Я вообще думаю, что в новый устав Литфонда надо обязательно вставить пункт о том, что всякий член Литфонда, всякий переделкинский арендатор, нанёсший организации существенный материальный ущерб, посягнувший на общественную собственность, тем самым выводит сам себя из литфондовско-го товарищества и автоматически, безо всяких решений бюро, безо всяких дискуссий, исключается из Литфонда. Делая такой выбор, он исключает из Литфонда себя САМ. Ты становишься собственником и чужим человеком для всех нас. Это же абсурд, что Поляков и Евтушенко после выигрыша у Литфонда судебных исков остаются членами Литфонда, платят, пользуясь литфон-довскими льготами, за землю, за метраж, за коммунальные услуги по льготным ценам. Сразу же на следующий день, как они выиграли суд против ЛФ, их надо было перевести на коммерческие расценки, которые в несколько раз выше льготных.
Передо мной лежат документы, свидетельствующие, что "существующая арендная плата (за дачную жизнь в Переделкино. — Ст. К.) составляет лишь 22,53% от расчётной", что на содержание городка писателей Переделкино Международный литературный фонд ежегодно перечисляет "дирекции по эксплуатации" около полутора миллионов рублей. Но почему собственники типа Евтушенко и Полякова платят, как все остальные арендаторы, лишь 22,53% от реальной расчётной платы за свои дачи и участки, — я не понимаю. Это вершина экономического абсурда. А когда приватизатор Евтушенко негодует по поводу решений нашей конференции, заботится об "интересах Литфонда", льёт крокодиловы слёзы — это вершина юридического абсурда!
Подлую роль в приватизации поляковской и евтушенковской усадеб сыграла Н. Кондакова. Она с доверенностью на ведение общих дел (для такого важного судебного дела ей должна была быть выдана специальная доверенность), подписанной уходящим в отставку Огневым (его сменил Поляков), пришла 30.1.2003 г. в Видновский городской суд втайне от членов бюро и президиума Литфонда и вместо того, чтобы защищать его интересы, "подарила" приватизаторам переделкинские дачи с участками.
В "поляковском" решении Видновского городского суда от 30.1.2003 г. сказано, что "представитель международного Литфонда Кондакова Н. В. иск полностью признала", что Литфонд "прав Полякова Ю. М. на возведённые им строения не оспаривает и на них не претендует". Об иске Евтушенко в решении суда сказано так: "С согласия МОБОП Литфонд он перестроил старые и возвёл новые строения за свой счёт", с ним раньше был "договор аренды, по которому он получил в пользование щитовую дачу" (где она? — Ст. К.). "Кондакова иск полностью признала" и пояснила, что организация МЛФ "прав истца на возведённые и перестроенные им строения не оспаривает".
Будь на месте этой лжесвидетельницы честный человек, который заявил бы суду, что Евтушенко по соглашению с Литфондом обязался передать Литфонду "в собственность в качестве благотворительного взноса" всё, что он пристроил и надстроил, а Поляков при многих свидетелях не раз заявлял, что поставит свой отстроенный особняк на баланс Литфонда и что дача ему и так
даётся пожизненно, никакой суд не посмел бы вынести решение в пользу ловких истцов, видимо, находившихся в сговоре с Кондаковой. В один день, в одно время, в течение одного заседания эта троица обтяпала постыдное судебное дело… А лжесвидетельство (или недопустимое превышение полномочий) Кондаковой вообще на уголовщину тянет. И срока давности не имеет.
Последний раз мы откровенно поговорили с Поляковым в декабре 2008 г. на исполкоме МСПС, на котором Сергей Владимирович Михалков снял Кузнецова с должности первого секретаря исполкома.
Был перерыв, и я с несколькими членами исполкома сидел в бывшем кабинете Кузнецова.
Открылась дверь, и совершенно пьяный Поляков подошёл к столу и сел напротив, прожигая меня взглядом.
— Станислав Юрьевич! Я вас печатал! "Литгазета" щедро отметила ваш юбилей. Почему вы подвергаете сомнению моё право на собственность в Переделкино?
— Ну и что, Юрий Михайлович, что вы меня печатали. Я ваш роман тоже печатал, но при чём здесь Переделкино? Право на собственность Вы обрели благодаря лжесвидетельству Кондаковой.
— Но суд признал законным моё право на собственность!
— Плевал я на такой суд, Юрий Михайлович!
— А я вашу маляву, где вы просите для себя дачу в Переделкино, напечатаю!
— Пожалуйста, Юрий Михайлович, пусть писатели знают, что переделкинскую дачу я жду уже четверть века.
Он встал, хлопнул дверью и, покачиваясь, вышел. Переверзин, я, Василенко, Коноплянников и др. сидели и долго удручённо молчали… А маляву он не решился напечатать, но вспомнил о ней в пасквиле на нашу конференцию — в репортаже "Плутовской эпос", где обо мне сказано, как о "пишущем жалобные заявления с просьбой дать хоть какую-то дачку, а то стихи сочинять негде (образчик такой "малявы" имеется в редакции)".
Смешной человек. Я сам готов опубликовать это заявление, чтобы всё всем стало ясно. Вот она, эта "малява":
"Прошу предоставить мне дачу в писательском городке Переделкино. В 2007 году мне исполнилось 75 лет, одновременно с этим юбилеем прошёл и другой — 50-летие литературной деятельности. Определённые заслуги перед русской литературой я имею: помимо творческой работы (30 книг стихотворений, 15 книг критики, публицистики, мемуаров, несчётное количество переводов), 4 года работы в должности секретаря Московской писательской организации, 8 лет преподавательской работы в Литературном институте, 18 лет руководства лучшим литературным журналом России "Наш современник" в труднейших условиях перестроечного лихолетья. Надеюсь, что и 7 изданий книги "Сергей Есенин" в серии ЖЗЛ (за 12 лет) тоже кое-чего стоят.
Ни разу за пятьдесят лет литературной жизни я не получал ни от государства, ни от Союза писателей СССР и России ни городской квартиры, ни загородной дачи. Всегда обходился собственными силами и кооперативными вариантами. А все книги свои писал, приезжая к матери в Калугу. Но сейчас, когда я живу в небольшой двухкомнатной кооперативной квартире (где у меня даже нет рабочего кабинета), находясь в преклонном возрасте, остро почувствовал необходимость иметь дачу недалеко от Москвы, где я мог бы писать свои книги и откуда мне было бы удобно ездить на работу в журнал.
В советское время я подавал заявление на дачу в Переделкино, но тогдашние руководители СП ССР Марков и Верченко не вняли моей просьбе из-за моего участия в дискуссии "Классика и мы" и письма в ЦК КПСС по поводу "Метрополя". Так что будем считать, что моё заявление о даче лежит в Литфонде с 1981 года.
За эти десятилетия многие мои друзья-писатели не раз и не два получали от государства и Союза писателей и квартиры, и дачи.
Я же, повторяю, никогда не пользовался этими возможностями.
Ст. Куняев".
Летом 2007 года я отнёс эту "маляву" Ф. Кузнецову, который подтвердил мне, что первый вариант заявления от 1981 года он видел в груде других и что
он мне "что-нибудь подыщет". Чтобы искали не долго, я копию заявления послал Полякову, всё-таки авторитетный член бюро, глядишь, и поддержит.
Кстати, заявления на дачу писали, начиная с середины 30-х годов, когда возникло Переделкино, все арендаторы дач, и все будущие без них не обойдутся. У меня просто оно получилось длинноватым, надо было объяснять лит-фондовскому начальству, что слишком долго жду, что многие писатели, кто мне в сыновья годятся, давно уже разгуливают под переделкинскими соснами.
…Но как не стыдно литературному барину, построившему уже два особняка на писательской земле, не заплатившему Литфонду ни копейки за снесённую дачу-сторожку, глумиться над моей естественной, особенно в мои годы, просьбой! А что касается слова "малява", то поскольку оно родилось в блатной среде и от него пахнет криминалом и мошенничеством, то именно "малявой" уместно назвать его судебный иск к родному Литфонду.
А я-то думал, что, когда бывшие при Кузнецове члены бюро прочитают мою "маляву", им станет неловко… Нет, ёрничают! Да я и сам теперь понимаю, что жить в Переделкино рядом с такими крупными писателями, как Е. Сидоров, В. Куницын, В. Ерёменко, Г. Зайцев, Н. Кондакова, заслуженно обладающими своими угодьями, прогуливаться у них на виду по священным, намоленным аллеям мне как-то не по чину. Совестно лицезреть так запросто, как обычных смертных, этих классиков, так что считайте мою "ма-ляву" недействительной, живите спокойно на бывших дачах Симонова, Каверина, Тихонова, Фадеева, Смелякова, Катаева, Леонова.
