Он продолжал стоять рядом с ней и был слишком поражен, чтобы думать о чем-то. Служанки суетились вокруг Люси. Та, что постарше, деликатно оттеснила графа.

– Мы ей поможем, милорд. Сейчас все будет в порядке. Вам лучше уйти. Мы о ней позаботимся. Не беспокойтесь.

Айвэн подчинился. То, что Люси плохо, – уже плохо. Но Люси плохо оттого, что она ждет ребенка! Это просто не укладывается у него в голове. Он подхватил рубашку и ботинки и побрел к двери. Но прежде, чем выйти, он услышал слова Симмса:

– Вот графиня-то будет довольна!..

Графиня… Старая ведьма, которая заправляет его жизнью, как ей заблагорассудится. Она будет рада, черт бы ее побрал. Она к этому и стремилась. Именно для этого она и ввела Люси в его жизнь.

В коридоре Айвэн обулся и отправился на конюшню. Пока удивленный конюх седлал лошадь, он натянул рубашку и заправил ее в брюки. Она добилась всего, к чему стремилась. Он стал графом Уэсткоттом, он женился на женщине, которую она сама для него нашла, он оплодотворил здоровое тело своей жены…

– Чертова старуха!

Айвэн вскочил в седло, не обращая внимания на пораженного конюха. Он был не в силах больше находиться в затхлой атмосфере дома Уэсткоттов – в своем собственном доме, который никогда не станет для него родным. Галопом проскакав по улицам, он выехал за город и дал коню полную волю.

Люси сидела возле окна спальни, глядя в никуда. «Надо было сказать ему раньше!» – ругала себя она. Она же знала, что ее будет тошнить. Ведь такое с ней случается теперь каждое утро. Почему же она решила, что ей удастся скрыть от него беременность? Как она могла поступить так необдуманно?

«Если бы он не пропал на целых два месяца, – оправдывала себя она, – я бы все ему сказала». Но ведь она еще вчера вечером могла все ему сказать. Она и собиралась. Но когда он поднялся в спальню, у нее просто не осталось времени…

Зато теперь он знает все. А поскольку его нет вот уже почти четыре часа, можно предположить, что ему это вовсе не понравилось…

Эгоист проклятый! Он что, считает, что она в восторге?

Люси отвернулась от окна, устыдившись собственных мыслей. Разумеется, она рада тому, что у нее будет ребенок! Ребенок Айвэна. Но она не могла без боли думать о том, что воспитывать его ей, видимо, придется одной. Ребенку нужен отец. И Айвэну это известно не хуже, чем ей. А любая жена жаждет разделить материнские радости и горести с мужем.

И Люси тоже жаждала разделить их с Айвэном…

Но он этого не хочет. Он ретировался. Опять на два месяца? Опять будет утверждать, что у него куча дел?

Люси едва сдерживала слезы. Ей никогда не было так одиноко.

– Бедный мой, – шептала она, обняв руками живот. – У тебя не будет любящего папочки. Зато у тебя будет ненавистная бабка…

Да, но ведь у Люси тоже есть мать, и уж она-то его будет любить. У ее ребенка будут дядя, тетя, двоюродные братья и сестры. У него будет любовь – если не отцовская, то хотя бы материнская. И родственная. В отличие от Айвэна ее ребенок будет окружен любовью каждый день, каждую минуту своей жизни! А когда он или она подрастет, то тоже сможет поделиться своей любовью с другими. А Айвэн, видимо, на это никогда не будет способен…

В дверь постучали, и по стуку она поняла, что это не Айвэн – он стучится решительно. К тому же вряд ли он будет стучать в дверь собственной спальни. Люси смахнула с глаз слезы и попыталась взять себя в руки.

– Войдите, – сказала она, придавая лицу безмятежное выражение.

В щелку заглянула Валери. У нее было обеспокоенное лицо, но при виде Люси она тут же оживилась.

– Люси! Я так за вас рада! – Она бросилась через спальню к Люси и обняла ее. – Ребенок! Я так вам завидую…

Валери села на стульчик у ног Люси.

– Знаете, – сказала Люси, пытаясь улыбнуться, – я бы не стала пока об этом объявлять всем.

Валери рассмеялась:

– Да ведь все равно скоро все узнают! Слуги только об этом и говорят.

Она замолчала, и на лице у нее появилось озабоченное выражение. Люси сразу поняла, о чем она подумала.

– Они, наверное, говорят также и о том, что мой муж вновь исчез?

Валери взяла Люси за руки.

– Он же в шоке, неужели вы не понимаете? Я уверена, что он скоро объявится.

Люси больше не могла улыбаться. Она встала и начала нервно ходить по комнате.

– Я лучше вас знаю Айвэна. Он ненавидит, когда его к чему-то принуждают. Особенно если это женщина. Он вообще не доверяет женщинам! И я не могу его за это винить. Он считает, что мать его предала, а бабка бросила на произвол судьбы и обманула. А теперь еще и я…

– Но ведь вы же отказывались выходить за него замуж!.. – Валери с озадаченным лицом замолчала.

Люси вздохнула:

– Он считает, что я принимала участие в хитроумном плане его бабки. Я уверена только в одном: он не собирался на мне жениться. А вот – женился. Я подозреваю, что и о детях он никогда не думал. А получается, что я его и к этому принуждаю. Он так на меня зол… – закончила она дрожащим голосом.

– А он знает, что вы его любите?

Люси подошла к окну. Моросило. Она посмотрела на Валери, даже не пытаясь скрыть своего состояния.

– А разве это не видно?

Валери улыбнулась:

– Мне и Джеймсу видно. И, возможно, всем вокруг.

– Но не Айвэну?

– Мне кажется, он просто не знает, что такое любовь. Не удивлюсь, если он ничего не разглядел. Возможно, ему надо об этом сказать. Неужели вы не пытались?

Люси вспомнила прошедшую ночь. Как он в пылу страсти назвал ее любимой, как она призналась ему в любви… Он ее слышал, но ему, судя по всему, не нужна ее любовь.

– Я сказала ему об этом вчера.

Валери промолчала, и Люси вздохнула.

– Я, пожалуй, прилягу. И… будьте добры, попросите Симмса приготовить мне карету. Я еду в Сомерсет. Как только мне станет лучше, – добавила она, чувствуя новый приступ тошноты.

– А в Дорсет вы не поедете?

У Люси в горле стоял ком.

– Дом Уэсткоттов – не мой дом. Я возвращаюсь в Хьютон-Мейнор. Я хочу к своим. Я хочу к маме!

Валери смотрела на нее широко раскрытыми глазами.

– Вас тянет к людям, которые вас любят. Это я понимаю. По большому счету, все мы хотим, чтобы нас любили. Даже Айвэн.