Модистка с помощницами приехала в одиннадцать. Люси появилась в малой гостиной лишь ненадолго – только чтобы повосхищаться шелками и муслинами, перьями и кружевами, пуговицами и тесьмой. Дав несколько советов Валери и сведя цвета ее гардероба к голубому, белому, розовому и серо-серебристому, Люси извинилась и выскользнула из комнаты. Оплачивала роскошный гардероб Валери леди Уэсткотт, которая согласилась с Люси, что фасон девушка должна выбрать сама. И теперь Люси была благодарна вдовствующей графине за эту короткую передышку.

Тем не менее ей только что напомнили, насколько шатко ее положение в этом доме. Ее едва не отправили назад, в отупляющую скуку Сомерсета. И хотя все закончилось благополучно, она не забывала, что надо пользоваться каждой минутой в Лондоне. Например, подумать о вечерней лекции, о том, как подойти к сэру Джеймсу после его выступления и что сказать. Остается только надеяться, что с ним она будет чувствовать себя легче, чем с Айвэном Торнтоном.

Господи! Ну почему она опять о нем вспомнила?! Ни в коем случае нельзя думать об Айвэне Торнтоне и о том, что произошло вчера вечером и сегодня утром!

Люси торопливо поднялась по лестнице к себе в комнату и надела шляпку и жакет. Ей хотелось прогуляться по Беркли-сквер и разобраться в своих мыслях. Внезапно взгляд ее упал на кровать, и она остолбенела.

На кровати лежала коробка.

Сердце ее учащенно забилось. Айвэн. Она в этом не сомневалась.

Странно, откуда у нее такая уверенность? Ведь это совершенно алогично. Впрочем, логика и Айвэн – понятия несовместимые. По крайней мере, в том, что касается непосредственно ее.

Люси осторожно подошла кровати. «Ты что, боишься, что он выскочит из коробки?» – издевалась она над собой, дрожащей рукой приподнимая крышку. В коробке оказалась шаль, и Люси вздохнула с облегчением. Он просто вернул ей шаль, хотя и в несколько странной манере.

Однако, присмотревшись, она поняла, что это не та шаль, которую она носила уже несколько лет. Перед ней было настоящее произведение искусства из тяжелого переливающегося шелка.

Люси провела рукой по прохладной гладкой ткани и по толстой шелковистой бахроме. Потрясающий платок, и стоит, наверное, целое состояние. А цвет! Темно-зеленый с синим отливом, кое-где поблескивают золотые и серебряные нити. Загляденье!

Люси не могла удержаться и вытащила шаль из коробки. Записки не было, но она не сомневалась, что платок от Айвэна. От кого же еще?

Люси вздохнула и приложила мягкую ткань к щеке. Зачем он это сделал? Неужели он не понимает, что незамужняя женщина не должна принимать подобные подарки от мужчины? И как этот подарок вернуть? Отправить через прислугу – значит сообщить всем о том, что между ними произошло. Вернуть же шаль лично слишком опасно: меньше всего ей сейчас хотелось приближаться к Айвэну Торнтону.

Что же делать?

Люси машинально накинула шаль на плечи и посмотрела на себя в стоявшее в углу зеркало. На этом фоне волосы ее казались золотистыми, а глаза блестели густым зеленым цветом. Что ж, лорду Уэсткотту нельзя отказать в изысканном вкусе. И когда только он успел выбрать такую шаль?

А впрочем, какая разница? Ее должен интересовать единственный вопрос – зачем? Почему он просто не вернул ей старую шаль? Да и зачем вообще он ее забрал?

Извращенец какой-то!

Люси сдернула шаль с плеч и бросила на кровать. Все-таки надо ее вернуть. Пусть он знает, что она не такая, как другие его женщины. Она ему не какая-то девчонка, на которую легко произвести впечатление. Она не позволит Айвэну с собой играть!

К тому же хорошо бы как-то ему намекнуть, что он сам – игрушка в руках собственной бабки. Пусть как следует разозлится. Правда, и леди Уэсткотт тоже будет в ярости – а это поставит под удар положение Люси. И ради чего? Ради сомнительного удовольствия видеть Айвэна Торнтона в разъяренном состоянии?

Покусывая губку, Люси смотрела на шаль. Надо где-то ее спрятать, пока не вернет. Не дай бог кто-нибудь из прислуги увидит коробку – сразу начнутся пересуды. «И сегодня я об Айвэне Торнтоне больше думать не буду», – поклялась она себе, надевая зеленый жакет и соломенную шляпку и завязывая тесемки под подбородком. Она слишком долго ждала встречи с сэром Джеймсом и не позволит заносчивому цыгану портить ей такой день!

Покопавшись в шляпных коробках, Люси извлекла пачку писем, полученных от сэра Джеймса. Сейчас она отправится на Беркли-сквер, найдет свободную скамейку и перечитает все письма своего кумира. И поразмышляет о том, зачем она в Лондоне. А графу Уэсткотту она будет отныне уделять ровно столько внимания, сколько заслуживает этот обворожительный повеса и поднаторевший в своем призвании сердцеед. Она поступит так, как должна поступать с подобного рода мужчинами всякая воспитанная девушка. Отвечать на его заигрывания – значит выставить себя полной дурой. А дурой Люси себя не считала.

Айвэн стоял у окна своей спальни и наблюдал за мисс Драйсдейл. Вот она прошла по улице и свернула в сквер. Шали на ней не было. В общем, он и не надеялся, хотя любая другая не преминула бы накинуть ее на плечи. Любая другая тут же побежала бы хвастаться перед знакомыми и позаботилась бы о том, чтобы все знали, чей это подарок.

Любая другая, только не мисс Люси Драйсдейл!

Не мисс Люси Драйсдейл, которая не умеет просто прогуливаться, а обязательно целенаправленно бежит по улице. Которая одевается, как синий чулок, но целуется, как куртизанка. Которая запросто может стать царицей бала, но предпочитает бежать на какую-то дурацкую лекцию…

Айвэн опустил занавеску и нахмурился. Он вдруг почувствовал, что плоть его напряглась, и очень удивился. Надо же! Оказывается, ему достаточно взглянуть на эту девчонку на улице, чтобы возбудиться! Эта мисс Драйсдейл, синий чулок, разжигает в нем желание, словно он какой-то безусый мальчишка!

– Ванна готова, – сообщил слуга.

– Спасибо. Можешь идти, – сказал Айвэн, не поворачиваясь.

Не хватало только, чтобы его видели в таком состоянии. Хотя, конечно, слуге и в голову не придет, кто довел его до такого возбуждения. И все-таки лучше не афишировать.