Некоторое время наставник молчал и, не дождавшись новых возражений, решил завершить затянувшийся урок, неожиданно свернувший в другое русло.

— А сегодняшний случай это не только дело двух повздоривших сопливых юнцов. Это нож в самое сердце Миллета. В городе нет места тем, кто делит народ. Это дело будет разбираться самым тщательным образом, и я не исключаю, что будет принято решение об изгнании семьи зачинщика. Что это означает вы все прекрасно понимаете. Подумайте об этом сегодня и не забывайте никогда. А на сегодня все. До следующей встречи.

— Сюда! Сюда! — махнул охранник людям из нового торгового обоза направляя их поочередно в тесную будку.

— Желаете заплатить за изготовление документов сейчас или при отъезде? — задал формальный вопрос стражник, набранный, как и весь остальной персонал Милетского рынка из недавно освобожденных крепостных. Чиновники, охрана, обслуга гостиниц и трактиров — подобная деятельность всецело находилась в руках этой категории людей. Они жили в двух многоквартирных домах, имели свои магазины, школу и получали отличную плату за свою работу.

Лишь в складах, где отпускались стратегические для ассонов товары сидели горожане, да вооруженные до зубов патрули из Миллета изредка дублировали работу своих коллег. Терпя из необходимости присутствие рынка, не только обеспечивающего город всем необходимым, но и приносящим прибыль, сравнимую с доходами от торговли промышленными товарами, Миллет старательно держался от него как можно дальше.

— Прямо сейчас, — ответил купец, помня советы бывалых коллег. При выезде и так недешевое удостоверение личности, представляющее из себя медную пластинку с выдавленными под прессом данными владельца и стеклянной фотографией стоило на четверть дороже.

Охранник в кирасе и стальном шлеме, вооруженный коротким самозарядным дробовиком кивнул и принялся по очереди направлять людей к фотографам и писарям, записывающим в картонные карточки с пристрастием выведываемые у приезжих данные. Приблизительно через полчаса все были зарегистрированы и в сопровождении одного из присутствующих на посту охранников направились на огороженную сеткой просторную площадь, наполовину заполненную такими же торговцами из дальних краев. Подводы отгонялись на другую площадку, животные в специально построенные для этих целей стойла. Разумеется, все эти услуги были платными.

— Пока вы можете обменять свои монеты на ассонские деньги и оплатить за стоянку подвод и содержание животных. Через час ваши данные проверят и, если все в порядке выдадут удостоверения. Напоминаю, что без него запрещено находиться на территории Миллета, его надо носить на цепочке на груди, фотографией наружу. За нарушение этого правила — штраф три апаса. Да пребудет с вами прибыток в торговле, — напутствовал рослый ассон новоприбывших.

Купец встал в хвосте куцей очереди к обменному дому. На территории рынка существовало жесткое правило, согласно которому все расчеты велись только в бумажных деньгах. Нарушение влекло изъятие удостоверения личности и лишение права въезда в течении двух лет. Горе-предприниматели заносились в черные списки, рассылаемые повсюду начиная от постов на въезде и кончая тремя постоялыми домами и работниками рынка, распределяющими торговые места. В обменных домах можно было наоборот обменять апасы на любые монеты или драгоценные металлы по твердому курсу, исключающему возможность торга. Плакаты с обменными курсами висели по всему рынку. Первое время купцы крайне неохотно меняли золото и серебро на разноцветные бумажки. Но непреклонность ассонов в этом вопросе переломила эту косность. Лишь за апасы можно было приобрести зеркала, стекла, оружие и многие другие веши, производимые только в Таузере. В конце концов, купцы сумели оценить достоинства стройной денежной системы Миллета и удобство расчетов апасами настолько, что стали увозить их с собой на родину. Так ассонские деньги начали свое триумфальное шествие далеко за пределами Миллета. Золото, заплаченное за них, в это время скапливалось в хранилище города. И его было существенно меньше, чем следовало из количества выпущенных банкнот.

Наконец разменяв свое серебро на красочные разноцветные банкноты, купец смог оплатить в кассе стойла и корм для лошадей, а также места для подвод под навесом. Прибывший определил по часам на стене кассы, что до прихода чиновников с обещанными документами осталось еще полчаса.

Пряча квитанции в карманы предприниматель присоединился к своим людям, уже удобно расположившимся на красивых деревянных скамьях со спинками под навесом. Сняв пыльный верхний халат, он примостился отдельно и в думах о том, сколько ему предстоит заплатить за постой своих людей в гостинице и за торговые места, а также о том, что лучше купить на вырученные от продажи меди и очень высоко ценившейся у ассонов ртути деньги, стал клевать носом. «Зеркала или стекла… И за еду надо платить… Готовить пищу запрещено… И носильщикам, потому что подводам тоже запрещено… Все запрещено, может дышать тоже нельзя… платить на каждом шагу… может за воздух тоже начнут деньги драть… зато безопасно и выгодно… выгодно» — хаотичное метание мыслей вконец сморило уставшего от долгого опасного пути и мытарств при въезде в Миллет купца который, свесив голову на грудь наконец заснул. Даже во сне он крепко держал, обхватив руками свое главное богатство — небольшой мешочек с семенами кок-сагыза, за который дадут золота втрое по весу.

Скоро принесут удостоверения и с гордостью надев диковинные сияющие бляхи с фотографиями и надписями из стройных непонятных букв пришельцы последуют по чистым брусчатым тротуарам в гостиницу, сдадут товар на склад, получат апасы и купят все необходимое. А за семена кок-сагыза, вопреки обыкновению, им отсыпят золота. Может они смогут провернуть на самом рынке пару сделок, прежде чем пуститься в опасный обратный путь, потому, что нельзя здесь задерживаться больше недели. Выпроводят и долго не будут пускать. Скоро придут и его бесцеремонно растолкают, а пока купец может сладко поспать, чтобы потом, протерев шершавым кулаком красные глаза, пешком поплестись в гостиницу. Потому, что лошади и паланкины тоже запрещены.

Пока купцы на рынке Милета мужественно преодолевали заграждения самой совершенной в этом мире бюрократической машины, далеко отсюда, в Восточном Таузере, разворачивались свои драматические события. Подмяв под себя все предгорные области, свирепые ксауры подошли вплотную к владениям Джута. Неоднократные переговоры рода Бергли с наместниками грозного царя всегда завершались взаимными уверениями в вечной дружбе и добрососедстве. Пышные пиры сопровождались обильными возлияниями и богатыми подарками. Внешне все выглядело пристойно и чинно. Однако мало кого вводили в заблуждение слащавые или наоборот, подчеркнуто жесткие уверения о незыблемости рубежей и нерушимом мире. На границах все чаще происходили нападения ксаурских разъездов на пастухов. В свою очередь и среди ассонов объявились охотники за легкой добычей, угоняющей скот у новых соседей. Эти люди, оправдывали свой разбой восстановлением попранной справедливости и местью за ограбленных соотечественников, лишая захватчиков имущества, отобранного ксаурами у разоренных народов. В этот порочный круг постоянно втягивались новые люди, еще сильнее раскачивая маятник агрессии. Мирные труженики, не желая оказаться между молотом и наковальней, постепенно начали покидать места будущих сражений.

Легче всего приходилось свободным, но безземельным общинникам, не имеющим, а потому и не прикипевших к своему крохотному клочку каменистой почвы, гордо именуемой землей. Они собирали свой нехитрый скарб, грузили его на трескучие разваливающиеся повозки и направлялись на запад, понукая костлявых животных длинными хворостинами. Укутываясь в затасканные одежды, целые семьи уныло брели в неизвестность. Весь Таузер был взбудоражен слухами о сумасшедших заработках строителей Миллета. Самые благоразумные понимали, что в этих сплетнях много домыслов, но грядущая опасность вынудила их покинуть могилы предков и карабкаться по опасным горным серпантинам. Для этих людей отныне Солнце всходило в Миллете. Когда обстановка на размытой границе обострилась до такой степени, что не ограничиваясь угоном скота, обе стороны начали совершать набеги на селения, призадумались и остальные. Пролилась первая кровь. Наиболее дальновидные начали распродавать свое имущество и землю, не дожидаясь когда они обесценятся, и тоже потянулись в Миллет. Оставшиеся надеялись на лучшее, или готовы были отстаивать родную землю с оружием в руках.