Хлое казалось, что ей придется провести взаперти целую вечность. Она перевернулась на другой бок, и кровать под ней жалобно скрипнула. Лучше посидеть на крыльце – там гораздо прохладнее, чем в закрытой комнате. Однако гордость не позволяла девушке выйти из дома.

Хлою страшно раздражало, что за ней наблюдают, не выпуская из поля зрения ни на минуту. Даже для того, чтобы посетить туалет, ей приходилось звать приставленного к ней соглядатая. Тот, кто надзирал за ней, в таких случаях занимал пост на почтительном расстоянии и терпеливо ждал, пока пленница справит нужду. Это казалось Хлое особенно унизительным.

Стоило Хлое выглянуть из окна, как ей на глаза попадался Боб Старнс. Он сидел на траве под деревом, в которое она попала стрелой в ту памятную ночь. Стрела тогда глубоко застряла в стволе. Морт Дженкинс рассказал ей, что Чейн Лоутон аккуратно вырезал стрелу из ствола, чтобы не дать дереву погибнуть.

«Ради грядущих поколений», – со смешком объяснил он. Однако Хлоя не нашла в его словах ничего смешного.

Похоже, большинство мужчин считали ее эксцентричной молодой особой и относились к ней с чувством, близким к опасению. Хлоя была уверена, что этому в немалой степени способствовала история с арбалетом, хотя сама считала происшедшее глупым недоразумением.

Приставленный к ней Боб Старнс усматривал в пленнице некую неизбежную обузу и не позволял ей втянуть себя в разговор. Флегматичный и медлительный, он сразу же предупредил ее, что «не собирается иметь дело с бабенками, которые ведут себя как дикие кошки».

Его слова страшно разозлили Хлою. Она тут же повернулась к нему спиной и поспешила скрыться в доме, не забыв хлопнуть дверью. Так что выйти теперь из дома значило бы с ее стороны признание собственного поражения.

Когда день мало-помалу пошел на убыль и затаившиеся в высокой траве цикады завели свою предвечернюю песнь, Хлоя встала с постели и принялась мерить шагами комнату. Она перечитала все, что только оказалось у нее под рукой. Эйприл Тайлер любезно снабдила ее зачитанным до дыр экземпляром журнала «Гоудиз ледиз бук». Этого чтива хватило ненадолго. Теперь Хлое предстояло маяться без дела неопределенно долгое время.

Устав бесцельно метаться, она, наконец, остановилась перед комодом Кейла. В трех его ящиках, насколько она помнила, не было ничего интересного. Однако Хлоя решила исследовать их заново. Усевшись по-турецки на полу, сначала открыла верхний ящик. Сдвинув в сторону аккуратную стопку рубашек, увидела под ними какие-то пожелтевшие от времени бумажки. Это были газетные вырезки. Одна из них сообщала о том, что некая светская дама из Нью-Йорка собралась замуж за сына богатого бостонского предпринимателя.

Мисс Кэтрин Ли, дочь финансиста Дж. Гарольда Ли, объявляет о своей помолвке с Мэтью Гордоном, сыном знаменитого бостонского владельца пароходов, Бракосочетание состоится в соборе Св. Патрика в Нью-Йорке 10 апреля 1878 года, Новобрачные посвятят первый год совместной жизни путешествию по Европе, после чего вернутся в Бостон, где мистер Гордон возьмет в руки бразды правления пароходной империей...

В заметке Хлоя не нашла ничего такого, что могло бы заставить Кейла хранить подобную вырезку. В газете далее сообщалось о роскошном свадебном платье, которое будет на невесте на церемонии бракосочетания, и о приглашенных на нее важных гостях.

– И он еще смеет называть меня великосветской дамой, принцессой... – пробормотала Хлоя и презрительно фыркнула.

Затем она просмотрела остальные вырезки. Ее внимание привлекла, заметка, датированная 21 августа 1864 года. Бумага пожелтела от времени и сильно обтрепалась по краям.

Джошуа Барнс Хардин-второй, сын Дж. Б. Хардина-старшего, вчера нашел вечное упокоение в семейном склепе. Мистер Хардин, умерший насильственной смертью в своем доме в городе Сан-Суйо, штат Техас, оставил, сиротой четырнадцатилетнего сына Калеба Грея Хардина. Мистер Хардин-старший, президент и владелец «Хардин стил компани» в Ньюберге, просит, присылать все извещения с соболезнованиями в Гарвардский университет, выпускником которого был его сын.

Среди прочих вырезок оказалась еще одна, из газеты, которая издавалась в Форт-Уэрте. В ней сообщаюсь о загадочной смерти Джошуа Хардина в округе Сан-Саба. В заметке содержались намеки на то, что это, скорее всего, дело рук апачей. Местных граждан призывали запастись осторожностью и боеприпасами. Имелось в ней и упоминание о том, что сын Хардина Калеб был единственным свидетелем убийства. Однако подросток тогда не опознал нападавших. Тем же, кто мог сообщить какие-либо сведения, способствующие поимке преступников, была обещана награда, довольно крупная сумма.

Следующая вырезка, которую взяла девушка, задрожала в ее руке. Эта, небольшая заметка сообщала о том, что Джон Митчелл из городка Сан-Суйо в округе Сан-Саба был назначен главой пробирной палаты и сборщиком налогов. Мистера Митчелла рекомендовал на этот пост местный шериф, который «вот уже третий срок является главным стражем закона и порядка в этой местности». Оставалось надеяться на то, что дела с поступлениями налогов в казну округа значительно улучшились, раз у властей появилась возможность выявлять граждан, уклонявшихся от их уплаты. На полях вырезки от руки была проставлена дата: 13 июля 1864 года.

Помимо этой вырезки, было еще несколько других, в которых упоминалось имя дяди Хлои и перечислялись этапы его успешной карьеры за несколько лет. Внимание девушки привлек абзац, сообщивший о приобретении дядюшкой нескольких тысяч акров превосходных пастбищных земель, которые после смерти их первоначальных владельцев перешли в собственность штата Техас.

Прочитав эти строки, Хлоя совсем растерялась. Зачем дяде столько земли? Быть может, действительно для развития скотоводства, чем он, по его собственному признанию, и собирался заняться в ближайшем будущем? Однако, судя по газетным вырезкам, Джон Митчелл создавал не что иное, как собственную гигантскую империю.

В дверном проеме мелькнула тень. Хлоя поспешила положить вырезки на прежнее место. Это был Старнс. Прислонившись к косяку, он смотрел на пленницу.