Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Рики видел ее много раз, когда плавал на лодке или занимался виндсерфингом у мыса Резолюшн. Она появлялась там каждый день в одно и то же время и стояла на самой оконечности мыса, повернувшись лицом к ветру и вглядываясь в море. Постояв так около часа, она обычно возвращалась по берегу до виллы, где жила одна. Он представлял себе, что она любит лодки и море. Тогда-то и пришла ему идея.

– Думаю, я смогу сделать это, – сказал он приятелям.

– Попытайся, – сказал его друг Фредо, как и Рики, загорелый, мускулистый и светловолосый, верящий, что будущее – это то, что случается с другими людьми. – Пять долларов ставлю, если однажды пройдешь в ворота, когда их откроют для фургона с мебелью. Подойдешь так к двери, постучишься и скажешь, что нужна работа. Шофер и слуга проводят тебя обратно за ворота.

Но Рики не думал о воротах, и пари было заключено. Пятерка долларов была отдана не хранение Фредо, и Рики решил выиграть ее.

Его план включал сорокафутовую Лебяжью реку, сужавшуюся как раз у частного причала виллы Филиппы, у которого стояла на приколе первоклассная гоночная яхта, день за днем покачиваясь и крутясь на речном течении. Никто ею не пользовался, следы запустения видны были и на деревянных, покрытых трещинами деталях, и на потускневшем металле. Рики выбрал день, когда с океана дул сильный ветер. Он рассчитал, что мисс Робертс будет завтракать на той, окруженной колоннами, террасе за домом. Выйдя на лодке и прихватив кое-какое снаряжение, он собирался поработать на яхте, счистить птичий помет с палубы. Затем он намеревался, надев водолазный костюм, поднырнуть под дно яхты и очистить ее корпус от ила. Он надраит каждую деталь на яхте, хорошо видную с того места, откуда мисс Роберте может появиться, и тогда его усердие будет вознаграждено. Итак, он начал осуществлять свой план, и она оказалась на причале и смотрела на него.

* * *

Вынырнув из воды и стягивая маску, он хотел было начать приготовленной фразой: «Видите, мэм, как вам нужен смотритель за этой яхтой».

Но она заговорила первая.

– Яхты пугают меня, – сказала она холодно, – океан пугает меня.

Рики уставился на нее. Вблизи он увидел, что она выглядит не так уж плохо. Он слышал, что ей к пятидесяти, и для двадцатишестилетнего Рики такой возраст казался древним. Но он нашел, что ее лицо почти без морщин, тело в просторной блузе и шортах выглядит стройным и хорошо ухоженным. И все это венчает густая шапка красивых золотисто-каштановых волос. Рики приготовился увидеть хорошо сбитую, агрессивную, колючую женщину без намека на внутреннюю мягкость. Он никак не ожидал такой ранимости.

С минуту он стоял в своем водолазном костюме, потеряв дар речи, и вода стекала с костюма на причал. Потом он сказал:

– Почему? Почему лодки и яхты пугают вас?

– Потому что человек, которого я любила, погиб на яхте, здесь недалеко. – Рики посмотрел туда, куда она показывала, но не мог вспомнить ни одной лодки, затонувшей там недавно.

– Вы говорите о «Филиппе»! – спросил он. – Боже, у меня был товарищ на «Филиппе». Школьный приятель. Мы приехали в Западный Оз из Тасмании вместе. «Филиппа» была готова к гонкам Хобарта в Сиднее, а глиссер врезался в нее. Я стоял вон там, – он показал на дальнюю часть берега, – когда она пошла ко дну.

Он чувствовал внимательный взгляд Филиппы за стеклами больших темных очков. Чайка ринулась вниз, мгновение посидела на высокой белой стене, позади Филиппы, и вновь взмыла в небо.

– Когда я унаследовала этот дом, – сказала она, – то с ним получила в наследство и эту яхту… Но мне она не нужна. Я думаю, что лучше ее продать, но она теперь требует ремонта, не так ли?

– Да, работы здесь достаточно, потому что она стоит на одном месте очень давно, ее даже ни разу не проветривали. Все дерево надо заново покрыть лаком, главный вал не в порядке, и я заметил, в некоторых местах клепка отошла, и что-то необходимо сделать с птичьим пометом.

– Можете вы это сделать? – спросила она.

– Нет ничего, что я не мог бы сделать своими руками. Скоро она будет в хорошем состоянии. Мы должны перевезти ее…

– Тогда сделайте, пожалуйста. И найдите брокера по яхтам, пошлите его ко мне. Я заплачу вам за посредничество и возмещу все расходы по ремонту. Чем быстрее яхту продадим, тем лучше.

Так все началось. После этого Филиппа нашла ему другую работу, потом он был на побегушках, а когда она узнала, что он, проучившись в колледже, получил некоторые навыки работы с компьютером, предложила ему место секретаря. Когда по факсу начал поступать ответ из «Стар», Рики решил, что теперь его счастье будет полным, если не считать двух позорных тайн, о которых, он поклялся, Филиппа никогда не узнает: у него не было никакого приятеля на борту «Филиппы» и он влюбился в хозяйку.

Сексуальный аспект в их отношениях возник случайно, меньше месяца назад, когда они наблюдали бега на кубок Мельбурна по телевизору. Филиппа «болела» за лошадь, которую она выбрала просто из-за клички, поскольку заявила, что ничего не понимает ни в бегах, ни в лошадях. Когда эта лошадь выиграла, она подпрыгнула и импульсивно крепко обняла Рики. Объятия длились несколько дольше, чем было необходимо; в следующий момент они уже целовались. Никто из них не предполагал, что это случится, и оба чувствовали себя потом неловко. Но Рики больше всего удивило, что он занимался любовью с женщиной, которую знал очень мало, даже после девяти месяцев службы у нее. Он был также удивлен, когда несколько часов назад в доме появился детектив с новостями о сестре Филиппы. И еще больше удивился, узнав, что когда-то Филиппа звалась Кристиной. У его босса оказалось больше тайн, чем он предполагал. Лошадь, которая выиграла престижный кубок Мельбурна, например. Рики не мог найти ключ к загадке о значении ее клички. Почему Филиппа выбрала эту лошадь? Только ли потому, что она звалась Красавица Долли?

Сан-Франциско, Калифорния, 1950 год.

– Так-так, Долли! Ешь! Хорошая девочка! Двенадцатилетняя Кристина сидела за длинным обеденным столом красного дерева и с жадностью уплетала горячий жареный картофель с острой приправой, в то время как ее отец готовил на кухне и разговаривал с ней через открытую дверь. Она рассмеялась, когда взглянула на него: в брюках от смокинга, но без пиджака, с надетым поверх сорочки отделанным оборочками фартуком. В одной руке – сковородка, в другой – лопаточка, и он, пританцовывая, стряпает, то и дело выглядывая из кухни через открытую дверь, чтобы убедиться, что дочь довольна и весела.

– В самом деле, Джонни, – сказала молодая блондинка, сидя развалясь в кожаном кресле у камина и листая журнал «Лайф». – Ты перекармливаешь девочку. Она становится толстой.

– Чепуха! – ответил он, выходя из кузни с миской дымящегося картофеля. – Долли растет! Моя мать кормила меня так же, и это мне ничуть не повредило!

– Мужчина – другое дело, – сказала блондинка, разглядывая свои длинные, покрытые красным лаком ногти. Кристина не обращала внимания на последнюю подружку Джонни. Та вела себя совсем не как гостья, когда пришла: включила телевизор и смотрела Милтона Бёрла, в то время как Кристина пыталась читать, или ставила пластинки Кристины на фонограф без ее разрешения.

– Скажи мне, Долли, – сказал Джонни Синглтон, ставя картофель на стол и делая пируэт перед дочерью, – разве то, что я готовлю, портит мою фигуру?

Кристина засмеялась. Ее отец был такой стройный и живой. Он был на самом деле само совершенство. Она считала, что он выглядит совсем как актер Ричард Конт, если не считать роста. Джонни Синглтон был симпатичный, великодушный, привлекательный мужчина. Он носил сшитые на заказ костюмы-двойки и широкополую мягкую шляпу, такую, как у Честера Морриса в роли Блэки из Бостона. Она представляла своего папочку ухаживающим за Ланой Тернер или Лорен Бэкол, перебрасывающимся ушлыми фразами с Аланом Лэддом и Джорджем Рартом. Когда Джонни водил ее на фильм «Звонить Нортсайд 777», она думала, что люди в кинотеатре вполне могут попросить у него автограф, потому что по виду он был точь-в-точь Ричард Конт. И как настоящий киноактер, Джонни Синглтон всегда был окружен хорошенькими женщинами.

16
{"b":"99796","o":1}