Виктор улыбнулся, поняв, какие женщины для «соседа» являются эталоном женской красоты и привлекательности.

А младший Лоцман самозабвенно продолжал:

– Домой добрался, как мартовский кот, еле ноги дотащил. Брюки снял, бросил мимо стула, а дальше просто рухнул в кресло и тупо пялюсь в стенку. Тут моя матушка влетает и давай причитать: «Лешенька, сынок, что же ты брючки бросил, они помнутся, снова гладить». А ей так еле-еле отвечаю: «Мам, нету сил». Она штаны сложила, на стул повесила и дальше кудахчет: «Понимаю, что ты сегодня не тусил, а брючки все равно надо складывать аккуратно. Потому что твоя туса может быть в следующий раз». Прикинь, во хохма.

Оба моряка рассмеялись, современный сленг не менее разнообразный и красочный, чем литературный язык.

– Тем более что до Нового года осталось чуть больше двух месяцев, – продолжал «давить» аргументами Алексей. – Не успеешь глазом моргнуть, испытания закончатся и снова «здрасте, белые медведи». А тебе и вспомнить о командировке будет нечего. Так, глядишь, и жизнь пройдет серой безликой полосой.

– Ну а как завтра работать? «Ихтиандров» утопим и сами «ласты склеим».

– Какая работа? – не унимался Козачук. – Батя сегодня еще до начала испытаний объявил завтрашний день «днем технического обслуживания», будут тестировать навигационную систему. И пока Кулибины своими амперметрами будут проверять плюс на минус, мы с тобой в каптерке займемся хареографией, минимум часов семь сможем харю давануть.

Соблазн вырваться из повседневной размеренной военной жизни хоть на несколько часов был велик, но Савченко, как праведник перед соблазном греха сладострастия, все-таки пытался сдержать себя, поэтому привел последний аргумент:

– У меня «гражданки» нет, не пойду же я на дискотеку в парадке.

– Какая глупость! – возмутился Козачук и, указывая пальцем на шкаф, добавил: – Я за время службы натаскал из дома столько шмоток, что не одного, троих можно одеть. Тем более мы с тобой одного роста и комплекции.

Возразить было нечего…

Несмотря на внешнюю неприступность испытательного центра с глухой оградой, колючей проволокой и вооруженными часовыми, брешь все равно нашлась. За одноэтажным корпусом клуба бетонная плита ограждения то ли от подпочвенных вод, то ли так бестолково была там установлена, наклонилась, образовав треугольный проем шириной около метра. Командование базы, естественно, об этой «калитке» ничего не знало. В глаза-то не бросается, а вот срочники и контрактники в полной секретности пользовались этим «порталом» регулярно.

Выбравшись наружу, Савченко со свойственной разведчику смекалкой решил, что в случае чего нынешний поход на «свободу» он сможет оформить как оперативную проверку «режима охраны секретного объекта».

– Тут до «Золушки» по прямой два километра, – оживленно жестикулируя, стал объяснять Алексей, когда они удалились от базы на приличное расстояние. – А по дороге все пять. Пока будем ловить тачку, на своих двоих давно дойдем.

Самоходчики нырнули в темный проем двора, застроенного пятиэтажными коробками «хрущоб», Алексей вел своего приятеля по одному ему известным в темноте ночи ориентирам. Так в темпе они миновали несколько дворов, захламленный пустырь и наконец вышли на тихую неширокую улочку. Впереди путеводным маяком светилось небольшое здание местной забегаловки с соответствующим названием «У Ромы». До бара оставалось метров тридцать, когда морякам преградили дорогу пятеро явно поддатых субъектов.

– Кого это нам принесло попутным ветром? – хрипло пропел здоровяк, которого по праву можно было назвать «человек-гора».

– А это, Слон, друзья, которые спешат, чтобы нас угостить, – вторил великану второй гопник, вполовину меньше заводилы.

– У тебя нигде не слипнется от нашего угощения? – с вызовом спросил Алексей.

«Опять пятеро, – вспомнив таксистов, со вздохом подумал Савченко, – видимо, эта цифра в здешних краях имеет магическое значение». Бьющий от бара по глазам свет мешал разглядеть лица хулиганов, но одно было ясно: так просто их не пропустят. Хотя бы потому, что на стороне местных был явный перевес как по численности, так и в живом весе, а это всегда придает уверенности.

– Не хочешь заплатить за выпивку, заплатишь за визит к зубоврачу, – прогудел третий, реально живой квадрат. В прошлом явно культурист.

– Отсосать с мягким знаком пишется? – тут же парировал младший Лоцман. Качок с не свойственной его комплекции прытью рванулся несокрушимой громадой вперед, и следом завертелась карусель уличной драки. Красивые и эффектные удары и связки бесполезны в бою под названием «свалка», где дерущиеся напоминают растревоженный рой пчел.

Виктор успел кого-то из нападающих пнуть, кого-то приложить красивым боксерским «крюком», когда на него всей тушей налетел «человек-гора». Гигант ухватил моряка за полу куртки и рванул на себя, намереваясь ударить кулаком в лицо. Савченко инстинктивно сделал шаг в сторону, пропуская мимо своей головы пудовый кулак. Затем, шагнув вперед, изо всей силы саданул верзилу коленом в пах. Тот взвыл и стал оседать, в следующую секунду Виктор, вкладывая всю силу, с разворота корпусом засадил локтем бугаю в челюсть. Великан дернулся и всей своей массой навалился на разведчика. «Падла такая, что ж ты такой тяжелый», – подумал Савченко, почувствовав, что противник не сопротивляется, а валится кулем…

– Атас, менты! – Этот крик показался Виктору каким-то неестественным, как всплеск воспоминания далекой юности. Но пронзительный вой милицейской сирены и всполохи мигалок тут же вернули его в кошмарную действительность. Савченко попытался оттолкнуть от себя тушу бугая, но не успел. Тупая боль пронзила все тело, захлестнула сознание и, как водоворот, закружила и понесла в бездну вечности…

Сознание возвращалось постепенно, а вместе с ним в мозгу нарастала пульсирующая боль. Придя в себя, Виктор медленно приподнял веки, пытаясь определить, где он находится и есть ли кто возле него.

Он вполоборота сидел на стуле, прикованный левой рукой к батарее отопления в каком-то незнакомом грязном кабинете со старой мебелью. Портрет Дзержинского над письменным столом подсказывал – он находится в милиции. Теперь возникал другой логический вопрос, в качестве кого он здесь. Пострадавший или…

Из-за неплотно прикрытой двери донеслись незнакомые голоса, Виктор напряг слух.

– Вот ведь жизнь, Валерий Михайлович, кому счастье и покой, а кому проблем в две ладоши да еще с горкой.

– И не говори, Семен, сколько я ни ходил дежурным по городу – сплошь тишина да покой. А как только заступил, на тебе, получи заказную мокруху. Теперь писать не переписать, – отвечал второй голос.

Савченко не успел сориентироваться, о чем шла речь, как широко распахнулась дверь, и в кабинет вошли двое мужчин в милицейской форме. Комплекцией и даже внешне они были похожи, разница заключалась лишь в погонах. Один был майором, а следовавший за ним крепыш с погонами прапорщика. Взглянув на пристегнутого к батарее Виктора, майор издевательски улыбнулся:

– Очухались, ваше благородие, очень хорошо. – Он по-хозяйски прошелся по кабинету и сел за письменный стол. Второй походкой вальяжного человека обогнул помещение и встал за спиной задержанного.

Сидящий за столом мужик несколько секунд пристально разглядывал Виктора, потом спросил:

– Интересно, что за рыбу мы поймали?

– Да ясно какую, – гоготнул стоящий за спиной задержанного тип. – Акулу.

– То, что акулу, понятно, а вот какую именно. Киллера или торпеду. Проще говоря, наемный убийца или уголовный палач.

– Что за бред? – вскинул голову задержанный, колючим взглядом уставившись перед собой.

– Никакого бреда, никаких фантазий. Вас, малоуважаемый незнакомец, взяли во время совершения убийства, так сказать, с поличным. Пострадавший Гошин Станислав Андреевич (по кличке Слон), семьдесят пятого года рождения, вор-рецидивист. Четыре отсидки по разным статьям, от злостного хулиганства до разбоя. Последний раз Слон откинулся три месяца назад, ходили слухи, что на зоне он чего-то там накосорезил. Вроде даже стучал «куму». Думали, пустой треп. А вышло наоборот. Из всего сложенного в сумме получается, что именно ты, милый друг, воровская «торпеда».