– Все равно наша история пропитана ужасом и кровью, – голос Анжелики звучал не особенно уверенно.

– Крови хватает в истории любого народа. Американцы говорят: «Историю творят все, но заносят в нее только победителей», а уж они это знают, как никто другой. Например, нам колют глаза ГУЛАГом, при этом никто не говорит, что концлагеря придумал демократ Авраам Линкольн, где уморил голодом больше ста тысяч пленных южан. Расстреляли царскую семью, и опять никто не помнит о том, что в свое время и англичане, и французы устраивали революции и рубили головы своим монархам.

– Может, тебе есть что ответить и на пакт Молотова и Риббентропа? – съязвила блондинка, хотя в ее глазах Савченко прочел совсем не спортивный интерес.

– Легко, – усмехнулся разведчик. – Мюнхенский сговор, когда Чемберлен передал Гитлеру Судеты, стал предтечей Второй мировой войны. А вышеупомянутый пакт между СССР и Германией был всего лишь одним из вариантов искусства возможного. Сталин хотел оттянуть начало войны до полного перевооружения Советской армии, но не успел, за что пришлось впоследствии заплатить огромную цену.

– Н-да, и все же странный ты какой-то моряк, – вновь негромко произнесла девушка, наигранно вздохнула и, скосив взгляд на стол, заметила: – Так под умную беседу весь коньяк и употребили.

– Ничего, это дело поправимое, – Виктор поднялся с дивана и, слегка пошатываясь от выпитого, прошел к выходу. Но речь все же была четкой.

Проводницы на этот раз оказались куда любезнее и продали бутылку марочного коньяка всего за какую-то тысячу рублей.

Когда Стрелок вернулся в купе, вещи Анжелики были разложены на верхней полке, а сама она лежала внизу, накрывшись легкой простыней.

– До Новоморска ехать еще долго, успеем выпить, – промурлыкала девушка, – а пока иди ко мне, морячок…

За прошедшие два года после того, как воры «поставили крест» на Комсомольске, город буквально расцвел. Появились новые рестораны, бары, дорогие бутики. Имеющиеся в городе предприятия, заложенные еще во времена советской власти, продолжали исправно работать, принося прибыль новым хозяевам, которые, в свою очередь, регулярно платили зарплату. Так что деньги в Комсомольске водились, и местный бизнес делал все, чтобы их заполучить, предлагая товары, услуги, развлечения.

Дела шли в гору и у четверки бывших волонтеров. Получив обещанный центр города, они не пытались влезть в «чужой огород», зато активно развивали свою делянку. Получая с барыг «налог за безопасность», часть денег вкладывали в общий бизнес, и вскоре в Комсомольске появились ночной клуб, боулинг и гостиница экстра-класса с рестораном, баром и тайным борделем в отдельном особнячке на техническом дворе.

Теперь «волонтеры» купались в настоящем золотом дожде. Но человеческая жизнь проходит полосами, и если был белый период, обязательно наступит черный…

Обычно «волонтеры» собирались один-два раза в месяц, иногда с семьями, но чаще всего обходились мужским обществом, катая под хороший коньяк шары в боулинге или бильярдной. Сегодняшняя встреча была экстренной, и созывал всех Лацюк.

Для деловых встреч у них был облюбован бар «Ланселот», некогда подвал жилой пятиэтажной хрущобы изнутри был оформлен под старинный замок, на стенах которого были развешаны рыцарские доспехи, имитирующие холодное оружие – мечи, арбалеты, секиры, кистени. Здесь всегда было многолюдно, шумно и накурено. Даже сидя в отдельном кабинете, можно было не опасаться прослушки, любая аппаратура зашкаливала. Кабинет, где собирались приятели, находился под постоянной «броней», и в него посторонним вход был запрещен.

К бару они подъехали практически одновременно. Первым Лацюк на служебной «Ниве», за рулем которой сидел личный водитель Семен Дудиков, Олег Серафимов подкатил на спортивной модели «Опеля», а Николай Норкин на угловатом внедорожнике «Мицубиси-Паджеро». Оставив свой транспорт на стоянке, мужчины обменялись рукопожатиями и спустились по лестнице, ведущей в бар.

Спустя довольно короткий промежуток времени с момента возвращения с Балкан они уже не напоминали молодых людей в мешковатом камуфляже, худых, заросших, воюющих за православных братьев-сербов. Служба в органах наложила на них свой отпечаток: чувствовалось, что эти люди представляют власть.

В отдельном кабинете уже был сервирован стол, кроме столовых приборов, в центре стоял большой восьмигранный графин, наполненный свежевыжатым апельсиновым соком.

– Что за незапланированная пьянка? – усаживаясь на свое привычное место, спросил Кела. Две недели назад он вернулся из очередной, уже третьей по счету, командировки из Чечни. Оттуда он привез очередную боевую награду и, как дополнение, тяжелую контузию. Капитан-омоновец посмотрел на Дудикова, Семен, как наиболее близкий к Лоцману человек, по идее, должен был знать причину сбора. Но личный водитель с недоуменным видом пожал плечами.

– Пьянки не будет, – глухо произнес подошедший Валерий Лацюк. – Сейчас перекусим наскоро, заодно обсудим один вопрос. Проблема возникла, сам я ее разрешить не могу, но, как говорится, одна голова хорошо, а четыре лучше.

– Это уже становится интересно, – насторожился Серафимов, он недавно женился и сейчас нервно поигрывал обручальным кольцом.

В кабинет впорхнули две молоденькие официантки, держа в руках тяжелые подносы. Быстро расставив тарелки с горячим и закусками, девчушки, как испуганные пичуги, так же проворно выскочили в общий зал.

Никто из сидящих за столом, будто по сговору, к еде не прикоснулся, несмотря на то, что после службы все изрядно проголодались.

– Думаю, что выскажу общее мнение, – первым заумно высказался Семафор. – Давайте совместим полезное с приятным, но вначале хотелось бы услышать суть возникшей проблемы, раз ты, Лоцман, нас пригласил для мозгового штурма.

– Действительно, за едой лучше думается, – поддержал Олега Кела.

– Работающие челюсти помогают работе мозга, – добавил Семен, деловито подвигая тарелку с отбивной и жареной картошкой.

– Хорошо, – уставшим голосом согласился Валерий и сразу перешел к делу: – Вы все знаете моего младшего брата?

– Леху? Ну конечно же, – одновременно ответили «волонтеры». Действительно, они хорошо знали младшего брата Лоцмана. Алексей был на одиннадцать лет младше и братом являлся единоутробным, носил фамилию второго мужа матери – своего отца.

– В прошлом году этого мудака призвали в армию, – продолжил Лацюк, нехотя ковыряясь в тарелке, – напросился во внутренние войска, а когда началась вторая чеченская, пошел добровольцем. А два дня назад из части, где служил Лешка, пришло извещение. Оказывается, за неделю до этого в районе Урус-Мартана колонна вэвэшников была расстреляна душманами. Брата среди убитых не обнаружили, считается без вести пропавшим.

– Ни фига себе, – обескураженно пробормотал Семен Дудиков. Конечно, со смертью они давно ходили «в приятельских отношениях», но сейчас она отметила своим ледяным дыханием хорошо знакомого человека.

– Мать воет белугой, – Валерий выложил на стол портсигар и зажигалку, изделия всем на зависть – дорогие, из червонного золота. Любил Лоцман продемонстрировать свою состоятельность. Что поделаешь, комплексы из далекого детства, когда мать горбилась на двух работах, чтобы содержать сыновей и мужа-пропойцу. О модных вещах можно было только мечтать, зато теперь… – Во всем обвиняет меня, говорит, что наслушался наших пьяных разговоров о балканской одиссее. Вот и заиграла в нем военная романтика. Короче говоря, я повсюду виноват.

Валерий замолчал, потом открыл портсигар, достал сигарету, прикурил. Небрежно швырнув зажигалку на стол, шумно выдохнул:

– Вот такая, мужики, херня.

Несколько секунд длилась пауза, первым высказался Николай Норкин:

– Если был бы тяжело ранен, «душки» его там бы и добили. Не любят они возиться с некондицией, а раз не нашли, значит, «чебуреки» уволокли в горы. – Говорил он глухим и одновременно будничным голосом. Неоднократное посещение чеченской преисподней кого угодно сделает толстокожим, как слон, если, конечно, за это время психика не поедет. – Контрактников они тянут за собой по одной причине – чтобы в каком-нибудь ауле устроить показательную казнь.