Но Рори в то же мгновение поднялся на ноги, позволив пледу и килту соскользнуть на пол, открывая его во всей его обнаженной красе. Галантным жестом он протянул Джоанне руку, готовый помочь ей выйти из ванны. Ее взгляд пылал, словно адское пламя. Она нагнулась и, достав из воды тряпицу, которую использовала в качестве мочалки, швырнула в него.

Мокрая, пропитанная мылом тряпка хлестнула по лицу Рори. Видимо не ожидавшая от себя такого удачного броска, Джоанна прыснула от смеха и поспешила выбраться из ванны с противоположной от него стороны.

– Ну что же ты, Джоанна, – сказал Рори ласково, снимая мокрую тряпку со своего носа. – Так бы и сказала, что хочешь поиграть.

Ее глаза раскрылись чуть шире от беспокойства при виде его широкой усмешки. Она плотнее завернулась в полотенце, придерживая его у груди, бурно вздымающейся от частого, взволнованного дыхания. Джоанна стояла сейчас перед ярко пылающим камином, с другой стороны от огромной деревянной кадки, из которой все еще поднимался пар. Легкая лукавая улыбка тронула губы, а в глазах сверкала явная решимость поднять мятеж. Она отошла на полшага назад.

– Умоляю, простите меня, милорд муж, – сказала она с грациозным поклоном.

Больше всего она напоминала сейчас пугливую лань, готовую в мгновение ока сорваться с места при виде охотника.

– Я всего лишь хотела помочь вам принять ванну.

Он ответил ей со всей учтивостью, на которую был способен:

– Сначала, моя милая, я помогу принять ванну тебе.

Он бросился к ней, но Джоанна метнулась в сторону, оставив в его руках только влажное полотенце. Из-за ширмы зазвучал ее довольный смех.

– Это абсолютно непристойное предложение, милорд Маклин. Ваша матушка должна была бы лучше учить вас хорошим манерам.

Рори не стал гоняться за женой вокруг ширмы, как она, видимо, ожидала. Вместо этого он просто опрокинул легкую преграду и бросился Джоанне наперерез, предотвращая ее попытку сбежать через дверь.

Джоанна отскочила от упавшей ширмы и оказалась между Рори и кроватью. Она попыталась схватить свою ночную рубашку и тут поняла, что оказалась в ловушке.

– Я не хочу мочить волосы, – заявила она с веселым блеском в глазах. – Они буду слишком долго сохнуть.

– Тебе следовало бы подумать об этом раньше.

Джоанна медленно двинулась назад, к противоположной стене. Она была полностью обнажена, ее кожа блестела от воды и мыльной пены, которые стекали на мягкий ковер, оставляя за ней влажные следы. Проследив за его взглядом, она поняла, что он, не отрываясь, смотрит на одну капельку, замершую на розовом бутоне ее соска. Джоанна судорожно вздохнула.

– Стой там! – предостерегающим тоном сказала она.

Но он продолжал медленно приближаться к ней, больше всего напоминая сейчас огромную пантеру, изготовившуюся к прыжку.

– Но ведь ты не боишься немного намокнуть, моя милая женушка?

Отступая назад, Джоанна наткнулась на столик возле кровати и, оглянувшись, увидела на нем корзинку с яблоками. Он догадался о ее намерении раньше, чем она сама поняла, что собирается сделать.

– Не смей, Джоанна! – прорычал он.

Не успела она еще потянуться к корзине, как Рори схватил круглое серебряное блюдо со стоящего за ним буфета и выставил его перед собой, когда первый снаряд полетел ему в голову. Выше, ниже, в середину… Каждый бросок Рори ловко отражал с помощью своего импровизированного щита и при этом медленно подбирался к ней.

– А ну, выходи, трус! Нечего прятаться! – подначивала она его.

Рори уже почти подобрался к ней, когда яблоки закончились. Тогда Джоанна в пылу сражения схватила корзинку с грецкими орехами и запустила ею прямо ему в голову. Рори поднял над головой поднос, и несколько дюжин твердых коричневых шариков ударили по нему, словно каменный град, окатив его самого и рассыпавшись по полу.

Опустив поднос, Рори обнаружил, что Джоанна уже подхватила с пола свои башмаки и с визгом бросилась на кровать. Перекатившись на другую сторону, она швырнула в него башмаки один за другим. За башмаками последовали подушки, и снова он успешно отразил атаку.

Израсходовав весь запас метательных снарядов, Джоанна, наконец, остановилась, спрятавшись за тяжелый полог кровати, тяжело дыша и смеясь одновременно. Гребни давно упали с ее головы, и вся тяжелая масса волос окутывала ее золотистым плащом.

– Я, кажется, сейчас простужусь, – заявила она, восхитительно надув губки. – И если я умру от чахотки, это будет полностью твоя вина.

Ее темно-синие глаза весело блестели, когда она схватила с кровати стеганое покрывало.

Он ухватился за другой его край и вырвал из ее рук.

– Я согрею тебя, – пообещал он с шутливой угрозой в голосе. – Вот только сначала хорошенько тебя отмою.

И с этими словами он снова двинулся к ней. Джоанна затравленно огляделась и в этот момент заметила на массивном буфете за своей спиной вазу на высокой ножке, полную золотистых апельсинов.

– Итак, Джоанна… – начал он строгим тоном, намеренно провоцируя ее.

Ее глаза весело блеснули, она схватила бесценный шар и швырнула им в Рори, даже не задумываясь о том, сколько могут стоить эти столь редкие в их суровом краю золотистые заморские плоды.

С каждым броском ее меткость явно улучшалась, но она не учла, что пытается атаковать человека искушенного в тактике ближнего и дальнего боя. Он с легкостью мог бы захватить ее при первой же яблочной атаке. Но ее горящие от возбуждения глаза, веселый звонкий смех, да и вся она, прекрасная в своей восхитительной наготе, о которой она совсем забыла в пылу схватки, сделали эту игру слишком увлекательной для него, чтобы закончить ее так быстро.

Его тактика была направлена на то, чтобы оттеснить ее в угол кровати. Когда апельсины закончились, он опустил серебряный поднос.

– Тебе придется кое-что объяснить завтра утром, – заметил он кротко. – Не то Нина подумает, что ты обезумела и начала крушить здесь все подряд.

Джоанна тряхнула головой, и последние заколки выскочили из рвущихся на свободу сверкающих локонов.

– Она тебя обвинит в этом разгроме, – заявила она, откидывая назад облепившие лицо пряди. – Ведь всем известно, что Маклины – это просто дикие, необузданные твари!

Он немного помолчал, любуясь ее обнаженным телом, чуть блестевшим от пота: его холмами, увенчанными розовыми вершинами, долиной, покрытой золотистыми завитками. Затем перевел взгляд на ее лицо, раскрасневшееся, жизнерадостное, с бровями вразлет, с длинными темно-рыжими ресницами, веснушками, сверкающими синими глазами, раскрасневшимися щеками и манящими вишневыми губами. Черт, да она любого мужчину легко может превратить в необузданную тварь!

– А что же тогда говорить о вас, леди Маклин? – спросил он с самонадеянной усмешкой.

Отбросив в сторону поднос, он встал перед ней, положив руки на бедра. И, проследив взглядом за его движением, Джоанна только сейчас сообразила, что он, как и она, совершенно голый.

– Я же просила вас не называть меня так! – воскликнула она, чувствуя, как краска заливает ей щеки. – Теперь пеняйте на себя! – И, дождавшись, когда Рори подойдет еще на три шага ближе, она схватила пузатый голубой кувшин, стоящий сзади нее на столике, и выплеснула воду прямо ему в лицо.

Рори так хорошо ее понимал, что мог предвосхитить все ее действия. И когда Джоанна вновь с визгом перекатилась через кровать, он уже ждал ее с другой стороны, держа в руках вазу с весенними цветами.

Резко вскочив с кровати, Джоанна бросилась бежать, но поскользнулась на раскатившихся по полу орехах. Рори схватил ее за талию одной рукой, а другой перевернул у нее над головой вазу. Поток ледяной воды вместе с глазастыми маргаритками, желтыми примулами, лиловыми колокольчиками обрушился на голову Джоанны.

– Негодяй! – воскликнула она, когда смогла отдышаться. – Ты только посмотри, что ты наделал!

Рори мягко усмехнулся и обхватил ладонями ее груди.

– Я позже постараюсь исправить вред, причиненный твоей прическе.