В конце 1643 г. Чан-Ибрагим начинает военные действия против голландской Ост-Индской компании разгромом ее фактории в Удонге. Весь персонал фактории, включая и ее главу Фрэнсиса ван Регенмортиса, был перебит либо обращен в рабство. 3 февраля 1644 г. камбоджийцы захватили голландские корабли, зашедшие в Кампонглуонг. 60 голландских матросов, взятых в плен, было продано в рабство. Вскоре после этого камбоджийский флот захватил в открытом море голландское судно «Орангебоом», шедшее на Тайвань [104, с. 77; 125, с. 364].

В ответ на это генерал-губернатор Батавии Антони ван Димен 23 марта 1644 г. направил против Камбоджи эскадру из пяти кораблей. На борту эскадры находилось 160 голландских солдат и 240 матросов, не считая азиатских членов экипажа и вспомогательных отрядов. По тем временам это была значительная сила. Эскадра, однако, продвигалась весьма медленно. Только 6 июля 1644 г. голландские суда, поднявшись по Меконгу, стали на якорь близ Пномпеня. Здесь они простояли еще две недели, стремясь демонстрацией силы принудить Чана к заключению мира и выплате репараций. 21 июля, не получив никакого удовлетворения от камбоджийских властей, командующий эскадрой Хендрик Харусе решил начать наступление на Удонг. Но в этот момент выяснилось, что камбоджийцы успели отрезать голландским кораблям обратный путь, перегородив Меконг бамбуковой изгородью и поставив по обеим сторонам реки батареи. Вместо наступления на столицу голландцам пришлось с боем прорываться из ловушки. Потеряв 120 человек убитыми, в том числе командующего, потрепанная голландская эскадра вырвалась 26 июля в море и укрылась в бухте, принадлежавшей Тямпе [242, с. 383–384]. Примерно в тот же период король Чан лично возглавил атаку камбоджийской флотилии (с португальским экипажем) на голландский военный корабль, проникший в реку Бассак, приток Меконга. Понеся большой урон, этот корабль с трудом вырвался из территориальных вод Камбоджи [104, с. 77]. Второе столкновение с колониальными хищниками (первым было отражение испано-португальской агрессии в конце XVI в., см. [12, с. 259–270]) также окончилось успешно для Камбоджи.

Весной 1627 г. начались первые сражения между войсками Чиней и Нгуенов в районе реки Ниутле. Уже упоминавшийся иезуит Александр де Род, который как раз в это время (апрель 1627 г.) прибыл из Южного Вьетнама в лагерь Чинь Чанга, так оценивал происходящие события: «Когда король Тюа Бан Вуан (Чинь Тунг. — Э. Б.) умер, король Кохинхины Тюа Сай (Шай Выонг. — Э. Б.), которого сношения с португальцами сильно укрепили и войска которого приобрели большой опыт во владении оружием, не хотел признать нового короля Тонки-на, своего кузена, и тем более платить ему дань» [223, с. 123–124].

По оценке А. де Рода, флот Чинь Чанга в 1627 г. составлял более 600 военных судов, на каждом из которых было установлено по крайней мере три пушки. Описывая внушительное движение армии Чинь Чанга, посаженной на суда, А. де Род сообщал: «Перед королем плыло 200 джонок с разными войсками. Затем 24 большие барки с королевской гвардией. В центре их — королевская барка. Джонок арьергарда было еще больше, чем джонок авангарда, а мелких барок — вообще не сосчитать. Кроме того, 500 больших барок везли продовольствие для армии и флота» [222, с. 18–19].

Армия Шай Выонга насчитывала, видимо, около 40 тыс., а флот состоял из 200 боевых судов. Однако она обладала превосходством в огнестрельном оружии и лучшей разведкой. Полководцы Шай Выонга, среди которых выделялся 24-летний Нгуен Хыу Зат, искусно маневрируя, сводили на нет численное превосходство противника. Огромный флот Чиней также принес им мало пользы. Когда северовьетнамские корабли вошли в устье Ниутле, они внезапно напоролись на вбитые в дно остроконечные колья и другие заграждения, секретно установленные Нгуен Хыу Затом. Многие суда были повреждены и затонули. В это время их атаковал с тыла южновьетнамский флот. Потери были так велики, что теперь Чинь Чангу оставалось полагаться лишь на сухопутную армию [75, с. 124–129; 191, с. 20]. Несмотря на успешные действия Нгуен Хыу Зата и других полководцев Шай Выонга, исход кампании все еще оставался неопределенным. Но Шай Выонг, никогда не жалевший средств на разведку, уже давно обзавелся при дворе в Тханглонге обширной агентурой. В июне 1627 г. Чинь Чанг получил подложное донесение из столицы, извещающее его, что в дельте Красной реки якобы вспыхнуло крупное восстание, которое возглавил его родственник Чинь Зя. Чинь Чанг поспешил со всеми войсками на Север. Военные действия на Юге в этом году прекратились. Затем Чинь Чангу пришлось заняться отражением вторжения Маков из Каобанга (возможно, между ними и Южным Вьетнамом существовала на этот счет дипломатическая договоренность), и Шай Выонг получил передышку на несколько лет [75, с. 130–131; 191, с. 20].

Это время южновьетнамский правитель посвятил строительству целой системы долговременных оборонительных сооружений в самом узком месте вьетнамской равнины, между устьем Ниутле и горами. Из этих сооружений особенно мощной была стена Донгхой. Закончив эти оборонительные работы, Шай Выонг сам перешел в наступление и занял южную часть пограничной северовьетнамской провинции Ботинь [75, с. 131–136; 191, с. 20].

Обе стороны, готовясь к новой войне, продолжали искать поддержки у иностранных держав, а за неимением ее распускать слухи, что они такую поддержку имеют. Так, Шай Выонг приказал заготовить большое количество манекенов в форме португальских солдат с палками вместо ружей и установить их в нужный момент на оборонительных стенах, чтобы ввести в заблуждение противника [191, с. 92]. В то же время он продолжал заигрывать с голландцами — основными врагами португальцев. Когда в 1632 г. голландский корабль у берегов Камбоджи захватил португальский галион, а затем оба судна были занесены штормом к берегам Южного Вьетнама, Шай Выонг арестовал было голландцев как пиратов, но потом обласкал их и отпустил в Батавию. В июне 1633 г. в Дананг прибыли из Батавии два голландских корабля, и торговля голландской Компании с Южным Вьетнамом, пришедшая в 20-х годах XVII в. в упадок, возобновилась [71, с. 124; 105, с. 80].

Интерес обоих правителей Вьетнама к европейской помощи способствовал также тому, что в 20–30-х годах XVII в. католические миссионеры без особых помех могли вести свою пропаганду в обеих частях страны и достигнуть в ней значительных успехов. После выдворения миссионеров из Японии (где правительство вовремя оценило создаваемую ими угрозу) усилия отцов иезуитов из всех стран Юго-Восточной Азии (кроме Филиппин) сосредоточились в первую очередь на Вьетнаме. Здесь им удалось не только обратить в христианство некоторую часть феодалов, в основном женщин[34], но и заинтересовать своим учением широкие крестьянские массы. Этому способствовала особая религиозная ситуация Вьетнама. Население остальных стран Юго-Восточной Азии, исповедовавшее мусульманство или буддизм хинаяны, как показал уже опыт XVI в., оказалось невосприимчивым к христианской проповеди. Во Вьетнаме же господствовало конфуцианство (при второстепенной роли буддизма махаяны и анимистических культов). Конфуцианство, ого-сударствленный культ предков, при котором монарх считался как бы отцом и духовным руководителем своего народа, а чиновник-феодал — соответственно отцом и духовным руководителем своих крестьян, сливало фактически церковь и государство в одно целое. Поэтому в сознании эксплуатируемого крестьянина представление о несправедливости существующего феодального государства не отделялось от мысли о несправедливости господствующей религии, как это зачастую имело место в других странах.

Христианская религия предлагала вьетнамскому крестьянину духовную альтернативу, и именно Вьетнам стал первой независимой страной на Востоке, где католическим миссионерам удалось создать массовую церковь. В 1639 г. число христиан в Южном Вьетнаме достигло 12 тыс., а в Северном Вьетнаме 82,5 тыс. (против 1,2 тыс. в 1628 г.). На территории Северного Вьетнама в это время имелось более 100 церквей и 120 часовен. В 1640 г. число христиан здесь, согласно миссионерским отчетам, достигло 100 тыс., а к 1648 г. — 195 тыс. [79, т. I, с. 39; 258, с. 110].