– Не надо, – и они с Филиппой быстро прошли мимо нее и вошли в широкую дверь, расположенную с другой стороны. Они еще не успели скрыться, как секретарша внезапно сообразила, кто была эта другая женщина. Фотография Филиппы была на книгах, стоявших в шкафу.

Табличка на двери гласила: «Ханна Скейдудо. Модельер». Филиппа и Чарми вошли в большую солнечную комнату, где художники сидели за компьютерами и чертежными столами. Люди сновали туда-сюда, телефоны трезвонили, на ковровом покрытии пола валялись разбросанные бумаги, рулоны тканей высились до потолка, комнату наполнял запах кофе и пережаренных пончиков. Как будто сейсмическая волна ударила Филиппу. Отдел моделирования всегда был ее любимым, с тех самых пор, как она решила заняться моделированием одежды для полных женщин с последующей продажей ее в фирменных магазинах «Идеальный размер». В отделе у Ханны всегда была волнующая, слегка как бы наэлектризованная творческая атмосфера. Войдя сюда, Филиппа мысленно вернулась к тем давним дням, когда они обсуждали модели Ханны в бирюзовой будочке закусочной «Кат-Кост». Теперь эта давняя мечта стала реальностью; они осуществили ее. Неужели существует опасность того, что все это разлетится вдребезги?

Кабинет Ханны выглядел так, как будто промчавшимся мимо ураганом он был выдернут из универсального магазина и уронен здесь. Куски ткани, выкройки, недошитые платья, наброски, сантиметры валялись повсюду, стол Ханны был загроможден массивными каталогами, стопками счетов, грудами писем, пластиковыми стаканчиками с недопитым чаем и сотней фантиков от жвачек.

Когда Филиппа увидела в углу комнаты свою подругу, которая в тот момент набрасывала какой-то мягкий материал на манекен 52-го размера с выражением крайней сосредоточенности на лице, в ее ушах прозвучали слова, произнесенные Ханной тридцать лет назад: «Знаешь, если вместо круглого воротника сделать V-образный вырез, то сразу теряешь десять фунтов». Филиппа почувствовала внезапный приступ нежности, смешанной со страхом. Нет, только не Ханна! Лишь бы не она оказалась предателем.

Чарми сказала:

– Привет, Ханна, – и Ханна Скейдудо обернулась к ней, воскликнув:

– О Боже! – И как бы потеряв равновесие, ухватилась на секунду за манекен, затем повернулась к Филиппе, протянула руки в ее сторону и просияла:

– Филиппа! О Боже! Какой сюрприз!

Они обнялись, но Филиппа успела заметить, как в глазах подруги мелькнул страх.

– Привет, Ханна, – отозвалась Филиппа, осознавая, что эта женщина, которую она знала так много лет, Ханна, невозмутимая Ханна, над которой время, казалось, было не властно, за месяцы ее отсутствия заметно изменилась. В широком, чуть скуластом, со слегка раскосыми глазами лице Ханны было что-то азиатское. Она всегда говорила, что среди ее предков, наверное, были американские индейцы, возможно, поэтому она так хорошо сохранилась. Но сегодня, в это декабрьское утро, когда потоки лос-анджелесского солнца заливали комнату от пола до потолка, Ханна Скейдудо выглядела на свой возраст и ни на день моложе.

Филиппа задумалась. Что-то было здесь не так. По щекам Ханны текли слезы, когда она говорила:

– Ой, Филиппа, не могу сказать, как я рада тебя видеть! Мы так скучали по тебе!

Последний раз Ханна виделась с Филиппой полгода тому назад, когда она с мужем Аланом приезжала в Западную Австралию.

– Я тоже скучала по тебе, – тихо сказала Филиппа, вдруг почувствовав, что больше всего на свете ей сейчас хотелось бы находиться где угодно, только не здесь.

– Чарми! – воскликнула Ханна. – Мы все думали, что ты в Огайо. Почему ты не сказала нам? Мы раньше никогда ничего не скрывали друг от друга.

– Разве мы скрываем что-нибудь друг от друга сейчас, Ханна? – спросила Филиппа.

И опять в темно-карих глазах Ханны промелькнуло выражение страха. Однако она продолжала улыбаться.

– Что ты имеешь в виду, Филиппа?

Их неожиданно перебила Чарми:

– Где у вас здесь можно выпить?

Они прошли через приемную в холл, который в тот момент был пуст. Вдоль одной стены располагался бар с зеркальной стенкой, в которой отражались величественные современные небоскребы и пальмы, поскольку бар был расположен напротив окна. Чарми направилась прямо к бару, взяла бутылку джина и фужер.

– Что будете пить?

– Мне ничего, – сказала Ханна. Она вытянула слегка дрожащие руки и сказала: – Слишком много кофе!

– Я буду пить лимонад, – сказала Филиппа, опускаясь в объятия мягкого дивана. – Так приятно видеть тебя, Ханна. Как детишки? – «Детишки» давно уже выросли и имели собственные семьи. Филиппа была крестной матерью средней дочери Ханны, названной в честь крестной.

Пока Ханна тараторила, посвящая Филиппу в семейные события: «Джекки прекрасно учится в Санта-Барбаре, а мы всегда считали, что она не честолюбива», – Чарми разлила напитки и принесла их дамам, расположившимся на диване. Протянув Филиппе лимонад и пригубив свой терпкий джин, она уселась рядом с Ханной и произнесла:

– Эстер опять влюблена.

– Да, я знаю, – осветила Ханна. – Джекки рассказывала мне. Она говорит, что Эстер и ее парень так и ходят по школе, как сиамские близнецы. – Дочь Ханны была одного возраста с дочерью Филиппы, девочки росли вместе и теперь учились в одной школе.

– Теперь твоя очередь становиться бабушкой, Филиппа! – сказала Ханна.

Потягивая лимонад, Филиппа смотрела на подруг сквозь солнечный луч с пляшущими в нем пылинками. Ханна со своими короткими темными волосами, неизменно в коричневато-бежевых тонах, была похожа на воробья рядом с яркой Чарми, одетой в блестящий ярко-зеленый жакет с вызывающей желтой пластмассовой бижутерией, длинные светлые волосы на макушке были перехвачены шарфиком. И опять Филиппа почувствовала острый приступ ностальгии по прежним дням, по всему тому, что связывало их.

– Ну и как оно – оказаться опять здесь? – спросила Ханна с мягкой улыбкой.

– Еще не знаю, никак не отойду от самолета.

– Сообщи Ханне хорошую новость, – сказала Чарми, позвякивая пластмассовыми браслетами!

– Какую хорошую новость, Филиппа?

Прежде чем Филиппа успела ответить, Чарми произнесла:

– Иван Хендрикс считает, что нашел сестру Филиппы.

– Правда? На этот раз он уверен? – спросила Ханна.

– Но мы не уверены. Иван улетел до нас; он продолжает заниматься этим делом. Она живет в «Стар». Ты что-нибудь знаешь о нем?

– Я слышала. Ты знаешь Джулиану Ливингстоун, эту важную даму? Я случайно встретилась с ней примерно неделю назад, и в разговоре она упомянула, что получила приглашение на рождественский бал в «Стар». Я так поняла, что это большая честь.

– Почему ее пригласили? Она знакома с хозяйкой?

– Не думаю. Она сказала, что представления не имеет, почему ее пригласили. Но в городские списки приглашенных всегда включают кого-нибудь вроде Джулианы – тех, кто имеет вес.

– Так вот почему ты приехала? – воскликнула Ханна, и в голосе ее явственно прозвучало облегчение. – Потому что Иван, возможно, нашел твою сестру?

Вдруг Филиппа почувствовала себя смертельно усталой. Ей хотелось одного: вернуться в гостиницу и лечь.

– Я вернулась, Ханна, потому, что у нас возникла проблема.

Ханна посмотрела на Чарми, затем перевела взгляд на Филиппу: – Что за проблема?

– Завтра я созываю совет директоров, Ханна. Я хочу встретиться с каждым из руководителей и хочу, чтобы они отчитались по всем отделам, а затем я проверю счета корпорации. Чарми предупредила меня, что там что-то не сходится, я должна разобраться.

Говоря это, Филиппа не сводила с Ханны глаз, и ей показалось, что та несколько переменилась в лице.

– Ведь с твоими счетами проблем нет, не так ли, Ханна?

– Нет, конечно. А что за проблемы?

– Ошибки, несоответствия в цифрах, которые нельзя объяснить. Например, счета от компаний, которых не существует вообще.

Ханна принялась теребить браслет на правой руке.

– Нет, я ничего такого не встречала. Если бы что-то было, я бы доложила. О Боже, – сказала она со смешком, – ты меня просто убила! Так в чем все-таки дело?