В это время при матарамском дворе жил князь Раден Трунаджайя, внук последнего независимого правителя Западной Мадуры. Амангкурат I, казнив отца Трунаджайи, назначил губернатором Западной Мадуры его младшего брата Тьякрадининграта II, и Трунаджайя, считавший себя законным претендентом на эту должность, естественно, не испытывал теплых чувств ни по отношению к дяде, ни по отношению к сусухуна-ну. Другой крупный феодал, Раден Каджоран, престарелый потомок духовного правителя Семаранга, также недовольный политикой Амангкурата I, свел Адипати Анома со своим зятем — молодым, энергичным Трунаджайей. Три заговорщика договорились о совместном выступлении в центре, на востоке Явы и на Мадуре. В обычных условиях этот заговор вылился бы в краткосрочный феодальный мятеж, каких уже немало было в истории Матарама. Он кончился бы заменой одного монарха другим, мало от него отличающимся, либо был бы подавлен правительством с большим или меньшим кровопролитием. Но на этот раз заговор трех озлобленных феодалов вызвал к жизни мощную народную войну, охватившую большую часть территории страны, потрясшую основы государства и повлекшую за собой иностранную интервенцию и фактическую утрату независимости Матарама.

Причиной этому было то, что в первой половине 70-х годов Матарам вступил в полосу тяжелейшего кризиса. Предпосылки кризиса накапливались на всем протяжении правления Амангкурата I. Внешнеполитические факторы здесь сложно переплетались с внутриполитическими. Главной внешней причиной была экспансия голландской Ост-Индской компании, стремившейся подавить местное судоходство в индонезийских водах и преуспевшей в этой задаче в 50–60-х годах XVII в. Если в начале XVII в. богатые порты Северной Явы служили перевалочным пунктом в торговле пряностями и были всегда переполнены судами, приходившими сюда со всех концов Юго-Восточной Азии, из Индии и Китая, то теперь они опустели. Многочисленные колонии азиатских купцов, издавна живших на Северной Яве, также пришли в упадок. Многие купцы перебрались б другие страны, не находившиеся в такой опасной близости к Батавии. Традиционный матарамский экспорт на острова Пряностей — рис и грубые местные ткани не находили больше спроса. За ту часть этих товаров, которую голландцы приобретали для своих нужд, они платили смехотворно низкие цены.

Доходы казны резко упали. Для того чтобы поддерживать стабильность матарамского государства, нужны были решительные и гибкие меры. Нельзя сказать, чтобы в этой сложной обстановке Амангкурат I пошел по принципиально неправильному пути. Стремясь восполнить упадок частной торговой инициативы купцов и отдельных приморских феодалов, он противопоставил экспансии голландской Компании государственную торговую монополию и строительство флота по европейскому образцу, о чем уже говорилось выше. Его борьба за укрепление централизации и подавление крупных феодалов также Гыла в принципе правильным и прогрессивным шагом (в Сиаме подобная политика обеспечила стабильность государства более чем на полвека). Тем не менее целый ряд как субъективных, так и объективных факторов привел его политику к краху. Немаловажным субъективным фактором была личность самого монарха. Неустойчивость его внешней политики, резкие перемены курса, когда он то дружил с Бантамом, то снова вел с ним войну (1657–1659), то воинственно бряцал оружием перед голландцами, то искал с ними дружбы, отказываясь от поддержки своего естественного союзника — Макасара, который в эти годы вел упорную борьбу с Компанией (в 1654 г. Амангкурат I обещал выдавать голландцам макасарских «пиратов», после 1659 г. перестал принимать макасарские посольства) [158, с. 279; 209, с. 58],— все это не позволило Матараму создать прочную антиголландскую коалицию, которая в тот момент могла бы еще выбить голландцев из Батавии.

Дегенеративные черты в характере Амангкурата I, о которых так много писали голландцы, посещавшие Матарам, также, несомненно, не были лишь плодом вымысла этих враждебно настроенных свидетелей. Своей тактикой превентивного террора, когда по одному подозрению уничтожались целые феодальные кланы, включая женщин и детей, Амангкурат I создал среди правящего класса атмосферу полной неуверенности в завтрашнем дне. Естественно, что он не мог рассчитывать на симпатию и поддержку подавляющего большинства феодалов в случае серьезного кризиса. Кроме того, каждый феодальный клан состоял не только из одних феодалов. Из-за существовавшего в Матараме многоженства каждый такой клан с течением времени сильно разбухал, достигая нескольких сот, а иногда и нескольких тысяч человек. Младшие ветви феодального рода уже не находили места в феодальной иерархии и по своему материальному положению ничем не отличались от простонародья. Кроме того, к каждому такому клану примыкало множество клиентов, зависимых крестьян и разного рода челядинцев, людей, оторвавшихся от общины и искавших пропитание возле «сильных мира сего». Все они (точно так же, как и при репрессиях Ивана Грозного, монарха во многом похожего на Амангкурата I) уничтожались вместе с главой клана. Так что среди многотысячных жертв террора число людей из угнетенных классов значительно превышало число собственно феодалов. Поэтому народ, обычно равнодушный к личности правящего монарха и, более того, питавший в отношении него царистские иллюзии, в данном случае стал проникаться враждебными чувствами к сусухунану.

Разорив и уничтожив одного феодала, Амангкурат I тут же назначал на его место другого, наделяя его такими же, если не большими, феодальными доходами. Более того, увеличивая в целях перекрестного контроля феодалов число административных постов, он увеличивал и объем потребляемого феодалами прибавочного продукта, в то время как обедневшая страна не могла вырабатывать этот продукт даже в прежнем количестве. Единственным выходом из положения мог стать строжайший режим экономии, но, и в этом заключалась объективная причина кризиса, правящий класс был совершенно неспособен на самопожертвования. Даже такой своевольный монарх, как Амангкурат I, был бы неспособен его к этому принудить. А он и не пытался этого делать, и сам продолжал раздувать расходы своего огромного двора. Теперь у крестьян стали изымать не только прибавочный, но и значительную часть необходимого продукта. Достаточно было искры, чтобы произошел взрыв. 4 августа 1672 г. произошло грандиозное извержение вулкана Мерапи, при котором погибло много тысяч человек. Власти не оказали никакой помощи пострадавшим районам. Наследующий год страну поразила страшная засуха. Целые деревни вымирали от голода. Когда в 1674 г. Трунаджайя поднял знамя восстания на Мадуре, крестьяне толпами устремились к нему. Затем восстание перекинулось на Восточную Яву. Так, неожиданно для себя, Трунаджайя стал вождем крестьянской войны.

К началу 60-х годов позиции голландцев на Калимантане значительно укрепились. В декабре 1660 г. правитель Банджармасина пангеран Рату вынужден был подписать с голландской Компанией договор, в котором признавал, что за разгром фактории в Мартапуре в 1638 г. ей полагается возмещение в размере 50 тыс. реалов. Поскольку пангеран Рату не располагал такой огромной суммой, он в погашение ее снизил торговую пошлину для голландцев с 7 до 5 % [прил., док. 42].

Но это было только началом его капитуляции перед голландской Ост-Индской компанией. Полгода спустя, 16 мая 1661 г., он подписал новый договор из семи пунктов, в котором предоставлял Компании фактическую монополию на вывоз перца. На перец устанавливалась твердая, выгодная для голландцев, цена, которую пангеран не имел права в будущем повышать ни при каких обстоятельствах. Наконец, голландцы получили в Банджармасине право экстерриториальности. «В-пятых, — говорилось в договоре, — если кто-нибудь из подданных Компании совершит преступление, пангеран Рату не может его наказывать, он должен передать его голландскому начальнику в Мартапуре» [прил., док. 46]. В 1664 г. пангерана Рату на банджармасинском престоле сменил пангеран Сурджаната, который в новом договоре от 7 сентября 1664 г. подтвердил все привилегии, предоставленные голландской Компании.