– Как это ничего страшного?! – возмутился Айвэн. – Прошу извинить моего друга, мисс Драйсдейл. Какая невоспитанность! И раз уж никто из них не догадался пригласить вас, позвольте это сделать мне.

Не дав ей времени опомниться, он взял ее под руку, но Люси вырвала у него руку и спрятала за спину. Она знала, что не должна танцевать с этим мужчиной: он производит на нее слишком сильное впечатление.

– Если хорошенько подумать, лорд Уэсткотт, то ваше приглашение куда более оскорбительно, чем невнимание ваших друзей. Они это сделали не намеренно, а вы приглашаете меня по обязанности и даже не считаете нужным это скрывать, – заметила она.

– Прошу вас, мисс Драйсдейл, не губите репутацию! – театрально прошептал он, наклоняясь к ней слишком низко.

Люси едва сдержалась, чтобы не рассмеяться, и только тут заметила, что к ним прикованы многие взгляды.

Но Люси никогда не шла на поводу общественного мнения. И потому, слегка приподняв подбородок, она посмотрела прямо в голубые глаза Айвэна Торнтона.

– Я прекрасно понимаю, что вы приглашаете меня, чтобы досадить своей бабушке. Почему вы так ненавидите ее, милорд?

Мистер Блэкберн откашлялся, мистер Пирс громко рассмеялся.

– Мы, пожалуй, пойдем, – сказал он, беря мистера Блэкберна под руку. – Пошли, Алекс, я предпочитаю подымить сам, пока дым не пошел из Айвэна.

Они покинули залу, привлекая к себе многочисленные взгляды. Люси тоже смотрела им вслед, обескураженная их внезапным уходом. Хотя, если быть честной, обескураживало ее не их отсутствие, а присутствие Айвэна. Несмотря на то, что вокруг них танцевали и звучала музыка, а в зале были сотни людей, рядом с лордом Уэсткоттом она чувствовала себя в полном одиночестве. Неужели никто не придет к ней на выручку?

Очень скоро Люси стало ясно, что бросаться ей на помощь никто не собирается. Тогда она еще выше задрала подбородок и продолжила атаку:

– Так почему вы ненавидите бабушку?

Лицо Айвэна словно окаменело, а глаза, совсем недавно такие веселые, стали жесткими и яростными.

– Вас это не касается, мисс Драйсдейл. Пойдемте танцевать.

Он решительно взял ее под руку и повел – вернее, потащил – в круг танцующих.

– Но я не хочу танцевать! – шепотом запротестовала она, не желая привлекать ненужное внимание: на них и так смотрели.

– Зато я хочу, – безапелляционно ответил он.

Не вырываться же ей у всех на виду! «Ну почему опять галоп?» – раздраженно подумала Люси, подавая ему руку. А он еще ближе притянул ее к себе за талию и закружил в танце.

– Не так близко, – пробормотала она и намеренно наступила ему на ногу.

– Только попробуйте наступить еще раз – и я прижму вас к себе, – предупредил Айвэн и, усмехнувшись, добавил: – Боюсь, что тогда получится слишком близко. – Он красноречиво взглянул на ее грудь, лишь слегка прикрытую бальным платьем.

И Люси, хотя она и была одета строже, чем большинство женщин в зале, мучительно покраснела.

– Это пошло, милорд!

– Так уж я воспитан.

– Это неправда.

– Вы так думаете?

Айвэн уже не улыбался. Целый круг по огромной зале они прошли в молчании. Вернее – без слов, потому что молчание это было говорящим. Мимо них пронеслись в танце Валери и мистер Деймрон. «Вот приятный молодой человек, – подумала Люси. – Хотя он и не очень хорошо разбирается в правилах, принятых в обществе, чего не скажешь об Айвэне. Этот знает, как себя вести. И если он допускает бестактности, то делается это намеренно».

– Раз уж вы отказываетесь отвечать на мой вопрос, мне приходится самой строить догадки относительно ваших отношений с леди Уэсткотт. И, надо сказать, я уже сделала для себя кое-какие выводы.

– Неужели? Было бы очень занятно вас послушать.

Он сейчас был похож на мудрого старца, терпеливо выслушивающего глупости молодой женщины, и Люси поклялась себе, что сотрет это самодовольное выражение с его лица.

– Я полагаю, мы с вами ровесники… – начала она.

– А мне казалось, вы моложе.

– Так или иначе мы с вами получили совершенно различное воспитание, – продолжала Люси, пропустив мимо ушей его замечание. – Меня любили и баловали. Хотя насчет «баловали» я несколько преувеличила – особенно если говорить о последних годах. Вы же выросли в цыганском таборе и не знали отцовской ласки.

– В таборе у меня был отец.

Люси удивленно взглянула на него и прикусила нижнюю губу. Об этом леди Уэсткотт ей ничего не говорила. – Ясно. В таборе у вас был отец. Значит, когда леди Уэсткотт забрала вас оттуда и привезла в Уэсткотт-хауз…

– В Уэсткотт-хауз она меня не привозила.

Люси не могла понять, как ей удалось до сих пор не совершить в танце ни единой ошибки.

– Так, значит, от матери вас прямиком доставили в Берфорд-Холл?

– Нет, я имел счастье провести некоторое время в деревенском особняке в Дорсете. И только оттуда меня переправили в дом для незаконнорожденных. Прошу прощения, если вас коробит это слово. И там я провел ровно десять лет, день в день. И ни разу не видел своего родителя, – добавил Айвэн бесстрастным голосом.

Люси вдруг стало безумно жаль его, всю ее язвительность как рукой сняло. Почувствовав перемену, Айвэн прошептал ей на ухо:

– Ну вот, теперь у вас есть все основания прижать меня к груди.

Люси отпрянула, словно ее укололи. Как могла она, гордившаяся своим знанием человеческой натуры, позволить провести себя этим душещипательным рассказом?! Глаза ее сузились.

– Какое разочарование! Оказывается, вы такой же, как все собравшиеся здесь! Вы почему-то уверены, что происхождение дает вам право вести себя как заблагорассудится. Надо сказать, подобное поведение бывает особенно характерно для старшего ребенка в семье. Мой племянник Стенли ведет себя точно так же. Он уверен в том, что унаследует все: и титул, и собственность – все! И ведет себя соответственно. А никому и в голову не приходит его урезонить. Ни родителям, ни наставнику, ни слугам. Еще бы! Ведь скоро он станет главой семьи!

– Если вы вознамерились разозлить меня разговорами про избалованных маменькиных сынков, то зря теряете время, мисс Драйсдейл. Мое детство было совершенно иным.