грудью, напоминая о том, что он любит ее ласкать. Потом стала одной рукой гладить его плечи, живот и добралась до его плоти.