Его взгляд упал на коробку с рождественским набором конфет, лежащую около телефона секретарши. Дэнни улыбнулся и произнес:

– Разве такие вещи здесь не запрещены – вы все-таки связаны с диетами и все такое?

Она покраснела и сказала:

– Я не на диете.

Он смерил взглядом ее фигуру снизу доверху, затем заметил:

– Да уж, конечно, и, пожалуйста, не вздумайте этим заниматься. Вы не возражаете, если я угощусь?

– Простите?

Он взял небольшую конфетку в полосатой красно-белой обертке. – Можно одну? – Да, конечно, берите.

– Знаешь что, радость моя, – сказал он, катая карамельку между губами, – я обожаю сладости. Хотелось бы спросить, не смогли бы вы оказать мне честь и как-нибудь поужинать со мной.

Она вспыхнула.

– Да, с удовольствием.

– К сожалению, сегодня я улетаю в Австралию, чтобы взять интервью у мисс Робертс в Перте.

– Но мисс Робертс сейчас не в Австралии. Она здесь.

Он уставился на нее:

– Она здесь? Ты хочешь сказать, в Лос-Анджелесе?

– Мисс Робертс прилетела сегодня утром. Вы с ней разминулись. Она вернулась в гостиницу.

– Какой приятный сюрприз… Где, по-вашему, я бы мог ее найти?

– Вообще-то она остановилась в «Сенчури-Плаза», но вам надо поторопиться, завтра она уезжает в Палм-Спрингс.

– Палм-Спрингс? Где это?

– К сожалению, не знаю.

– Спасибо, радость моя. Ты мне очень помогла. – Он подмигнул ей. – Скоро встретимся.

С администратором гостиницы «Сенчури-Плаза» Дэнни не повезло.

– Я не могу сообщать номера комнат наших гостей, – заявил молодой человек в клубном пиджаке, – но если вы хотите что-нибудь передать…

Дэнни несколько минут побродил по огромному холлу думая, как бы ему поступить, затем он увидел ресторан и понял, что сейчас обеденное время. Ему в голову пришла блестящая мысль. Не раздумывая, он подошел к распорядительнице, которая спросила у него:

– Могу ли я вам чем-нибудь помочь, сэр?

– Да, я надеюсь, мэм. Я тут должен встретиться с друзьями, но моя секретарша перепутала время, и я не знаю, заказан обед на час или на два. Может быть, вы смогли бы помочь мне?

– Да, разумеется. На чье имя сделан заказ?

Он чуть было не сказал Беверли Хайленд, затем вспомнил, что она живет под другим именем.

– Робертс. Филиппа Робертс.

Распорядительница пробежала глазами по списку, затем сказала:

– Ага, вот она. Мисс Робертс – заказ на час дня.

Дэнни уселся на стул, обитый розовой парчой, стоящий за пышным фикусом, и внимательно смотрел за всеми входящими в ресторан.

Когда он ее увидел, его как молнией ударило. Это была несомненно она; она была похожа на свою новую фотографию, которую он утащил из пляжного домика Куинна. Вот она, всего лишь на расстоянии протянутой руки, – Беверли Хайленд, женщина, унизившая его, заставившая его ползать перед ней на коленях и умолять о пощаде, уничтожившая его. Из-за этой женщины он болтался на веревке в тюремной камере, умер, затем вернулся к жизни, потеряв часть разума. Только ненависть к ней, жгучее желание увидеть ее страдания помогли ему все преодолеть.

Какой у нее невинный вид, подумал он, как она безмятежна и изысканна, темные блестящие волосы до плеч, простой деловой костюм и портфель. Она не была похожа на кровожадную паучиху. И мало она напоминала ту женщину, которая в тот последний вечер сидела у него в номере со скрученными в тугой узел платиновыми волосами, что придавало ей особенно злодейский вид, – холодную, бесстрастную и смертельно опасную. Теперь в своем новом обличье она казалась мягкой, нежной и безвредной. Но этот фасад не обманывал Дэнни. Она могла обмануть кого угодно, но только не его, не Дэнни, который знал про нее все – это женщина, которая убила его.

И теперь она была здесь, совсем рядом…

Но он сдержался. Нет, еще не время. Он хотел посмаковать это; он хотел представить себе самые различные способы, которыми он будет мстить ей; он хотел довести себя до такого состояния, чтобы его наслаждение от вида ее мучений было изощренным.

Глядя, как она направляется в ресторан, Дэнни почувствовал, что в нем растет сексуальное напряжение. Он понял, что ему необходимо каким-то образом выпустить пар; если он этого не совершит, он не сможет действовать в нужном темпе и сохранять самообладание.

Он вернулся в регистратуру и заказал себе комнату на ночь. Затем смешался с толпой, стоящей перед гостиницей под зонтами в ожидании своих машин. Усевшись в свой «ягуар», Дэнни устремился вперед, в дождливый день, в сторону Беверли-Хиллс, полный энергии и мощи. Он думал о той грудастой продавщице с золотым букетиком в магазине Брагга на Родео. Она еще не подозревала, но этот вечер станет особым в ее жизни. А может быть, и последним.

Голливуд, Калифорния, 1958 год.

Филиппу вырвало в ванной. Это было уже седьмой раз подряд, и кто-то из жильцов сказал об этом хозяйке. Поэтому когда Филиппа выходила, миссис Чадвик ждала ее в коридоре.

– В чем дело, милочка? – спросила она. – За завтраком ты ничего не ела, и это уже почти целую неделю. Почему же тебя рвет?

– Может быть, я съела что-нибудь вчера вечером?

– Пойдем-ка ко мне, милочка, мне нужно с тобой поговорить.

Они прошли в квартиру миссис Чадвик со светлой датской современной мебелью на шатких ножках и кухней, в которой сверкали бирюзой наисовременнейшие кухонные приборы. В центре комнаты стоял телевизор, на котором расположились фигурки трех гладких черных пантер, включенный на программу «Сети».

– Можно задать тебе нескромный вопрос? – спросила миссис Чадвик. – Когда у тебя последний раз были месячные?

Филиппа удивилась. Зачем ее квартирной хозяйке знать об этом?

– Я не помню. По-моему, один или два раза я пропустила.

Миссис Чадвик вздохнула:

– Милочка, ты беременна. Ты знаешь об этом?

– Беременна! О, нет, я же не замужем, этого не может быть!

Женщина еще раз вздохнула. Ей не впервой было просвещать своих молодых жиличек по некоторым жизненным вопросам.

– У тебя есть семья? Какие-нибудь родственники? Филиппа подумала о Джонни в Сан-Квентине и покачала головой.

– М-м-м… да… – пробормотала миссис Чадвик. В течение этих четырех лет она не раз задумывалась о своей тихой квартирантке, почему у нее нет друзей ее возраста, нет родственников, почему она никогда не говорила, откуда приехала. Но миссис Чадвик гордилась тем, что никогда не совала нос в чужие дела: если жильцы вовремя вносили плату, соблюдали порядок и чистоту, она в их дела не вмешивалась. Ей нравилась Филиппа Робертс, такая милая, такая положительная. Она даже не раз помогала ей мыть посуду по вечерам, приносила кое-какую мелочь из лавочки, где работала, открытые коробочки с карамельками, которые не подлежали продаже, или протекающие флакончики с духами, которые все равно выбрасывали. Миссис Чадвик с удовольствием принимала эти скромные подарки, с удовольствием же проводила с девушкой те редкие вечера, когда той не надо было идти на занятия. Тогда они вместе сидели у телевизора за мисочкой воздушной кукурузы.

Филиппа была очень разумной девушкой, не сходила с ума, как большинство девиц, которые просто помешались на этом Элвисе. Поэтому миссис Чадвик решила, что на этот раз ей необходимо вмешаться.

– А как твой друг? – спросила она. – Тот, с кем ты встречаешься? – У миссис Чадвик были кое-какие сомнения относительно этого так называемого друга. Он никогда не звонил, никогда не заходил; у нее даже были подозрения, что никакого друга и не было вовсе и что Филиппа придумала его, однако бедняжка явно выглядела влюбленной и почти все вечера проводила вне дома. И теперь еще это. Так что друг все-таки был, однако миссис Чадвик не могла отделаться от мысли, что в этой истории есть нечто подозрительное, что-то подсказывало ей, что этот парень не станет визжать от радости, когда узнает новость.

– Это правда? – спросила Филиппа миссис Чадвик. – Вы уверены? Я хочу сказать, насчет беременности?