Но вернусь к звуковым фильмам. И в самом деле, публика сходила с ума от моего голоса. «Варьете» писал, что он напоминает о норке. В 1929 году Рэмси поставил самый дорогой фильм всех времен «Царица Нила», в котором я была звездой. Именно для этой картины он заставил меня отработать знаменитый жест – вскидывать голову, который стал моим автографом. Когда «Царица Нила» вышла на экран, это произвело сенсацию.

Это также сделало меня самой высокооплачиваемой актрисой в мире и таким явлением в Голливуде, что Рэмси рассудил, что пришла пора нам стать любовниками.

В этом не было никакой романтики, никаких прогулок под луной, никаких чудес в атмосфере, которые он использовал в своих фильмах. Просто однажды, как только мы кончили ужинать, он сказал: «Пойдем в постель». Оглядываясь назад, я думаю, он специально так долго готовил меня, чтобы я была достойна его. Такой человек как Декстер Брайант Рэмси не мог спать с любой женщиной. Он заводил романы с леди титулованными или выдающимися. Гертруда Винклер, дочь торговца обувью во Фресно, не отвечала высоким требованиям Рэмси. Но теперь я была Марион Стар: теперь я могла украсить его постель.

Странно и думать, что после всех этих мужчин, с которыми я спала, я буду так нервничать в первый раз с Дексом. Я была застенчива, как невеста, и едва не отказалась снять мою ночную рубашку. Декстер это сделал за меня. Фактически он сорвал ее с моего тела. Это буквально поразило меня и немного напугало. А когда мы занялись любовью – неужто кто-нибудь может так назвать то, что мы делали? – это больше походило на изнасилование. Я была слишком молода и, несмотря на мой постельный опыт, слишком наивна, чтобы понимать тогда, что, обладая в течение пяти дет надо мной гипнотической властью, Рэмси все еще нуждался в укреплении своего господства.

После этого мы стали королем и королевой Голливуда. Нам все поклонялись, для нас не было ничего невозможного. Мы правили этим миром из нашего любовного прибежища на Маунт-Сан-Джесинто, где мы устраивали приемы, на которые приглашались лишь самые избранные.

Там я и родила нашего любимого ребенка. Ранее Декстер заставлял меня делать аборты, но, поскольку эта беременность была от него, он позволил ее сохранить. Я назвала девочку Лавинией в честь героини «Неправедных путей».

Андреа закрыла книгу: это была последняя страница дневника. Она взглянула на огромную фотографию, доминирующую над комнатой: лицо Марион, мрачное и загадочное, глаза с поволокой, наполненные чувственностью и печалью.

Неожиданно Андреа осенила мысль: Марион Стар исчезла в 1932 году. А вдруг она до сих пор жива?

– Как продвигается ваш замысел? – спросила Кэроул, глядя, как Лэрри ныряет в бассейне. Они купались не в одном из маленьких бассейнов при бунгало, а в огромном внутреннем бассейне в «Замке», где гости отдыхали на возвышавшихся над водой мраморных островках или прогуливались по романтичному мостику, точной копии «Моста вздохов» в Венеции.

– Какой замысел? – спросил Лэрри, вынырнув на поверхность и отбрасывая с лица блестящие черные волосы. Она засмеялась, подумав, что он шутит.

– Проект о Марион Стар!

– Ах, этот! – Он вылез из бассейна. Это был его пятый прыжок; он нырял вовсе не для собственного удовольствия, а чтобы показать Кэроул свои мускулы, словно желая сказать: «Ты только можешь представить, на что способно это тело в постели?» Он сел рядом с ней, протянул руку и коснулся ее шеи.

– Вы все время носите это? – спросил он, имея в виду жемчужное ожерелье, которое Сэнфорд подарил ей перед тем, как она отправилась в «Стар». На ней было бикини едва ли шире ожерелья.

– Все время, – ответила она.

Он усмехнулся:

– Даже в постели?

– Лэрри, давайте лучше поговорим о вашем новом сценарии. Кого вы прочите на роль Марион?

– А почему это вас интересует?

Подняв руки, чтобы поправить волосы, она заметила, как его взгляд скользнул по ее грудям.

– Это может быть очень вызывающая роль.

– Для двадцатипятилетних.

– Ну почему же, – протянула она, – если правильно поставить свет, подобрать грим…

– И Джорджа Лукаса для специальных эффектов.

Кэроул встала, взяла свое полотенце и лосьон и направилась к одной из кабинок для переодевания. Дверь она закрыла, но не заперла.

– Эй? – крикнул Лэрри, поспешив за ней. – Я всего лишь пошутил!

Он постучал:

– Выходите, Кэроул! Не принимайте всерьез…

– Убирайтесь!

Он протиснулся в кабинку и притянул ее к себе.

– Это так важно для тебя? Ты в самом деле хочешь эту роль?

Она уперлась руками в его грудь и оттолкнула:

– Убирайтесь!

– Слушай, – сказал он, снова придвигаясь к ней. В кабинке едва хватало места для двоих, и ему не составило большого труда обнять ее одной рукой. – Я же сказал, что извиняюсь. Я думал, что ты понимаешь шутки.

– А я говорила серьезно, Лэрри, – сказала она, пытаясь вывернуться из-под его руки. – Я могу сыграть эту роль.

– О'кей, – сказал Лэрри, – значит, вы были серьезны, – он прижал ее к стенке и начал целовать.

Она снова оттолкнула его, но уже только вполсилы. Лэрри потянул вверх ее бикини, и оно упало.

– Ладно, давай обсудим это, – произнес он хриплым голосом.

Кэроул знала, что теперь он в ее руках, но здесь было неподходящее место. Она хотела получить что-то на бумаге, подпись…

– Не здесь, – шепнула она.

– Да…

– Лэрри, я закричу.

Он засмеялся:

– Чего же ты хочешь? Шампанское и розы?

«Я хочу моего мужа».

– А почему бы и нет? Мне предстоит моя первая связь, так имею я право хотеть, чтобы все было прекрасно?

Он посмотрел на нее долгим взглядом, его рука стиснула ее грудь.

– О'кей, – сказал он. – Мы устроим такую ночь, только ты и я.

– Завтра вечером, – сказала она, – приходи в мое бунгало после рождественского бала.

Андреа могла одна располагать всем бунгало, поскольку Лэрри, как она предполагала, где-то шлялся, пытаясь соблазнить Кэроул Пейдж. Она сидела за пишущей машинкой, работая над предложением, которое она и Лэрри должны показать мистеру Ямато, когда он прибудет послезавтра. Сюжетную линию Андреа строила так деликатно, что была уверена: мистеру Ямато понравится.

Переговоры с бизнесменом из Токио были ее идеей, хотя Лэрри думал, что его. После унижения на церемонии вручения наград, на которой Лэрри не оповестил об участии Андреа в его работе, – черт возьми, ее полной ответственности за его предполагаемую работу, – ее первым порывом было отправиться за кулисы, отделать его при всех и уйти. Но когда она увидела, как Лэрри красуется перед камерами и искренне говорит всем, что он одаренный писатель, Андреа решила сдержаться и выждать своего часа.

Она притворялась, что все идет, как прежде, но на самом деле выискивала лучший способ для отмщения. Идея пришла к ней несколько недель назад, когда она прочитала, что мистер Ямато, четвертый в списке самых богатых людей в Японии, имеет пунктик: Марион Стар. Он был неистовый коллекционер и часто поражал гостей на своих приемах, декламируя без единой ошибки целые монологи из ее фильмов. Когда до Андреа дошел слух, что при перестройке дома Марион был найден ее дневник, у нее родился план мести. Тогда-то она и начала расчетливо заинтересовывать Лэрри в истории Марион Стар и посеяла в его голове идею, что он сам захотел написать этот сценарий и заполучить мистера Ямато для постановки фильма. После организации встречи между ними – и снова Лэрри полагал, что это его заслуга, – она внушила Лэрри, что, поскольку грандиозный успех и сборы гарантированы, ему следует вложить в проект и свои собственные деньги.

Андреа не ставила своей целью просто публичное унижение, она хотела, чтобы Лэрри постиг и финансовый крах.

Андреа подошла к бару и налила себе джину. Алкоголь был столь же восхитителен, как и предвкушение увидеть лицо Лэрри завтра вечером, когда она вручит ему на балу свой рождественский «подарок».