Пока шел бой, Дудиков перетащил миномет и ящики на свою сторону, потом «менты» еще долго портили супостату кровь.

– Как у тебя с «бабулями», Сэмэн? – задал Лоцман неожиданный вопрос.

– Как в моем кино любимом говорили, – хмыкнул боец. – «Мелких нет, а крупных никогда не было».

– А как насчет чтобы было?

– Я не понял, о чем вы здесь все базарите?! – неожиданно взревел Кела Норкин.

– Действительно, о чем? – поддакнул Семен.

– Мы здесь торчим уже десятый месяц. Сейчас готовится крупное наступление, и никто не даст нам гарантий, что и в этот раз нас обойдет беда. Кого зацепит костлявая или, того хуже, покалечит ее коса, – ровным тоном, как будто речь шла о производственном плане, заговорил Валерий Лацюк. Сделав паузу, он обвел взглядом сидящих вокруг костра и спросил: – Ну, с этим, надеюсь, спорить никто не будет?

– Что-то я тебя не понял, Лоцман! – угрюмо глянул на товарища Кела. – То ты нам заливаешь, что эти чертовы «духи» зарабатывают за каждый месяц по «тонне» зелени, то начинаешь стращать предстоящим боем, к чему, кореш, клонишь?

– А ты, Коля, молодец, дуриком прикидываешься, а фишку сразу ухватил, – засмеялся Валерий.

– Короче, Склифосовский.

– Не понял, какие возникли проблемы в мое отсутствие? – вытирая жирные губы, спросил Дудиков, в его глазах появилась настороженность.

– Мне тоже хотелось вникнуть в смысл этой шарады, – последним вклинился в разговор Олег Серафимов.

– Отлично, значит, энергетика моего замысла дошла до всех, – теперь Лоцман позволил изобразить улыбку превосходства на своем лице. Но, не дождавшись оваций, продолжил: – Как вы, мужики, смотрите на то, чтобы вернуться домой с сотней тысяч баксов?

– Как?

– За что? – посыпались вопросы.

– Откуда такая щедрость? – почти одновременно произнесли трое друзей.

– За время службы в уголовке меня научили главному правилу оперативной работы, – начал издалека Лоцман. – Главное для сыщика – уметь слушать.

– И что же ты услышал? – не удержался от ироничной реплики Норкин. – Что такого, что мы все пропустили?

– Каждого десятого наши оппоненты с той стороны получают зарплату. По моим прикидкам, не меньше пол-«лимона», причем «зелени».

– О, как, – Олег Серафимов удивленно задрал левую бровь и нервным движением вытер о штаны внезапно взмокшие ладони. – Что, Лоцман, вспомнил босоногое детство в видеосалонах, на американский «экшн» потянуло?

– Никаких фантазий, – покачал головой Валерий. – Сплошной голый расчет.

– Такую кучу бабок вряд ли будут охранять старики из ВОХРа с берданками, – засомневался Кела. – Наверняка будет броневик и несколько рексов с автоматами. Без серьезного огневого контакта не обойтись.

– Ты когда-нибудь слышал фразу «Война все спишет»? Так вот, это про нас, – продолжал гнуть свою линию Лацюк. – Убить здесь нас могут в любой момент, а так есть хоть какой-то шанс срубить денег, причем серьезный куш.

– Ты сказал, что будет полмиллиона, а нас четверо, по сто тысяч на брата никак не выходит, – сделав нехитрые вычисления, заговорил Семен Дудиков, которого за схожесть фамилий с американским актером прозвали Янки. Он был обстоятельным, рачительным, в общем, как всякий деревенский хлопец, и в милицию пошел, поразмыслив и взвесив все «за» и «против». Опять же – власть, не нужно особо напрягаться, и, главное, на пенсию выйдешь не старой развалиной, вымотанной донельзя на производстве, а вполне еще крепким мужиком. На Балканы ехать воевать он согласился не из-за каких-то там убеждений или фантазий военной романтики, просто прикинул, что на войне сможет хорошо заработать. В армии замполит на занятиях часто упоминал, что на Западе наемники загребают большие деньги. Эта информация упала, как зерно на благодатную удобренную почву. Большие деньги были идеей фикс бывшего сержанта-спецназовца.

– Ты, дружок, выпускаешь из виду Славко, – покачал головой Валерий. – Без проводника нам на той стороне не обойтись, поэтому предлагаю Гаврошу предложить равную долю.

– Это даже не обсуждается, – строго произнес Кела. – Всем, кто в деле, – поровну.

– Остался последний вопрос, – Олег Серафимов вопросительно посмотрел на Лоцмана. – Как мы уйдем с позиции? Дезертируем? Так это чревато большими неприятностями, вплоть… – Семафор красноречиво провел ребром ладони по горлу.

– На этот счет есть кой-какие идеи, – загадочно сверкнув глазами, произнес Лацюк…

Командовал отрядом сербских четников воевода Лука, в прошлом полковник ВВС Югославской народной армии. Это был пятидесятилетний невысокий плотный мужчина с едва наметившимся брюшком, носивший поверх камуфляжа короткую кожаную куртку с нарукавной эмблемой истребительной авиации. У воеводы были маленькие, вечно слезящиеся глаза и крупный красный нос с фиолетовыми прожилками. Лука практически не употреблял обычную питьевую воду, заменяя ее местным сухим вином, красным и терпким. Злые языки судачили, что именно этим и объясняется феноменальная храбрость командира отряда, который неизменно находился в самой гуще сражений и никогда не кланялся пулям. Впрочем, пока серьезных и кровопролитных боев отряду вести не доводилось…

Проснувшись ранним утром, Валерий умылся холодной водой, тщательно почистил зубы, он собирался в штаб отряда.

Николай Норкин, «сидящий» в карауле, внимательно наблюдал за тем, как собирается Лацюк, потом, пряча в ладонь тлеющую сигарету, почти с отцовской заботой проговорил:

– Ты, это, Валерик, особого базара с Лукой Мудищевым не разводи, он еще тот жук, если что пронюхает – хрен нам тогда, а не «капуста».

– Не учи отца, и баста, – затягивая ремень, Лоцман ободряюще подмигнул Келе и сбежал вниз с гребня горы, где чуть дальше, на хуторе, располагался штаб отряда.

Из-за пепельно-серых туч выглянул яркий желток солнца. Весна потихоньку набирала силу. На ветке старой вишни с голыми ветвями, на которых набухали почки, защебетала какая-то ранняя пичуга. В нескольких метрах от дерева, под маскировочной сеткой притаился «М80А», югославский вариант советского БМП-2. Таких машин в отряде было две, плюс «ВОV» – бронетранспортер со спаренной зенитной установкой. Все это представляло главную ударную силу четников, хотя по-настоящему малокалиберные скорострельные пушки больше подходили для психологического оружия.

Воевода Лука их использовал для отражения мусульманских атак. В самый пиковый момент боя на гребне появлялись боевые машины и, как говорится, огнем и маневром молотили по наступающим. Мусульмане после этого начинали обстреливать четников гаубичной артиллерией, но пока БМП удачно оберегали.

Хотя все это временно, четники уже знали, что у боснийцев появилась пара «Леопардов», таких, которые имелись в арсенале хорватской армии. Захватили их в качестве трофеев или приобрели по «личным каналам», было неизвестно, но ясно было одно – паре танков сербские боевые машины не противник, перещелкают во встречном бою как орехи.

Лацюк обогнул небольшой холм, за которым располагалась позиция батальонных минометов.

Шестеро четников на костре варили в большом закопченном казане кулеш. От костра исходил щекочущий ноздри аромат. Один из минометчиков, ловко орудуя длинным кривым тесаком, аккуратно нарезал домашней выпечки хлеб, остальные, расположившись вокруг костра, выкладывали из своих вещ– мешков нехитрую снедь.

Увидев русского, сербы радостно загалдели и призывно замахали руками, Валерий приложил руку к груди и отрицательно замотал головой.

Хутор состоял из четырех небольших двухэтажных коттеджей и десятка хозяйственных построек, от которых после частых артобстрелов остались обгорелые развалины, и тем не менее жизнь здесь била ключом. В полевой кухне готовили еду, здесь же, в одном из подвалов, был обустроен лазарет.

А в соседнем подвале находился штаб, у входа в который несколько молодых четников, не особо утруждая себя службой, грелись на теплом весеннем солнце.

«Можно подумать, что и войны нет», – покосившись на безмятежные лица сербов, подумал Валерий. За то время, что он провел на Балканах, сербы его удивили по-настоящему, похоже, они вовсе не ведали чувства страха, при этом отличаясь жуткой неорганизованностью и своеволием. Действовать в бою с ними совместно было делом весьма проблематичным. Даже сейчас, когда все уже знали о грядущем наступлении «турок», которые собрали здесь довольно мощный кулак, четники по-прежнему вели себя так, как будто ничего не происходило.