Коллекция китайского искусства, принадлежащая господину Еморфопулосу, известна всей Англии, как, впрочем, и нам, китайцам. Я несколько раз встречался с ним, и он мне показался человеком, проявляющим исключительный интерес к тому, чем увлечен. В те дни, когда в Бурлингтон-хаус три года назад проходила выставка китайского искусства, я прочитал цикл лекций на тему «Принципы и техника китайской каллиграфии и живописи» в колледже восточных исследований, и он был среди моих слушателей. Он заплатил за курс лекций и не пропустил ни одной, как, впрочем, и другие почтенные люди.
Поначалу я, воспитанный в канонах Конфуция, пришел в замешательство от того, что совсем молодой лектор обучает джентльменов столь почтенного возраста. Подумал, что ответить на их вопросы о китайском искусстве, если таковые будут, я еще смогу, но стоять в позе учителя и давать инструкции… Возможно ли? На сердце было неспокойно. Но, в конце концов, успокаивал я себя, обстоятельства, в которых я оказался, и сама тема лекции должны внести поправку в ритуал. Все-таки я уроженец страны, которая дала миру искусство, заинтересовавшее мою аудиторию, и, может быть, я знаю о нем немного больше, чем те, кто живет в других странах. Так или иначе присутствие господина Еморфопулоса было для меня стимулом для более тщательной подготовки материала. Я делал это с большим вдохновением. Он собирал коллекцию почти полвека и, как мне показалось, не делал пауз, также как и не переставал изучать предмет своего фанатизма. Он не ограничил себя собиранием экспонатов лишь стародавних времен, в поле его зрения были всегда и современные работы, что свидетельствует о его страстном интересе к Искусству с большой буквы, а не только к коллекционированию старины. Однажды я выступил в роли экскурсовода для своих друзей на художественной выставке. Мои подопечные проявили особый интерес к китайской живописи. Мы проговорили более двух часов, и господин Еморфопулос был все время рядом, не выказывая ни малейших признаков усталости. Когда экскурсия подходила к концу и некоторые уже покинули выставку, он подошел ко мне и заметил, что поначалу ему не нравились пейзажи в тумане с расплывчатыми контурами художника Ли Фэя из династии Сун (960-1279), но теперь его отношение к ним изменилось и они доставляют ему эстетическое удовольствие. Тогда я почему-то постеснялся выразить свое восхищение его желанием досконально все узнать. Многие ли коллекционеры столь прилежны и в состоянии с учетом уровня своих знаний непредвзято относиться к тому что у них в собраниях? Учиться можно бесконечно! Я думаю, нет временных границ для постижения великих произведений искусства, как нет их и для самого искусства, которое созидается в мире. Может быть, люди, обладающие властью в мире, последуют примеру хороших собирателей, чьи коллекции помогают преодолеть предубеждения и понять Другого. А ведь власть имущие окружив себя большой «коллекцией» интеллектуалов, напротив, всегда хотят уничтожить Другого. Господин Еморфопулос может служить примером для подражания. Я благодарен судьбе, что был знаком с ним.
Непомню, когда и при каких обстоятельствах я познакомился с господином Гербертом Ридом. как-то мне сказали: он живет в Лондоне как отшельник и редко вступает в разговоры. В то время я был весьма заинтригован самим термином «отшельник, живущий в Лондоне». Он был для меня парадоксален. Ведь концепция такой личности предполагает, что этот человек живет обычно где-нибудь в горах, ненавидит городскую жизнь, считая город рассадником вульгарности, раздоров и всяких неприятностей. Но, в конце концов, жить в городе не так уж плохо, как думают другие, а значит, и в Лондоне возможны отшельники? Я эпизодически встречал господина Рида, когда он жил на Черч-роуд, которую потом переименовали в Таскер-роуд, поскольку она неподалеку от моего лондонского пристанища. Хотя он был немногословен, я, как правило, мог прочесть по выражению его лица много невысказанных мыслей. Он был осторожен и взвешивал каждое слово. Когда он пытался разобраться в чем-то, большом или малом, у меня было ощущение, что он находится в состоянии созерцания и раздумья и скорее всего поделится своими мыслями позже. Один-два раза мы встречались на вечеринках. Мне показалось, в обществе он чувствует себя не в своей тарелке, смущается даже больше, чем я, да и говорит меньше. Ведь меня по крайней мере частенько спрашивали: «Откуда вы?» или «Как вам нравится английская погода?». Естественно, к нему никто не обращался с подобными вопросами. Как-то я зашел к нему. Нас, гостей, в тот вечер было пятеро. Вскоре трое распрощались, и если б ушел четвертый, который как-то поддерживал разговор, боюсь, мы провели бы вечер в полном молчании, поскольку оба за весь вечер не произнесли ни слова. Однажды утром мы столкнулись на станции метро «Белсайз-парк». Он ехал на работу, я также следовал по своим делам. У него в руках была газета, я читал его книгу «Искусство и общество». Я сказал Риду, что считаю его книгу полемикой с теми, кто желал бы жить в обществе без искусства, и что мне нравится хорошее полиграфическое качество книги, не говоря уже об изумительном стиле и неповторимых мыслях автора. В ответ он перевернул газетную страницу и обратил мое внимание на фотографию, снятую в Мадриде. На ней был изображен дворик церкви и в нем статуя святого, разрушенная бомбой. Голова святого вверх тормашками лежит в грязи, ноги взлетели вверх. После паузы он сказал: «Вот это и есть настоящее сюрреалистическое искусство». Я согласился с ним, но в моем сознании как молния вспыхнула мысль: «Не станет ли через несколько лет это сюрреалистическое творение реальностью?» Каким разрушительным стал мир сегодня! А ведь искусство всегда созидательно. Ну а господин Рид недавно переехал в лондонское предместье Бэконсфилд и, возможно, теперь обрел наконец истинный приют отшельника.
После того как я посмотрел пьесу «Нефритовый браслет» в Вестминстерском театре, мне захотелось познакомиться с графом и графиней Лонгфорд. Я плохо знал эту драму, поэтому мы мало ее обсуждали, но они произвели на меня глубокое впечатление, которое не соответствовало сложившемуся и, как оказалось, предвзятому мнению об этом типе людей. Китайская мудрость гласит: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать».
Вскоре мы встретились во второй раз, когда они поставили пьесу «Yahoo» в Лондоне. Судьбе угодно было назначить встречу в галерее «Калмен» на выставке моих рисунков Озерного края. Я удостоился чести посетить их дом в Дублине и воспользовался приглашением в апреле прошлого года. Перед тем как отправиться в путь, я испросил разрешения не брать с собой вечернего костюма. Но приехав, понял, что напрасно думал, как избежать излишней помпы и чопорности. Все было очень просто. Я был несказанно рад тому, что во время обеда нас не обслуживал слуга в парадной форме. Вскоре я осознал, что все мысли моих хозяев заняты драматическим искусством. Они посвятили свою жизнь театру. Как-то я попросил леди Лонгфорд рассказать мне подробнее о лондонских улицах модных магазинов Бонд-стрит и Риджент-стрит, но она сказала, что чрезвычайно редко бывает там. Это был сюрприз. Ведь мне казалось, что дамы знают все об этих улицах, особенно леди ее ранга. А граф в это время был занят добыванием костюмов для одной из пьес в театре «Гэйт», которым он управлял. Это был еще один сюрприз. Мне казалось, он должен был поручить это кому-нибудь из своих подчиненных, но он предпочел сделать это сам.
Граф и графиня были приблизительно одного возраста со мной, и это навело меня на мысль, что в сравнении с ними я сделал в этой жизни очень мало. Эти люди своей непохожестью на других поразили меня с первого взгляда, а теперь я просто очарован ими – их неутомимым трудолюбием, изобретательностью, добротой, интересом к людям. Они доказали несостоятельность моей давней мысли о том, что люди склонны терять свои лучшие качества, если занимают высокое положение в обществе. После того как я узнал лорда и леди Лонгфорд мое неприятие соотечественников, которые злоупотребляют своим высоким статусом в Китае, усилилось. Мне кажется, страдания, которые многие годы переживает моя страна, проистекают именно из-за людей такого рода. Мы не столько боимся вражеского вторжения, сколько предчувствуем опасность изнутри. Она таится среди тех, кто, пытаясь защитить свою собственность, помогает врагу. И все-таки хочется верить, что это всего лишь капля в море нашего огромного населения и волны времени смоют этот позор с лица нашей земли. У меня есть двоюродный брат, который не принадлежит к прямой ветви моей семьи и поэтому живет в другом доме. Он очень богат, владеет многими домами и магазинами в моем родном городе. Один раз в месяц он наносил визит вежливости моим дедушке и бабушке. Впервые я увидел его, когда мне было восемь лет. В тот раз родственник дал мне несколько банкнот, «на игрушки и сладости», как сказал он. Но я тотчас у него на глазах с остервенением разорвал их, поскольку слышал много рассказов о его лени, себялюбии и жестокости по отношению к слугам и домашним и успел заочно возненавидеть двоюродного брата. Бабушка, естественно, меня сурово наказала за такую неслыханную бестактность, но заметила, что вместо того, чтобы демонстративно рвать деньги, я мог бы просто отказаться принять дар. «С деньгами ты можешь тронуть богов, без них и людей оставишь равнодушными», – гласит китайская пословица. Но упрямый ребенок, я, видимо, еще не понимал этого. А вот лорда и леди Лонгфорд я искренне благодарю за урок достоинства, который они преподали мне своей ежедневной жизнью.
