– Ну а потом? Потом? – спрашивала Сильви.

– Ну, остальное ты можешь вообразить сама.

– Ну как же ты расплачиваешься за это?

– Они включают это в счет. После уборки номера.

– И ты знаешь, сколько это может стоить?

– Представления не имею. И вот что я тебе скажу, Сильви, – мне наплевать. За такое наслаждение – представляешь, всю ночь напролет – я могу заплатить все, что угодно.

Несколько секунд молчания.

– Но ты не чувствуешь себя виноватой? Я имею в виду по отношению к Гари?

– А что Гари? Он знает одно: каждый раз, когда я возвращаюсь отсюда после недельного пребывания, я жизнерадостна, у меня прекрасное настроение, со мной легко. Нет ничего лучше, чем вдохнуть жизнь в старые отношения!

Они опять засмеялись, затем ушли, а Фрида, лежа под ласкающими пальцами Марселя, думала о молодом человеке в смокинге, который так смотрел на нее накануне вечером и на которого она наткнулась сегодня утром в холле в «Замке». Он опять улыбнулся ей своей обворожительной улыбкой, и, к своему удивлению, она почувствовала какое-то томление в низу живота. Интересно, не он ли был с приятельницей Сильви за ужином?

Интересно, а каков он в постели? И всю ночь напролет…

Она даже представить себе этого не могла.

Секс, подумала Фрида и чуть не рассмеялась вслух. Когда же она занималась этим последний раз?

Затем они вернулись – Сильви и ее приятельница. Фрида слышала, как текла вода из крана, не заглушая разговор двух женщин.

– Между прочим, ты знаешь, что здесь Лэрри Вольф, сценарист? Это большая шишка. Ему место перед камерой, а не позади нее.

– Я слышала, он приехал, чтобы написать сценарий о жизни Марион Стар. Я вообще-то не в том возрасте, чтобы это помнить, но слышала, что ее любовник был убит здесь в знаменитой ванной комнате. Ты еще не видела этой комнаты? Все это так щекочет нервы.

Фрида опять попыталась от них отключиться. Последняя работа Лэрри Вольфа не интересовала ее – роль Марион Стар явно не для Банни.

– Послушай, знаешь, кого я встретила здесь сегодня утром? Джея Стоунхоккера – знаешь, этот дешевый режиссер, который лепит эти жуткие фильмы с каратэ? Ну, мы все-таки разговорились, и он сказал мне, что Сид Стерн – ты его знаешь, такой типичный киношник, – так вот он собирается ставить целую серию приключенческих фильмов с главной героиней – молодой женщиной по имени Индиана Джонс. Сейчас он ищет исполнительницу главной роли.

Фрида насторожилась.

– Знаешь, кто бы хорошо подошел для нее? – спросила Сильви. – Моя племянница. Она сейчас учится в актерской школе. А мой муж достаточно хорошо знаком с Сидом: они вместе играют в гольф. Если я попрошу, он посмотрит ее. Я собираюсь позвонить ему.

Фрида выскочила из кабинки, прежде чем Марсель успел втереть базилик в ее икры.

– Все в порядке, Банни, – сказала Джудит Айзекс, закрывая свой медицинский чемоданчик. – Можно опять жить нормальной жизнью.

– Ну, слава Богу, – сказала Банни. – Мой агент находится здесь, она позвонила несколько минут тому назад, прямо перед вашим приходом. Она горит от нетерпения увидеть меня. Мы должны были ужинать вместе – сегодня вечером, но она желает меня видеть сейчас.

– Да, сегодня утром я говорила с миссис Голдман. Она очень беспокоится о вас, но я заверила ее, что все в порядке и ничто не мешает вам сегодня встретиться.

– Не понимаю, почему она здесь, – сказала Банни, завязывая пояс махрового халата и беря в руки стакан с апельсиновым соком. – Фрида говорит, что ей необходимо обсудить со мной нечто очень важное. Обычно она достаточно откровенна, так что я полагаю, что речь идет о роли в кино, – я просто молюсь, чтобы так и было.

Потянувшись за флаконом с витаминами, стоявшим на тумбочке возле кровати, Банни взглянула на фотографию, лежавшую среди пачек бумажных салфеток, микстур от кашля, полосканий и таблеток от бессонницы. Банни была сфотографирована с отцом – богатым промышленником, который и оплачивал весьма недешевое ее пребывание в «Стар». Снимок был сделан четыре года назад, когда господин Ковальски взял свою дочь в кругосветное путешествие.

Они стояли на палубе океанского лайнера, несколько напряженно улыбаясь в объектив, стараясь выглядеть любящими и близкими друг другу. Банни была тогда сравнительно худой, поскольку только что провела до этого три месяца в специальном и весьма дорогом заведении для желающих снизить вес, одном из многих, где ей пришлось провести свою юность. Но она довольно быстро набрала прежний вес, да еще добавила во время круиза.

И отец ее был очень этим недоволен.

Вообще, сколько она себя помнила, отец всегда был ею недоволен по той или иной причине. Берни Ковальски был человеком, которому она никогда не могла угодить. Иногда он долго смотрел на нее с каким-то особенным выражением лица, затем говорил: «Как мог я, богатый, образованный, могущественный человек, породить такое ничтожество!» Ее роль в фильме «Опять дети», хорошо принятая как критикой, так и публикой, озадачила его. Когда Банни не получила «Оскара» за лучшее исполнение роли второго плана, отец заявил, что это прекрасно, так как, может быть, после этого она придет в себя и откажется от этих идиотских голливудских мечтаний.

Даже когда была моложе, она не могла угодить ему. Он все время смотрел, будто она в чем-то его подвела. Банни не могла понять, как Господь помог ей чего-то добиться. В школе ее звали Коротышка, хотя на самом деле она вовсе не была маленького роста, просто из-за пышной фигуры всегда казалась ниже. Грудь у нее начала наливаться раньше, чем у ее сверстниц. Но именно этот ее образ пупсика привлек к ней такое внимание в последнем фильме и, как говорили, именно благодаря ему она и была включена в список претенденток на «Оскара». «Прекрасно, – сказал отец, когда она показала ему рецензии. – Значит, теперь ты будешь делать карьеру на своей неуклюжести и полноте! И ты думаешь, у тебя будет много ролей такого рода? Нет, моя дочь не будет унижаться, исполняя карикатурные роли, от которых отказываются приличные артистки».

Когда Банни увидела, что Джудит собирается уходить, она заметила:

– Должно быть, здесь здорово работать, доктор Айзекс, – пытаясь задержать ее хоть на несколько минут. За последнее время Банни мало с кем общалась, ей иногда просто хотелось выть от одиночества.

– Не знаю, подходит ли слово «здорово», – сказала Джудит с улыбкой, – но зато интересно.

– Наверное, вам приходится иметь дело со знаменитостями. Доктор Митгэнг, который работал здесь до вас, рассказывал о многих шишках, которые приезжают сюда тайно делать пластические операции. Вы таких здесь видели? И как вы к ним относитесь?

Джудит подумала о мистере Смите. Что она может рассказать Банни? Что по каким-то непонятным причинам он физически притягивает ее, в то время как разум диктовал ей держаться от него как можно дальше.

– Простите, но я не обсуждаю своих пациентов.

– Ну, конечно. Я понимаю. Черт побери, я не хотела, чтобы вы разговаривали с другими обо мне. – На кофейном столике лежала местная газетенка, и Банни, указав на нее, сказала:

– Я знаю, ее читают лишь в очередях в магазине, но мне интересно быть в курсе голливудских сплетен. Однажды я тоже попала в эту газету. – Все это Банни проговорила скороговоркой, пытаясь скрыть свой страх. Скоро появится Фрида. Интересно, она здорово разозлится, когда увидит, что Банни скрывала это от нее, фактически лгала ей? И Банни даже не могла себе представить реакцию отца, когда он узнает, что она сделала. – Они напечатали здесь про меня статью, когда меня выдвинули на «Оскара». Там было написано про эту жуткую диету, на которой я сидела перед съемками фильма. За пять недель я потеряла восемь килограммов, для здоровья это ведь не очень хорошо, правда? Масса женщин писали мне письма с просьбой поделиться секретом. Но все, что я делала – это голодала. В буквальном смысле этого слова. Ни крошки во рту за тридцать пять дней. А потом мне было ужасно плохо. Вся история моей жизни – голодать, а потом мучиться. После окончания съемок я набрала весь свой вес. – Банни помолчала, думая, что бы еще сказать, чтобы Джудит задержалась еще немного. Она очень нервничала. – Вы не могли бы порекомендовать мне какую-нибудь особую диету, доктор?