Единственное, что ее когда-то спасло, – это то, что ни у Карлтона, ни у Уинстона не было титула графа. А Джордж Андерсон только дожидался своей очереди на титул виконта. Люси и самой было противно прибегать к этому аргументу, но другого выхода она не видела.

Однако сейчас, когда Грэхем вел ее по проходу между рядами к алтарю церкви Девы Марии, она думала вовсе не о титуле Айвэна, а о нем самом – о том мужчине, который с непроницаемым лицом стоит подле священника.

Через несколько минут они станут мужем и женой. Он поцелует ее перед всеми: перед их родственниками и перед немногочисленными друзьями, сумевшими выбрать время для этого поспешного обряда.

По каким-то непонятным причинам мысль об этом поцелуе наводила на Люси ужас. Ей представлялось, как она тает у всех на глазах и превращается в лужицу воды у его ног. Она не сомневалась, что так оно и будет. Айвэн прекрасно знает, что может это сделать. Так почему он должен отказывать себе в удовольствии унизить ее перед всеми? Ведь она тоже в некотором роде унижала его, отказываясь принять его благородное предложение…

Когда Грэхем остановился прямо напротив Айвэна, у Люси перехватило дыхание. В церкви стояла мертвая тишина.

– Мы собрались здесь пред лицом Господа нашего и человека… – начал священник.

Люси была как в тумане, и ей казалось, что этому не будет конца. Однако все окончилось в мгновение ока. Из всей церемонии Люси запомнила только два момента – те, когда до нее дотрагивался Айвэн, – поскольку оба раза сердце ее начинало биться с бешеной скоростью. В первый раз он взял ее левую руку и надел ей на палец кольцо, которое оказалось ей как раз впору. А во второй он коснулся губами ее губ, после того как священник объявил их мужем и женой. Слава богу, страхи Люси оказались напрасными – по крайней мере, дурой себя она не выставила. Потому что Айвэн поцеловал ее без малейшего чувства, он даже не взял ее за плечи, а лишь слегка склонился над ней и холодно, отчужденно коснулся ее губ.

И все же, несмотря на эту холодность, сердце Люси бешено забилось – настолько, что ею овладело отчаяние.

– Поздравляю вас, – сказал священник, пожимая Айвэну руку.

Грэхем обнял Люси, вслед за ним ее целовали Валери, Гортензия и заплаканная мать. Даже леди Уэсткотт на мгновение прижала ее к себе. Но никакие поздравления не могли скрыть от присутствующих то, что само бросалось в глаза. Так называемая страсть Айвэна Торнтона к его невесте либо вся вышла, либо ее вообще никогда не было.

Люси едва не плакала. Но она взяла себя в руки и с каменным лицом прошествовала рядом с вдовствующей графиней к выходу из церкви. Айвэн шел несколько в стороне, выслушивая восторженные поздравления ее брата.

С энтузиазмом, с каким совсем недавно Грэхем отчитывал Люси за чрезвычайные обстоятельства ее бракосочетания, он теперь восторгался тем, что в родственниках у него будет граф. Люси вздохнула. Вот бы Айвэну хотя бы десятую долю восторгов Грэхема.

Словно прочитав ее мысли, он поднял на Люси глаза. Их взгляды встретились, но Люси не увидела ничего утешительного. Его голубые глаза были холодны, как лед.

Нет, это совершенно невыносимо! Люси поняла, что должна срочно объясниться с ним. Тяжело вздохнув, она улыбнулась Пруденс и сжала ей локоть.

– Присмотри, пожалуйста, за сестрами. Боюсь, я слишком пренебрегаю своим мужем.

Затем, пытаясь побороть дрожь в коленях, с пересохшим ртом, Люси подошла к Айвэну.

– Можно тебя на минуту? – спросила она, беря его под руку.

На лице Айвэна промелькнуло удивление, и это вселило в нее надежду.

– Продолжайте, – сказала она собравшимся. – Мы ненадолго.

Под удивленными взглядами гостей Люси отвела Айвэна в церковный дворик.

– Господи! – воскликнула ее мать. – Да в чем дело?

Александр Блэкберн усмехнулся:

– Подождем. Совершенно естественно, что после венчания молодым не терпится остаться наедине.

Он замолчал, заметив, что Гортензия зажала уши Пруденс, а Джайлс грубо хохотнул.

Идя к двери, Люси обратила внимание, что Эллиота среди гостей нет. «Надо будет как-то примирить их с Айвэном, – решила она. – Их размолвка – просто глупость». Но для начала необходимо было преодолеть то недоразумение, что разделяло ее с Айвэном.

Крепко держа под руку, она вывела его в садик, отделявший церковь от дома священника. Но как только они оказались вдали от гостей, сомнения вновь овладели ею. Она выпустила его руку и нервно сплела пальцы, пытаясь подобрать правильные слова. Айвэн, судя по всему, помогать ей не собирался. Он молчал, сложив руки на груди и воинственно глядя на нее сверху вниз, а затем насмешливо произнес:

– Отступать поздно, Люси. Дело сделано.

– Я и не отступаю! – резко возразила она. – Хотя никогда не прощу тебя за то, что ты рассказал моему брату о… о той ночи.

– Я ничего ему не говорил.

– Неужели? Странно.

– Может быть, меня видел кто-то из слуг?

– А может, нас слышала твоя бабка? – Люси покраснела. – Ладно, теперь, я полагаю, это уже не важно, – добавила она, махнув рукой. – Дело в том, что… – Она замолчала, но сделала над собой усилие и продолжала, тяжело вздохнув: – Дело в том, что, хотя мы только что обручились, мне кажется, ты не представляешь, что я на самом деле думаю о нашем браке.

– А что ты думаешь о нашем браке? – нахмурился он. – У меня есть основания полагать, что, с твоей точки зрения, мы не созданы друг для друга.

Люси на мгновение прикусила губу.

– Да, я так говорила. Но дело в том, что… Я все равно хочу, чтобы наш брак был счастливым. Да, я была против, но… Но я хочу, чтобы ты знал: я не раскаиваюсь в том, что вышла за тебя замуж.

Айвэн приподнял бровь.

– Я в восторге.

– Может быть, я не так выразилась…

Люси в отчаянии сжала кулаки. Слова бессильны. Надо брать его в свои руки. В прямом смысле!

Она твердо, хотя и сгорая от стыда, сделала шаг вперед, разорвала его сложенные на груди руки, обвила Айвэна за шею и посмотрела ему прямо в голубые глаза.

– Я хочу поцеловать тебя так, как это подобает на венчании, Айвэн. Надеюсь, ты тоже этого хочешь. И надеюсь, ты ответишь мне взаимностью.