– Это еще что за Рейнард, которому небезразлично твое замужество? – ледяным недовольным голосом спросил Иан. Сидящие за столом притихли.

– Рейнард – брат Риллы, – спокойно ответила Сесиль, – друг детства и не более того.

– А мог быть и более? – спросил Иан, глядя только на Сесиль, но отдавая себе отчет, что Тавис тоже слушает его. Интересно, сколько еще народу хотело жениться на этой крохотной стройной девочке?

Сесиль нежно улыбнулась.

– Хотя Рейнард благородного происхождения, он мечтал стать никем иным, как менестрелем. Для менестреля любовь – источник вдохновения, поэтому ему следует влюбляться при каждом удобном случае.

Не желая выглядеть ревнивым глупцом, Иан кивнул и прекратил разговор, однако выбросить это из головы оказалось куда более трудным делом. А что, если Рейнард вернется в Сиаран, пока Сесиль будет ждать его возвращения из Франции, живя поблизости от Сиарана в замке Дейлисс?

За вечер настроение его не улучшилось, и он был рад, что настало время идти в постель с Сеси. По крайней мере, там он в ней не сомневался. Она пришла к нему невинным созданием, и он уверен, что она не думала ни о ком другом, когда он сжимал ее в своих объятиях. Он не мог представить себе, чтобы она была способна лицемерить.

И хотя Иан слегка встревожился, заметив, как Доннчад отвел Тависа в сторону, когда они выходили из столовой, он заставил себя больше не думать об этом. Ведь если он не доверяет Тавису, значит, он не доверяет дяде. И хотя у него все еще оставались сомнения насчет преданности Тависа, у него не было оснований для беспокойства. Тавис не мог причинить ему большого вреда сейчас, когда королевская власть подтвердила его права и все владения перешли в его руки.

Все в доме уже спали, когда Доннчад, глядя прямо в глаза Тавису, сурово сказал:

– Я думал, ты давно признал за Ианом его права на наследство твоего отца. Сейчас я вижу, что ошибался.

Они сидели в небольшом конторском помещении, где, кроме конторки и двух неудобных стульев, другой мебели не было и куда Доннчад принес бутылку виски и два кубка, украшенных орнаментом. Наблюдая за тем, какой эффект производят его слова на молодого человека, он наполнил кубок и передал его Тавису.

– Я не оспариваю его прав, – Тавис насупился, недовольный тем, что его допрашивают, как ребенка. – И я ему не мешаю. – Он сделал глубокий глоток нетерпкого вина, скорее желая спрятать свои чувства, чем утолить жажду. Где-то в глубине него жило ноющее чувство вины за то, что он знал о планах Данмара и не собирался их обнародовать.

– Возможно, это так, но я бьюсь об заклад, что ты был бы счастлив, если бы с Ианом что-нибудь случилось. – Доннчад не мог слишком сильно на него сердиться. Он догадывался, что, случись ему быть на месте Тависа, он бы испытывал те же самые чувства.

– Что вы хотите, чтобы я сделал? – сердито спросил Тавис. – Встал на углу и объявил о его правах на все то, чем я дорожил большую часть своей жизни? Вы хотите, чтобы я прислуживал ему и хвастался его положением? Нет, это уж слишком.

– Я не прошу тебя об этом, – резко возразил Доннчад, раздраженный больше, чем обычно. – Я даже никогда не намекал на это.

– Тогда что же? – в тоне Тависа чувствовалась огромная усталость и даже покорность.

– Возможно, поблагодарить за то, что он сделал для тебя.

– Поблагодарить? Да, – с горечью в голосе сказал Тавис, – я должен быть благодарен за то, что мне дают кусок хлеба и крышу над головой. – Он буквально выплюнул эти слова в Доннчада.

Доннчад замолчал. Так, значит, Иан еще не сказал Тавису о передаче замка Уэйтфельд. Ну что же, тогда и он не скажет, поскольку неизвестно, почему Иан до сих пор не обнародовал своего решения.

Прежде чем нарушить воцарившееся между ними молчание, Доннчад осушил свой кубок.

– Я считаю, ты ошибаешься в Иане. Он был бы рад считать тебя своим братом – как по жизни, так и по крови. – Он поднял руку, пытаясь помешать Тавису выразить свое неверие. – Запомни, у него здесь нет другой семьи, кроме той, которую представляем мы с тобой. Так же, как у тебя нет других родственников, кроме Иана.

– У меня есть Элспет, – с вызовом сказал Тавис, хотя не собирался рассказывать о ней кому бы то ни было, во всяком случае пока.

Доннчад не показал виду, что удивился.

– Экономка? – Его тон был бесстрастным, лишь легкая вопросительная интонация окрашивала его.

– Для меня она больше, чем просто экономка. И именно по этой, а не по какой-нибудь другой причине я ненавижу Иана. Что я имею, чтобы оставить сыну? – Слова шли из глубины его страдающего сердца.

– Аа-а, – тихо на выдохе сказал Доннчад, наконец-то поняв причину враждебности Тависа. И со вздохом продолжил – Тавис, неужели Гилликристам не достаточно внебрачных детей?

– Он не будет внебрачным ребенком, – Тавис вложил в эти слова то, на что только намекал в разговоре с Элспет. Но произнесенные слова не сделали содержащийся в них смысл удобоваримым.

– Ты женишься на прислуге? – Доннчад был явно озабочен. Тавис всегда был о себе более высокого мнения, чем многие истинные представители благородного сословия.

Тавис пожал плечами.

– Она хороших кровей, но ее материальное положение хуже, чем ее прародители когда-либо могли себе представить. Она из рода Литхэнов.

Доннчад поднял бровь.

– Да, она действительно лишилась многого, если вспомнить, что стояло за этим гордым именем. – Хотя Литанны никогда не были большим кланом, тем не менее они обладали такой же властью, как Доннчады и Гилликристы, и несравненно большим богатством. Пострадали же они от собственной жадности и неправильного расчета. Постоянно враждуя, они впустую проливали кровь и тратили деньги.

– Итак, ты женишься на этой девушке. А что потом?

Тавис уставился на Доннчада, не понимая, куда он клонит.

– Что потом? – повторил он.

– Да, – Доннчад сдержал улыбку, – будешь продолжать плевать Иану в лицо и пробивать себе дорогу? Или же возьмешься за протянутую им руку дружбы и станешь ему настоящим братом?

– Я подумаю о том, что вы сказали, – это было все, что Тавис мог пообещать.

Доннчаду пришлось довольствоваться тем, что он слышал.

– Если ты женишься на девушке, я дам ей приданое. Два поколения тому назад один из Доннчадов женился на девушке из семейства Литаннов. Поэтому, я думаю, я смогу претендовать на родство. – Приданое, убеждал себя Доннчад, и замок Уэйтфельд обеспечат Тавису безбедное существование, и он забудет про свои обиды.

– Это будет большая честь для Элспет, – медленно сказал Тавис, чувствуя, как с его плеч сваливается тяжесть впервые с тех пор, как он узнал о ребенке. Если Доннчад заявит о родстве с ней, тогда Тавис женится на девушке не менее благородной, чем та, на которую он мог рассчитывать, если бы за устройство его личной жизни взялся Аласдер Гилликрист.

– Я хочу спросить тебя еще кое о чем, – сказал Доннчад. – Отвечай честно.

Тавис молча ждал.

– Что напугало тебя при упоминании священника? Тавис выругался про себя. Он не смог скрыть своего волнения, услыхав имя отца Эйндреаса.

– Ничего такого, – солгал он, не в состоянии честно ответить на поставленный Доннчадом вопрос. – Просто сама мысль о том, что кто-то может ударить человека, который был всегда мне дорог… Вы давно знаете о моих чувствах к Сесиль Лотаринг. Я бы женился на ней, если бы ее отец не питал отвращения к внебрачным детям.

Доннчад не стал уточнять свое предположение. Тавис никогда бы не поверил, что Сэлек Лотаринг отказал ему в руке своей дочери не из-за отсутствия законных родителей. И хотя у него оставались сомнения, Доннчад поверил объяснению Тависа, так как не мог его опровергнуть. Лучше все оставить, как есть, но при этом продолжать наблюдать за развитием событий. Он все еще испытывал некоторое беспокойство по поводу поездки Иана во Францию и молил Бога, чтобы Тавис не оказался причастным к ней.

Когда они расстались, Тавис продолжал чувствовать на себе пристальный взгляд Доннчада. Он знал, что ему не удалось развеять сомнения дяди относительно его преданности. Его не беспокоило то, что Доннчад мог приставить к нему охрану, но он понимал, что необходимо поговорить с глазу на глаз с Данмаром.