Она рассмеялась, обнимая его.

– Ты все тот же неповторимый Зак, которого я люблю, – сказала она. – А как тебе удалось обнаружить эту берлогу, в которой они держали меня?

Чуть освободившись от ее объятий, он похлопал по своей металлической руке.

– Мне удалось восстановить ее, а в ней имеется очень подходящее для таких случаев розыскное приспособление.

– Мне кажется, что я знаю, где мы можем отыскать противоядие, – продолжила она. – Ведь ты веришь в то, что я не имею ничего общего с теми людьми, которые так поступили с тобой?

Зак взял ее за руку и вывел на дорожку.

– Осторожней шагай, когда мы будем подниматься по лестнице, – посоветовал он. – И смотри не споткнись об одного из этих болванов.

Тимпани сидела, поджав свои красивые ноги, и задумчиво смотрела в бесконечную пустоту окружавшего их пространства.

– Никогда не думала, что когда-нибудь мне придется путешествовать обычным туристическим классом. Здесь так тесно и убого.

– Но зато это хорошее прикрытие. Зак сидел рядом с ней на сиденье шаттла.

– Здесь все отвратительно: и сиденья, и окна, и даже еда, – не унималась девушка с платиновыми волосами. – Я не хочу сказать, что все еще являюсь большим энтузиастом продукции «Даунсайд Фрайд Темп», но мне не давали есть ничего другого с тех пор, как я была посажена под замок.

Зак нажал несколько кнопок на панели управления, вмонтированной в ручку его кресла, чтобы опустить защитный экран, отгораживающий их сиденья от остальных.

– Почему, все-таки, твой отец похитил тебя?

– Ну, с одной стороны, он становится неистовым маньяком, – ответила она. – Ведь когда ты находишься постоянно с кем-то рядом, то уж никак не замечаешь того факта, что эти люди становятся едва ли не сумасшедшими, до тех пор, пока они… Мне действительно жаль тебя, Зак, мне очень жаль видеть тебя таким. Мне тяжело смотреть на все эти морщины и твои поседевшие виски. Ты знал об этом?

– Расскажи мне лучше о своем маниакальном папаше.

– Меня выкрали и спрятали главным образом из-за тебя. Каким-то образом отец и его марионетки узнали, что я собираюсь устроить твой побег из этой ужасной полицейской клиники, – сказала она, осторожно положив свою ладонь на его здоровую руку. – Они, разумеется, никак не хотели этого. Им было чрезвычайно невыгодно, если бы ты оказался на свободе и начал повсюду совать свой нос. Я могу даже вообразить, как они перепугались от того, что ты сделал бы именно то, что должен был бы сделать.

– Так это и есть план твоего отца? – спросил Зак. – Это он хочет завладеть всей Америкой?

– Он всегда мечтал об этом, и в этом не приходится сомневаться, – подтвердила она. – Иногда доходило просто до смешного, когда я спрашивала его, что он ждет от жизни, или о том, что он хочет получить на день рожденья или на Рождество: он всегда говорил только про Америку.

– Кто открыл этот новый вирус?

– О, его изобретателем был доктор Хазен, один из самых талантливых людей, занятых в Отделе Разработки и Производства Искусственного Питания. Подумать только, ведь у меня с ним было даже свиданье на бале-маскараде, который устраивала фирма Дешевых Продуктов пару сезонов назад. Внешне вполне порядочный, он имел необъяснимое стремленье работать над военными заказами и хотел перестать заниматься разработкой искусственного питания. – Она даже чуть вздрогнула. – Когда он открыл этот медленный вирус, то рассказал об этом моему отцу. Вот, кажется, именно с этого все и завертелось.

– Этот порядочный и обаятельный Хазен, – спросил Зак. – Он…

Туп! Туп!

Это улыбающаяся рыжая стюардесса постукивала по защитному экрану. Она держала в руках поднос с прохладительными напитками.

Зак покачал головой.

– Нет, нет благодарю вас.

Но та продолжала постукивать по экрану, и в конце концов он опустил его.

– Мы не хотим…

– Вы непременно должны получить за счет компании этот чудесный шипучий напиток, сэр, – сказала стюардесса глубоким рыкающим голосом. – Это часть программы по обслуживанию пассажиров на линиях «Герц-Шаттл» для обычного туристического класса. В первом классе вы, разумеется, получили бы свежие фрукты и комплексную порцию всех необходимых витаминов.

– Мы совсем не умираем от жажды, – заметила Тимпани, пытаясь через Зака добраться до управления экраном.

– Но мы настоятельно просим вас попробовать и похвалить его…

– Прекрасно, в таком случае мы выпьем две порции. – Зак забрал с подноса два пластиковых пакета. – А теперь… скажите, вы, случаем, не делали изменение пола?

Стюардесса поправила волосы.

– Почему вы спрашиваете об этом, сэр?

– На эту мысль меня навели ваши волосатые руки и грубоватый голос.

Стюардесса наклонилась поближе к нему.

– На самом деле я мужчина, но ради бога, не выдавайте меня. Понимаете, Герц придумал очень сложную систему ограничений при приеме на службу: в зависимости от пола, возраста и расы. Единственный способ получить здесь место – это превратиться в рыжеволосую армянку двадцати семи лет. Моя квалификация полностью соответствует всем требованиям, кроме одного: мне трудно выдать себя за девицу. Вся беда в том, что я опоздал сделать половую трансформацию перед началом испытаний…

– Считайте, что никому это не говорили. – Зак вновь поднял защитный экран. – Ну, так что же наш доктор Хазен?

– В конце концов они уговорили Э. Зорро Ортега, доведя его до предсмертного состояния, подписать отказ от шестнадцати процентов территории Соединенных Штатов, которые были его собственностью, в их пользу, – сказала Тимпани. – И как только он сделает это, то немедленно получит инъекцию, которая спасет его.

– Всего лишь одну инъекцию?

– Так уверяли меня и мой отец и доктор Хазен. – Она слегка дотронулась до его щеки. – Я буду присматривать за этим, чтобы ты получил…

– Я обязательно получу это противоядие, Тимпани. Где должна состояться их сделка? Видимо, на главном ранчо, принадлежащем Ортеге?

Она отрицательно качнула головой.

– Судя по словам моего отца, их встреча должна произойти в одном из других владений Ортеги, где-то недалеко от мексиканской границы в Южной Калифорнии. Как же называется это место… дай мне вспомнить. Да, именно так, Ранчо 57.

– Твой отец очень доверяет тебе.

– Временами он бывает очень хвастливым, особенно когда думает, что я ничего не могу сделать с тем, что он говорит мне, – заметила она. – Отец никогда не любил тебя… Ах, Зак, неужели ты думаешь, что я нахожусь в сговоре с ним?

– Я стал менее доверчивым, – ответил он. – Возможно, это побочный эффект процесса умирания.

– Но ведь ты не собираешься умирать.

– Разумеется, это не произойдет сию минуту, как хотелось бы твоему отцу.

– Никто из них не говорил мне, что именно они собираются сделать, и я не знала, абсолютно ничего не знала о том, что они прятали эту лабораторию на одном из бостонских предприятий.

– Ну, хорошо, хорошо, я согласен с этим.

– Я буду на твоей стороне.

– А как остальные жертвы? Они тоже капитулировали и подписали соглашение об отказе от собственности?

– Нет, насколько известно. Не забывай, что Ортега был одним из первых и находится в самом худшем состоянии. Последние стадии этой болезни просто ужасны, Зак. Если я хотя бы подозревала, что ты…

– Все, что я должен сделать, так это отыскать доктора Хазена и заставить его дать мне порцию противоядия, – сказал он, потирая руку. – Мне кажется, что это не должно быть слишком трудным.

Зак в костюме рабочего-поденщика подошел к церкви маленького приграничного городка и поднялся по ступеням, расписанным под мрамор. Остановившись у турникета, он перевел дыхание, порылся в карманах и, отыскав полу-серебряный доллар, опустил его в щель для монет.

– Благословляю вас, – пророкотал механизм, пропуская его внутрь.