Конечно, она уже видела постояльцев, которые показались ей влюбленными, когда она проходила мимо них через холл вчера вечером. И потом, когда она ужинала со своей начальницей мисс Беверли Берджесс и Саймоном Джунгом, она чувствовала, что между ними двумя что-то есть.

Она прекрасно провела эти два часа; Саймон Джунг изображал идеально любезного хозяина и фактически вел беседу один, а мисс Берджесс с удовольствием его слушала. К удивлению Джудит, Беверли была в огромных черных очках, которые закрывали почти половину ее лица. Как она сама достаточно невнятно объяснила, «что-то с глазами». Джудит закончила ужин, так практически ничего не узнав о своей новой начальнице.

Кроме одного: Саймон Джунг несомненно был влюблен в Беверли, однако она по каким-то причинам стремилась не замечать этого.

– Итак, – доктор, – сказал мистер Смит, когда Джудит закончила измерять давление, – как вам здесь? У вас много работы?

Она закрыла свой медицинский чемоданчик и села. Зимнее солнце пробивалось сквозь окно и рисовало слепяще-яркие квадраты на розовом ковре. Ее пациент, легендарный мистер Смит, сидя в кровати в шелковой пижаме с вышитой монограммой, вопросительно смотрел на нее. Что она могла ему сказать? Что пока ей пришлось иметь дело лишь с двумя растяжениями связок у теннисистов и легкой простудой? Не считая этой молодой женщины, носящей в себе зародыш жены своего брата да Фриды Голдман, уверявшей ее, что ее клиентка Банни Ковальски достаточно хорошо себя чувствует, чтобы принимать посетителей. Взволнованный вид Фриды и то, с каким видом она прижимала к себе свой кожаный «дипломат», навел Джудит на мысль, что мисс Голдман приехала сюда для совершения одной из своих астрономических сделок, которыми она славилась в киномире.

– Работы хватает, – сказала она. – Скучать не приходится.

– Среди ваших пациентов есть какие-нибудь знаменитости? Кроме меня, конечно?

– Знаете, я не могу обсуждать своих пациентов. Или вы просто проверяете, буду ли я болтать о вас с другими?

– Признаюсь, это меня тревожило. Нет, не то, что вы будете болтать, а то, что моя тайна станет известной всем. Скажите мне честно, Джудит, что вы думаете о мужчинах моего возраста, делающих подобную операцию? Я имею в виду тщеславие, побуждающее людей пытаться повернуть время вспять. И наверное, это не очень хорошо для того представления, которое сложилось обо мне, для моего образа: настоящие мужчины не прибегают к такому жульничеству, как удаление жира. Не так ли?

– Почему бы и нет? – спросила она. – Если это помогает вам приобрести уверенность в себе.

– Доктор, – сказал Смит, откидывая одеяло, – вы мне не поможете подойти к окну? Я боюсь, что из-за этого бандажа мне чертовски тяжело ходить.

Она обхватила его за талию и помогла пересечь комнату. Несмотря на то что ему было около семидесяти, Смит был в прекрасной форме; сквозь тонкую пижаму она ощущала его спортивное, мускулистое тело. От него исходил тонкий аромат дорогого одеколона, признак того, что человек даже в больнице, даже испытывая боль, не может не следить за собой. И она опять почувствовала приступ беспокойного, неопределенного желания.

– Вы узнаете кого-нибудь из этих людей, доктор? – спросил Смит, когда они смотрели в окно на прогуливающихся в сосновом лесу отдыхающих. – Вон тот парень внизу, который позирует, это Лэрри Вольф, сценарист. Я однажды встречался с ним. Самовлюбленный мерзавец. – Он посмотрел на Джудит с улыбкой. – Вас не шокирует, что я так выражаюсь?

– Представления не имею, кто такой Лэрри Вольф.

– Вам повезло. Если бы он узнал об этом, он бы убил вас. Я слышал, что Лэрри Вольф готовится занять место Господа Бога и уже обращался к нему с просьбой уступить свое место.

Смит продолжал смотреть на укутанный снегом сосновый лес.

– Я помню, как впервые увидел снег, – сказал он тихо, и в голосе его послышались ностальгические нотки. – Это было очень давно, я был еще мальчишкой, и мой отец взял меня с собой на рыбалку в Лиффи Вэлли. Там редко идет снег, но, как я помню, в тот год снег шел. – Он улыбнулся Джудит. – Лиффи – это в Тасмании, я родился там. Вырос я в Шотландии, но моя настоящая родина – это Тасмания. Знаете, там также родился Эррол Флинн. Мы однажды снимались в одной картине: Флинн был хорошим пиратом, а я плохим, но я сражался лучше. Меня всегда удивляло, что так много людей не знает, где находится эта страна – Тасмания. – Он посмотрел на нее с хитрой улыбкой. – А вы знаете, доктор?

– По-моему, это остров где-то к югу от Австралии?

– Вам миллион очков, доктор. А за то, что вы выиграли… – Неожиданно он прикусил губу.

– Болит?

Он оперся на нее.

– Ничего страшного, я… сейчас пройдет.

Помогая ему сесть на стул, она сказала:

– Вот здесь играть в пиратов не обязательно.

Он улыбнулся сквозь гримасу боли, но в тот короткий момент, когда он, опираясь на Джудит, садился на стул и лица их разделяли несколько сантиметров, он сказал:

– Вы знаете, на кого вы похожи? На красавицу Дженнифер Джоунз, когда она играла с Грегори Пэком. У вас такой же цвет лица и волос, такой же незащищенный вид.

Джудит видела бисеринки испарины на его лбу, морщины боли и глаза. Она помогла ему сесть поудобнее, затем подошла к своему саквояжу и открыла его.

Глядя, как она наполняет шприц, Смит сказал:

– Вы, наверное, удивляетесь, что я делал эту операцию тайно здесь, в «Стар», а не в операционной Беверли-Хиллс, а затем не долечивался дома? – Он замолчал и закатал рукав, чтобы Джудит смогла сделать укол.

– Сейчас будет полегче, – сказала она. – Пожалуйста, продолжайте.

– Это из-за того, что я хочу сохранить эту операцию в тайне. Мужчинам с моей репутацией нельзя прибегать к косметической хирургии. По крайней мере такой, как удаление животика, который начал выдавать мой возраст. Я всегда был в форме. Я работал над этим каждый день. Но природа начала брать свое, и когда я понял, что ни диета, ни приседания на сей раз не помогают, я решил прибегнуть к этой последней мере. Остается только молиться Богу, чтобы тайну не раскрыли.

– Почему вы так боитесь этого? Удаление жирового слоя – достаточно обычная операция в наше время.

– Я боюсь, это повредит моему образу. И, кроме того, – он спустил рукав, – если говорить честно, еще того, что женщины, с которыми я захочу иметь дело, сочтут меня недостаточно мужественным за то, что я опустился до такой вещи, как косметическая операция.

– По-моему, вы слишком строго судите. Мужчины тоже делают косметические операции; женщины отнюдь не обладают на них монополией.

– Не моего поколения, доктор. Мне это чуждо. И очень меня смущает.

В эту минуту дверь отворилась и в комнату вошла угрюмая Зоуи с кипой постельного белья.

– Я пришла поменять вам постель, мистер Смит, – сказала она, не глядя на Джудит.

Сестра работала молча, наполняя комнату физически ощутимым чувством ненависти. Смит вопросительно взглянул на Джудит и заметил:

– Эта больница – просто чудесное местечко. Еще минуту назад я не помнил, что нахожусь здесь на излечении после операции. Вся эта комната, да и пейзаж за окном. Если бы все больницы были такими.

Он взглянул на Зоуи, расправлявшуюся с простынями и дергающую за углы с такой яростью, что Смит бросил на Джудит еще один вопросительный взгляд.

– А вы знаете легенду, связанную с этим местом, доктор? – спросил он, стараясь разрядить напряжение. – Я не был здесь в ту ночь, когда убили Декстера Брайанта Рэмси. Тогда я был совсем мальчишкой. Но здесь находилось масса знаменитостей – Гарри Купер, Дуглас Фербенкс, даже Херст – все они вроде бы были среди гостей. Здесь проводился грандиозный прием, и список приглашенных совпадал со списком голливудских королей. Но вот что любопытно: к тому времени, как на следующий день прибыла полиция, все они исчезли и обеспечили себя неопровержимым алиби на ту ночь, когда был убит Рэмси. Это были золотые дни Голливуда.