– Мне кажется, что вы правы, – сказала Ханна более спокойным тоном. – Я, честно говоря, всегда обманываю, когда сижу на диете, а потом просто прекращаю ее. Я знаю: мне нужен или надзиратель, или успех, чтобы меня хвалили, – все равно что. И наверное, еженедельное меню. Черт возьми, но это так дорого? Наверное, ничего другого нельзя придумать, не так ли? Я пыталась ходить на занятия спортом в Резеде, они предложили мне эту ужасную диету из морковного сока и проросших зерен пшеницы, а потом полчаса гимнастики. Но это так дорого стоило, что я отказалась. Мне приходится очень экономить деньги, потому что я собираюсь заниматься у Грира.

Подошла официантка, чтобы принять заказ. На ней была выцветшая бирюзовая униформа с большим накрахмаленным платком в кармане блузы. Филиппа подумала о своей аптеке-закусочной на холме в Голливуде, где она уже пять лет работала заведующей хозяйством, ее не ставили за прилавок, так как не было формы ее размера. Филиппа и Ханна заказали фирменный салат и два стакана холодного чая со льдом. Когда им все подали, Ханна рассказала Филиппе о своей мечте стать модным дизайнером и решении поступить в художественную школу Грира.

– Но я не смогу этого сделать, если не похудею на двадцать килограммов в течение пяти месяцев. Вот так-то…

Она покачала головой, и Филиппа в первый раз заметила крохотные золотые сережки, почти невидимые под шапкой коротких густых волос.

– Так много минусов работает против меня, – сказала Ханна, беря соломинку из пластикового контейнера, который стоял у них на столике. Она освободила ее от обертки и затем медленно завернула снова. – Как преодолеть наследственность? Все женщины в нашей семье толстые. Мои бабки и прабабки были толстыми. Черт, я сама была толстым ребенком! Поэтому я не могу понять, как диета доктора Хира может помочь любой. Я ожидала, что предлагаемая диета будет рассчитана на определенного человека, что доктор анализирует здоровье каждой из нас и предлагает индивидуальную диету. Одна из женщин в зале ожидания рассказала мне, что всю жизнь была худой и пополнела только после того, как родила двоих детей. Она сразу же набрала тринадцать килограммов и никак не может похудеть. Но ее метаболизм отличается от моего, не так ли? Ей, наверное, легче будет похудеть. Я училась в школе с Марией Монокандилос из Греции. Она пустилась в разгул в одиннадцатом классе и очень потолстела. В двенадцатом классе у нее появился дружок, она начала нормально питаться и спустила весь жир. Вы ведь понимаете, что каждая из нас – особый случай, – сказала она, снова снимая обертку с соломки и опять заворачивая ее, – И какое жуткое название – «Клиника для тучных в Тарзане». Название нас унижает, оно звучит как наказание и обвинение. Клинике следовало бы дать более обнадеживающее название.

Филиппа аккуратно разложила свою ложку, нож и вилку на бумажной салфетке, а потом сказала:

– Как насчет… «Общество красоты для прелестных леди»?

Ханна засмеялась:

– «Юные принцессы Америки»! – Она улыбалась. – Простите, я просто не закрывала рта. Я была очень зла.

– Все в порядке. Вы высказали вслух те соображения, которые и мне пришли на ум.

– Вы замужем, Филиппа?

Перед ее мысленным взором пронеслась картина: Риз скорчился над своей пишущей машинкой, как будто заснул, на виске темная отметина, как мазок пепла, когда мажут пеплом лоб в среду, при начале великого поста – последнее благословение. Оправившись после выкидыша она снова вернулась в квартиру Риза, но от него там не осталось ни следа. Мистер Ласло сказал ей, что приходил его брат и забрал все вещи Риза. Он увез его тело домой на север, так что здесь не осталось даже могилы, куда бы она смогла прийти и попрощаться с ним. Было так, как будто ни Риза, ни ребенка никогда не существовало.

– Я живу одна, – сказала она, – живу в пансионе. Это одна из моих проблем. Хозяйка великолепно готовит. Она очень обижается, если не есть все, что она готовит. У меня нет сил отказываться от ее яств, она относится ко мне, как родная мать. Мать, которой у меня никогда не было, как мне кажется.

В ответ на удивленно поднятые брови Ханны Филиппа добавила:

– Меня удочерили еще крошкой. Я не знаю своих настоящих родителей.

– И у вас нет никакой семьи?

– Нет. У меня нет ни братьев, ни сестер, никаких родственников.

Ханна не могла себе представить подобного положения, ее собственная семья была такой обширной, что она иногда думала: в числе ее родственников половина населения земного шара. Она могла узнать родственника мгновенно, ее мегасемья обладала двумя наборами генов – юноши наследовали наклонности Райянов к разгульной жизни, а девушки – индейские глаза Ла Кроссов.

– Когда я была ребенком, так унизительно было быть толстой, – сказала Ханна. – Ребята выбирали свои команды, и я всегда оставалась одна. Когда учитель назначал меня в какую-либо команду, они все начинали стонать.

Филиппа рассказала ей о школе святой Бригитты и как рвало Эмбер.

– Как вы думаете, в чем тут дело? – спросила Ханна, когда им подали заказанное. – Может быть, все дело только в сексе? Девушки хотят похудеть, чтобы заполучить своего мужчину, не так ли? – сказала она, думая об Алане Скейдудо и о том, как плотно обтягивают брюки его ягодицы. Иногда, когда она позволяла себе переменить свой взгляд, она замечала, что спереди его брюки также плотно облегали Другие части его тела. – Мужчины действительно предпочитают только худых женщин? Если бы они были так же невосприимчивы к объемам, как многие из них не различают цвета!

Они обе рассмеялись и начали есть.

– Я чувствую себя гораздо лучше, – сказала Ханна после того, как она добавила много сахара в чай и положила слишком много майонеза в салат. Она атаковала пищу с энтузиазмом, к которому ее приучили с детства.

– Вы заметили, что сам доктор Хир не такой уж тощий, – заявила Ханна, продолжая хрустеть салатом. – Ему и не надо быть тощим, он же мужчина. Мужчин не волнует то, из-за чего мы переживаем. Интересно, их вообще что-нибудь волнует?

– Мне кажется, что у них есть свои проблемы, – ответила Филиппа, вспоминая Риза.

– Я думаю, вы правы. Мне кажется, их волнует, если они маленького роста, или же начинают лысеть, или не могут проявить себя суперменом в постели. – Она снова вспомнила мистера Скейдудо. – Там, где я работаю, есть один мужчина. Он примерно моего возраста, может быть, ему двадцать два или двадцать три. Он маленького роста, но это его, по-моему, не волнует. А мне нравятся мужчины маленького роста. Он очень спокойный и приятный человек. Он занимается по вечерам, чтобы сдать экзамен и получить диплом бухгалтера. Я мечтаю о нем все время, но я не думаю, что он обращает на меня внимание, что я вообще существую для него на белом свете. Как вы думаете, мог бы он заметить меня, если бы я стала худой?

Внезапно салат показался слишком зеленым. Цвета стали неестественными под загоревшимся ярким и резким светом ламп дневного света. Ханна отставила тарелку и взяла чашку двумя руками, держа ее перед собой, как свадебный букет.

– Когда я уже заканчивала школу, у меня никого не было, кто бы хоть как-то был похож на знакомого парня. Моя сестра пожалела меня и договорилась о свидании для меня с другом своего ухажера. Она и ее приятель заехали за мной, и мы поехали за Эрни. Он уже влезал в машину, сказал «Привет» и все такое, но когда он увидел меня, у него так отвисла челюсть, что было слышно, как она стукнулась об асфальт. И я видела, как он колебался, прежде чем войти в машину, как будто решал, сможет ли избежать свидания, если сбежит прямо сейчас…

Она выловила из стакана ломтик лимона, стала топить и ловить его снова чайной ложкой.

– Он все-таки выдержал свидание, храбрый парень! Мы поехали в открытый кинотеатр в Резеде, чтобы посмотреть, сидя в машине, зарубежный фильм «Дорога», который никто из нас не понял. Моя сестра и ее друг имели наглость начать развлекаться прямо перед нашим носом. Эрни не сказал мне ни слова, он не смотрел на меня и притворялся, что весь поглощен картиной. Когда он и друг моей сестры вышли в закусочную во время перерыва, я слышала, как Эрни сказал: