Арран сел на мягкий стул и пригласил Данмара сесть тоже. Они подробно обсудили новости и, когда Данмар рассказал ему о всех незначительных событиях, преподнесенных как последние тайны Мари де Гиз, Арран вздохнул.

– Вы не сказали мне ничего нового… ничего, что бы подняло мне настроение.

Данмар замолк. Он умышленно не сказал ничего важного. Но если Арран услышал что-то такое, что омрачило его настроение, тогда это будет хорошей новостью для Мари де Гиз. Он ждал, зная, что Арран доверится ему, и потому не задавал лишних вопросов.

– Я слышал, де Эсс высадился на берег сегодня утром, – наконец сказал Арран.

Наконец-то прибыл французский флот! Данмар сидел с непроницаемым лицом, боясь обнаружить свою радость. Он знал, что Мари де Гиз услышала эту новость в то же самое время, что и Арран, и представил, какое воодушевление и ликование царило в ее покоях.

– Дал ли Совет лордов свое разрешение на брак?

– Да, я думаю, это не что иное, как пустая формальность. Они согласятся на брак Мэри и Фрэнсиса, как только получат подтверждение того, что независимость Шотландии от этого не пострадает.

Данмару не понравился скорбный тон, каким Арран сказал это. Данмар прекрасно знал, что Арран должен был получить французское герцогство, отказавшись от всякой надежды женить своего сына на малолетней королеве. Конечно, французское герцогство не могло восполнить потерю королевства.

– Можно ли верить этим заверениям? – Арран выставил подбородок вперед, и Данмар впервые почувствовал истинный аристократизм в его манере. – Шотландия никогда не станет французской пешкой. Мы будем сопротивляться до последней капли крови.

– Да, – согласился Данмар, чувствуя, что настало его время, – но мы должны быть очень осторожными, чтобы не попасть в ловушки, расставленные нашими врагами и во Франции, и в Англии.

При упоминании Англии в глазах Аррана зажегся огонек подозрительности.

– Что-то готовится?

– Нет, ничего, о чем можно было бы заявить в открытую. Но кругом пересуды, недомолвки, которые стихают при моем приближении.

– Но вы сами что-нибудь слышали? – упорствовал Арран.

– Почти ничего. Только, что богатство Джеффри Линдела каким-то образом связано с состоянием Сомерсета.

– Линдела? – переспрашивая Данмара, Арран попытался спрятать свое огорчение, которое он испытал при упоминании имени протектора Англии. Воспоминание о позорном поражении, которое принес ему Сомерсет, все еще жгло его душу.

– Сэра Джеффри Линдела, английского любовника Энн Доннчад, того, кого Иан Гилликрист называл своим отцом первые двадцать лет своей жизни, – вкрадчивым голосом закончил Данмар.

– Вы думаете, Гилликрист что-то замышляет с Сомерсетом? – Арран пытался припомнить молодого человека, который женился на дочери Лотаринга. – Я думаю, что для него расставлено немало ловушек, чтобы помешать ему вступить во владение своим наследством.

– Действуя таким образом, эти люди дают ему возможность объехать всю Шотландию и узнать многое о стране, ее силе и слабости.

Арран беспокойно заерзал на стуле. Неужели он слишком быстро доверился? Ведь у Гилликриста не все чисто в его родословной.

– Я могу его допросить, – сказал он.

– Вы ничего не узнаете. Намного лучше последить за ним. Дать ему возможность проявить себя. Сомерсет хорошо заплатил бы за простую информацию о том, что французский флот находится у берегов Шотландии.

– Но путь Гилликриста пролегает вдали от побережья Шотландии.

– Он бы мог изменить свой маршрут, если бы его попросили сопровождать Мэри во Францию вместе с молодым Лотарингом.

– И что, если он на это согласится?

– И при этом спешно не отправит гонца с известием в Англию? – Данмар пожал плечами. – Тогда все слухи окажутся несостоятельными, а вы убедитесь в том, что ему можно доверять. В конце концов, это не так уж плохо.

– Согласен. – Арран насупил брови в задумчивости. – Совсем неплохо быть уверенным в человеке.

Данмар сохранял подобающее моменту серьезное выражение лица. Как просто все оказалось.

Тавис ворочался в постели, вызывая сонное ворчание Элспет, пристроившейся рядом. Он не знал, что делать. Если он будет молчать и Данмару удастся осуществить задуманное, то Иана поставят на колени и, возможно, отошлют с позором в Англию. И тогда все вернется на круги своя, все владения, которые должны были перейти к Тавису, когда его отец испустил дух, наконец-то станут принадлежать ему.

С другой стороны, неужели Иан будет опозорен по заслугам? Кто виноват в том, что его позвали заявить о своем праве на то, что Тавис посчитал своим? Не он. И не Тавис. Виноваты в этом люди и обстоятельства, сложившиеся давным-давно и неподвластные ни одному из них. Ни тогда, ни сейчас.

Но, нашептывал ему тайный голос, разве твой сын не заслуживает лучшей участи, чем довольствоваться остатками с барского стола? В мыслях Тавис вновь вернулся к матери своего ребенка, которая в настоящий момент была всего лишь прислугой. Да, возможно, это все, что этот ребенок заслужил. Ни больше, ни меньше, чем его отец до него.

И все же Тавис не жалел о том, что с Элспет Литхэн зачал их ребенка. Ведь только она одна дарила ему ласку все эти годы. Так и не найдя ответа на мучившие его вопросы, Тавис притянул к себе Элспет, нежно ее обнял и попытался заснуть.

Доннчад возвращался в Дейлисс в прекрасном расположении духа, думая только о Рилле Лотаринг. Он понимал, что ему давно пора заняться собственными делами, особенно сейчас, когда он убедился, что дела его племянника не вызывают особого беспокойства. И только желание видеть Риллу удерживало его в этих местах.

В быстро сгущавшихся сумерках Доннчад и его небольшой отряд въехали на мощеный двор замка Дейлисс, где их встретил взволнованный управляющий. У Доннчада упало сердце, когда он увидел, как тот, заикаясь, пытался что-то объяснить, протягивая запечатанный свиток пергамента.

– Я не знал, что мне делать, милорд. Я получил его ближе к вечеру и собирался послать в Сиаран.

Узнав королевскую печать, Доннчад ощутил острую тревогу и, несмотря на то, что послание было адресовано Иану, без колебаний распечатал его. Это было послание от самого Аррана, призывающего Иана совершить совместно с Амальриком Лотарингом путешествие во Францию. Доннчад обстоятельно изучал послание, пытаясь вычитать что-нибудь между строк, так как он не мог допустить, что это всего лишь невинное приглашение, сделанное Арраном после короткого раздумья. Нет, кто-то вынашивал и заронил эту мысль. Но кто? И почему?

Прошел почти час, а он все еще не находил ответа. Поэтому он отправил в Уэйтфельд гонца, объяснив ему срочность возлагаемой на него миссии. После этого он тщательно оделся и, не обращая внимания на поздний час, отправился короткой дорогой в Сиаран. Ему необходимо было обсудить это послание с Сэлеком Лотарингом. Возможно, отец Амальрика знает что-то такое, что могло бы успокоить растревоженного Доннчада.

Но, как оказалось, тот ничего не знал и, прочитав письмо Аррана, с удивлением посмотрел на Доннчада. Письмо было выдержано в вежливом нейтральном тоне, в нем не было тепла, но не было и отчужденности.

Сэлек потер ухо.

– Я понял столько же, сколько и вы. Иану уже дали знать?

– Да, и я предложил ему подождать Амальрика в Эдинбурге. Гонец уже в пути. Я послал его, как только прочитал послание, – Доннчад покачал головой. – Не нравится мне это.

– Вы думаете, приглашение не сулит ему ничего хорошего? – взволнованно спросил Сэлек, беспокоясь больше о Сеси, хотя душа болела и за Иана тоже.

– Думаю, что да, так как решение было принято поспешно и ничем не мотивировано. Но я не вижу, что здесь можно сделать. – Доннчад ободряюще улыбнулся. – У меня, как и у многих других титулованных особ в Шотландии, есть глаза и уши при дворе. И если там появится что-то достойное внимания, то, будьте уверены, я буду об этом знать.