Слезы обожгли глаза, и Ханна подумала, что никогда в жизни не чувствовала себя такой беспомощной и затравленной, как сейчас. Через четыре дня состоится заседание правления и будут проверяться дела компании. И каждый член правления, включая Ханну и ее мужа, должен быть готов ответить на вопросы.

Она снова пришла в ужас, ее обуяла паника. Она подбежала к стене, где висела большая картина в золотой раме. Отодвинув картину и направив свет на маленький стенной сейф, спрятанный за картиной, Ханна быстро набрала комбинацию цифр, но ошибалась несколько раз, прежде чем набрала ее правильно. Когда сейф открылся, она вытащила металлический ящик, небольшой кожаный ларец с медными застежками, несколько больших конвертов, связанных лентой, и наконец из самой глубины – портфель, изготовленный из черно-зеленой кожи угря, отполированной до такой степени, что она могла видеть в нем свое отражение.

Она подошла к кровати и вывалила все содержимое на шелковое покрывало. Акции различных цветов, каждый цвет обозначал различную стоимость. Самые ценные – серебряные сертификаты – стоили тысячу акций каждый. Ханна разложила их так, чтобы она могла прочитать свое имя на каждом из них. Все они были с подписью и датой, самые старые – двадцатилетней давности. Всего здесь было сто тысяч акций – компания «Старлайт».

Конечно, люди сейчас не хранят сертификаты акций, но Ханна очень дорожила этими сертификатами, которые представляли только часть ее интересов в корпорации, потому что это были специальные сертификаты. Это были подарки в течение многих лет, которые делал ей муж на дни рождения и другие памятные даты. Сертификаты на тысячу акций она получила от Филиппы. Все вместе они значили много больше, чем деньги или лакомый кусочек компании, стоящей сотни миллионов. Они символизировали важную часть ее жизни, возможно самую важную часть. И сейчас она собиралась расстаться с ними.

У нее было такое ощущение, как будто она продает ребенка.

Как же это все случилось, подумала она огорченно, вспоминая об убогой, маленькой спаленке в Сан-Фернандо Вэлли, где она и Алан проводили множество необыкновенных ночей, любя друг друга. Ей хотелось бы снова очутиться там, на скрипящей подержанной кровати, где они крепко обнимали друг друга. Тогда у них часто не было денег, чтобы заплатить по очередным закладным. А сейчас она отдала бы все – дом в Бель Эйр, прислугу, даже ее великолепный «корвет», – только чтобы разделаться с той грязью, в которую она вляпалась.

Но невозможно вернуться назад. Катастрофа, которая давно зрела, была готова разразиться, и Ханна бессильна остановить ее.

Когда раздался телефонный звонок, она вздрогнула. Секунду смотрела на аппарат. Может быть, это?..

– Алло?

– Мам, привет, – зачирикал веселый голосок. Ее младшая дочь, Джекки, звонит из колледжа.

Ханна постаралась, чтобы ее голос звучал как обычно весело.

– Джекки, дорогая, как хорошо, что ты позвонила. У тебя все в порядке?

– Все просто чудесно, мам! Мы с Винсентом решили пожениться.

– О, это просто чудесно… – Ханна прижала сердце рукой, оно на секунду сбилось с ритма, а затем снова забилось ровно.

– Я хочу свадьбу в июне, – сказала Джекки, – на открытом воздухе. Это будет самая прекрасная свадьба в мире! Эстер будет моей главной подружкой, а четыре мои знакомые по землячеству в колледже будут подружками невесты, так же как и Сью и Полли. Угадай, что я хочу тебе сказать! Родители Винсента собираются подарить нам свадебное путешествие на юг Франции! У них там есть вилла, и мы с Винсентом подумали, что могли бы…

Ханна слушала возбужденный рассказ дочери, ее глаза остановились на коллекции фотографий в разных рамках, стоящих на ее письменном столе, на туалетном столике, на прикроватной тумбочке. Большинство из них были фото ее детей в младенческом возрасте, в день первого посещения школы, одетых в маскарадные костюмы в День всех святых, после окончания школы и, наконец, колледж. Но там были и более старые фотографии – очень молодая Ханна застенчиво держит Алана за руку, любовь сияет в их глазах. На ее прикроватной тумбочке стоял портрет Алана, сделанный два года назад, с надписью «Ханна, моя любовь навсегда». И наконец, черно-белое фото трех молодых женщин, строивших рожицы в камеру, – Ханна, Чарми и Филиппа – им было по двадцать, они были нищи и готовы на все, вели упорную борьбу за выживание, но были полны надежд. Ханна всегда думала о Филиппе, как о связке, которая держала их всех вместе.

Продолжая слушать болтовню дочери, она оглядела фотографии и поняла, что должна будет бороться, чтобы все вернулось на круги своя. Она никогда не верила, что чего-то можно добиться, не прилагая усилий, эта вера и подружила их с самого начала – ее, Филиппу и Чарми. Они твердо решили преодолеть все трудности и свои недостатки и победить весь мир. Но предстоящая борьба будет вестись не только за сохранение ее дружбы с Филиппой и Чарми. Это будет борьба и за Алана, за ее детей, за то, чтобы они продолжали гордиться ею. Ханна однажды случайно слышала, как ее дочь говорила своим друзьям: «Моя мама – величайший модельер всех времен и народов. Она первая открыла крупным женщинам возможность носить ткани ярких красок и дерзких рисунков. Она освободила их от темного цвета и бесформенных хламид». Ханна не хотела разрушать свой имидж.

Она вздрогнула: ей показалось, что пока она смотрела на дорогие ее сердцу вещи в комнате, они начали одна за другой исчезать – фото с туалетного столика, письменный прибор со стола, нож для разрезания бумаг с ручкой, отделанной аметистами. Исчезают свидетельства ее жизни, вещи, которые сотворили Ханну Скейдудо. Она протерла глаза и огляделась: все, разумеется, стояло на месте, как и должно было быть, это только ее испуг, ее воображение, которое отправило эти бесценные воспоминания куда-то в пустоту, в вакуум. Ее жизнь медленно ускользала прочь, пока она сама тоже не исчезла, а мир продолжал жить, как будто она никогда не существовала в нем…

– Ну, мам, мне нужно бежать! – сказала Джекки, напомнив Ханне, что она продолжает стоять с телефонной трубкой, прижатой к уху. – У нас должен состояться колоссальный прием – барбекю на пляже. И полночный заплыв для самых храбрых. – Джекки специализировалась в биологии моря в Калифорнийском университете в Санта-Барбаре. – Пока! Увидимся через несколько дней.

Ханна положила трубку и попыталась прочувствовать новость: Джекки, последняя из ее детей, наконец собралась замуж. И конечно, у них состоится сама крупная и сенсационная брачная церемония, которую только видел мир, или хотя бы Бель Эйр. Для Джекки нельзя ничего жалеть! Ничего!

Услышав звук колокольчика внизу, сигнал, что автомобиль проследовал через главные ворота, Ханна поспешила к окну и раздвинула драпировки. Задержав дыхание, она смотрела на длинную подъездную аллею, которая опоясывала подъем, начиная с улицы. Спустя несколько секунд увидела свет передних фар, который пробился из-за деревьев, освещая красные плитки аллеи, затем сияющий бампер «мерседеса» Алана. Она подбежала к кровати и стала судорожно собирать сертификаты, роняя их. Ханна, спотыкаясь, старалась как можно быстрей собрать их и запихнуть в сейф, Алан не должен знать, он не должен знать. Она услышала, как хлопнула дверь внизу, заглушенные голоса. «Добрый вечер, Рита, миссис Скейдудо уже пришла?» И затем шаги по черно-белым плиткам внизу, в фойе.

Она запихнула в сейф последний сертификат и заторопилась втолкнуть туда все остальное. Вещи не входили. Она вытащила все и попробовала аккуратно вложить металлическую коробку, кожаный футляр, связанные лентой конверты. Ханна представила, как Алан прошел по холлу и приблизился к дверям их апартаментов. Она, нервничая и роняя вещи, оглянулась на дверь. Вот его рука протягивается к золотой дверной ручке… Наконец она захлопнула сейф и резко повернула картину, чтобы она закрыла сейф.

Дверь спальни отворилась.

– Ты здесь, дорогая? – сказал Алан, улыбаясь. Она резко обернулась.

– Алан!