– На уровне сознания – да, а на уровне эмоций?

После этого Джудит перестала посещать его. Двенадцать месяцев лечения не помогли; у Олрича, как и у Смита, была раздражающая привычка постоянно напоминать ей о Кимми. Лучший способ отсечь прошлое, как решила Джудит, не говорить и не думать о нем. Вот почему в конце концов она уехала из Грин-Пайнс.

Забежав к себе в номер, быстро закрыв дверь и поблагодарив судьбу, что ей не встретился никто, кто хотел бы поговорить с ней, она подошла к телефону, чтобы проверить, звонил ли ей кто-нибудь. Ее рука застыла на аппарате.

В квартире кто-то был. Она осмотрелась. Ее предшественник, доктор Митганг, оформил комнаты, смешав элементы старины и современности, так что Джудит с удовольствием сменила номер. Ей нравились строгие линии, упорядоченность, простота и аккуратность убранства. Но сейчас что-то было не так. Классические стулья в стиле Вассили стояли вокруг стеклянного кофейного столика вразброс, отражавшиеся в зеркале салфетки на обеденном столе в стиле Люсит были испачканы и смяты, огромная – от пола до потолка – абстрактная картина за диваном заметно наклонена.

Оставив телефон, она осторожно пошла в спальню.

То, что она заметила, нельзя было назвать беспорядком, какой остается после обыска, стороннему наблюдателю все, возможно, и показалось бы старательно убранным. Но Джудит заметила, что вишнево-серое покрывало на кровати слегка помято, единственное растение в горшочке на серой полке у кровати сдвинуто с места. И неопровержимым признаком чьего-то присутствия был черно-красный мобайл[45] Кальдера, валявшийся на полу, как будто его кто-то случайно задел и не потрудился поставить на место.

Она быстро набрала номер службы безопасности отеля, и спустя несколько минут появился мужчина в темно-синем блейзере, с портативной рацией на ремне. Он озадаченно осмотрел комнату.

– Что заставляет вас думать, что здесь кто-то был, доктор?

– Сегодня утром я ушла уже после уборки номера, а я всегда еще сама навожу порядок после ухода горничных.

И так как он снова посмотрел на нее непонимающим взглядом, она пояснила:

– Кто-то пришел сюда, когда меня не было, и передвинул кое-какие вещи. Может быть, они искали что-то. И уж конечно, они оставили массу отпечатков пальцев.

Он присел, чтобы осмотреть хромированное трубчатое основание стула и убедиться, что на нем действительно остались чьи-то отпечатки, а Джудит сказала:

– Я люблю, чтобы вся мебель сияла, и очень слежу за этим.

– А у вас что-нибудь пропало, доктор?

– Я не заметила никакой пропажи.

Ее украшения были на месте, а в кошельке лежали шестьдесят долларов. Ничего не взяли, но явно ко всему прикасались и осматривали.

Она съежилась, ощущая, как ее охватывает дрожь. У нее было такое чувство, будто вторглись в ее личную жизнь.

Сотрудник безопасности позвонил по телефону, сказал несколько слов, и через некоторое время пришел Саймон Джунг и сказал:

– Все это крайне огорчительно, доктор. – В его голосе не чувствовалось притворства. – У вас есть какие-нибудь предположения относительно цели непрошеного посещения? Может быть, медикаменты, наркотики?

Повернувшись к нему, она спросила:

– А вы чувствуете запах сигаретного дыма?

Он принюхался.

– Да, кажется, немного пахнет.

– Так вот, я не курю, мистер Джунг, – сказала она, – но зато я знаю, кто курит.

Она нашла Зоуи в комнате, смежной со стерилизационной. Она вяло распаковывала только что прибывшую партию хирургических нитей. Заметив, что Зоуи, раскладывая новые нити, закрывает доступ к старым, что было не принято, Джудит обратилась к ней:

– Мисс Ларсон, я бы хотела с вами поговорить. Зоуи медленно и лениво взглянула на нее.

– Вам, наверное, опять пришлось отвечать на один из тех телефонных звонков, доктор, – сказала она, а на губах при этом играла улыбка. – Я говорила ему, что передаю все, о чем вы меня просили. Я сказала ему, что, может быть, вы просто не хотите с ним разговаривать.

– Мисс Ларсон, я хочу, чтобы вы собрали свои вещи и уехали отсюда.

– Да?

– Вы уволены. Собирайте свои вещи и отправляйтесь сразу же.

– О чем это вы говорите?

– Пока меня не было, обыскивали мой номер.

– И что из этого?

– Я думаю, это сделали вы.

Зоуи перенесла тяжесть тела на одну ногу и скрестила на груди руки. На ней, как заметила Джудит, не было медицинской униформы, хотя клиника была открыта и мог появиться посетитель.

– Но зачем бы мне понадобилось обыскивать ваш номер?

– Не знаю. Может, вы надеялись найти что-то такое, при помощи чего меня можно было бы шантажировать.

– Вы с ума сошли! Почему вы всегда пытаетесь свалить все на меня?

– В моей комнате пахло сигаретным дымом.

– Ну, конечно, вы думаете, что я такая дура, что буду курить, обыскивая чью-нибудь комнату?

– Я и сейчас чувствую запах дыма, мисс Ларсон, но вы при этом не курите.

Карие глаза Зоуи вспыхнули, и она сказала:

– Ну, да, как будто я единственный человек в мире, который курит.

– Незваный гость оставил отпечатки пальцев на стекле и хромированных частях мебели. С вашей стороны было глупо делать это. А теперь, пожалуйста, уезжайте.

– Вы не можете уволить меня. Только мистер Джунг…

– Я заведую клиникой, мисс Ларсон, и это включает в себя наем и увольнение медсестер. А вы только называетесь медсестрой. Вы нарушили одну из святых заповедей нашей профессии – право пациента о неразглашении. И вы обыскивали мою комнату, и вы передали историю мистера Смита в эту бульварную газетенку.

– Я вам уже говорила, что это не я!

– Мне кажется, это все равно всплывет. В любом случае я не хочу, чтобы вы здесь работали. Собирайте свои вещи. Я уже предупредила весь персонал. Вам подготовят расчет.

И тут наглость Зоуи перешла в панику.

– Послушайте, – сказала она, – я заплачу вам, сколько захотите. Мне дали тридцать тысяч долларов за статью о мистере Смите – можете взять половину. Возьмите все. Только не выгоняйте меня.

– Почему? Что особенного в этой работе? Быть самой себе хозяйкой почти все время на самоуправлении, да? А может быть, дело в наркотиках?

Джудит распахнула шкафчик с наркотиками, который по инструкции должен быть закрыт на ключ.

– Может, все это из-за кинозвезд и вам приятно находиться среди знаменитостей?

– Я… мне просто нравится работать здесь, вот и все. Зоуи стала нервно заламывать руки, и Джудит заметила у нее испарину над верхней губой.

– Здесь самое лучшее место из всех, где я когда-либо работала.

– А как насчет хирурга, у которого вы работали в Санта-Монике? Который давал о вас такие похвальные отзывы? Нет, погодите, – и Джудит подняла руку. – Я не хочу вас слушать. Он либо уволил вас и дал хорошие рекомендации, чтобы побыстрее избавиться от вас, либо вы отложили про запас какую-то информацию о нем, типа той, что надеялись найти в моей комнате. Как бы там ни было, Зоуи, я не могу вам помочь.

Когда Зоуи попыталась открыть рот, Джудит отвернулась и сказала:

– Ничего не хочу слышать. Уезжайте как можно скорее. И еще, Зоуи, можете рассчитывать на то, что я напишу письмо в коллегию по выдаче квалификационных удостоверений.

Мистер Смит был занят диктовкой на пленку, когда ему пришлось пойти и открыть дверь.

– Заходите! – сказал он, выключая магнитофон. – Вы пришли на час раньше, это приятный сюрприз!

В темно-коричневых брюках и бледно-голубой шелковой рубашке с монограммой на кармане, со здоровым цветом лица это был уже не тот мужчина с землистым от боли лицом, каким она видела его в кровати пять дней назад.

– Можно предложить вам выпить, Джудит, или вы еще при исполнении?

Она согласилась на бокал белого вина, но пока рассказывала о Зоуи, так и не прикоснулась к нему.

– Мне кажется, она надеялась найти что-то низкое, тайное, что касалось бы меня лично, и отложить это до лучших времен. Но единственное, что я скрываю, это смерть моего несчастного ребенка.