Кирби был готов согласиться со всем, чтобы Форст ему ни сказал. Оспаривать решения Основателя не имело смысла. Серьезных возражений делать тоже не следовало. Последним, кто сделал это, был Дэвид Лазарус. За что ему и пришлось проспать в склепе на Марсе более шестидесяти лет.

Форст заговорил снова:

— Я беседовал с Лазарусом и добился желанного соглашения. Он даст нам столько телекинетиков, сколько потребуется. Возможно, мы еще в этом году сумеем осуществить межзвездную экспедицию.

Кирби вздохнул:

— Я крайне озадачен, мистер Форст.

— Антиклимакс, не так ли? Сто лет ползешь, словно улитка, к этой цели, мало веря в успех, радуешься каждому дюйму, который прополз, вдруг видишь себя у самой цели, и каждодневные заботы, напряжения и волнения, вызванные маленькой удачей, перерастают в какую-то апатию.

— Но эта экспедиция еще не попала в другую солнечную систему, — сказал Кирби.

— Она там будет, — ответил Форст. — Я в этом не сомневаюсь. Сейчас мы у цели. Каподимонте уже выискивает подходящих кандидатов для полета. А мы скоро начнем строить капсулу. Лазарус и его люди будут сотрудничать с нами. Ну, а потом все начнется…

— Вы добились его согласия, мистер Форст?

— Да, я сказал ему, что будет после того, как вылетит экспедиция. Кирби, вы задумывались когда-нибудь о будущих целях Братства?

Кирби не знал, что ему ответить.

— Ну, я полагаю, мы будем организовывать такие экспедиции. Кроме того, усиление нашей позиции, продолжение научных исследований… Короче говоря, мне кажется, что в будущем мы будем совершенствовать достигнутые результаты.

— Вот именно. То есть шагать в утопию по широкой дороге. И никаких трудностей больше не будет, не так ли? И вот именно по этой причине я больше не хочу руководить движением…

— Что?

— Я приму участие в экспедиции, — сказал Форст.

Если бы Форст вывернул ногу и закинул ее за голову, Кирби удивился бы меньше, чем сейчас. Слова Основателя подействовали на него как физический удар. Он молча опустился в кресло и крепко ухватился за подлокотники. Постепенно шок стал отходить.

— Вы… Вы хотите участвовать в экспедиции? — неожиданно вырвалось у него. — Нет, это невероятно, мистер Форст. Это было бы сумасшествием!

— Я уже все решил. Моя работа здесь, на Земле, закончена. Я руководил Братством целое столетие, а это довольно большой срок. На моих глазах оно выросло и окрепло. Кроме того, я добился сотрудничества с нашими братьями на Венере. Здесь я сделал все, что хотел сделать. Теперь я хочу попробовать что-нибудь сделать в другой солнечной системе.

— Мы не имеем права отпускать вас отсюда, — сказал Кирби, сам удивляясь своим словам. — Вы не имеете права уходить от нас. В вашем возрасте… Идти на борт космического корабля, который… — Он смутился и замолчал.

— Если я не взойду на борт космического корабля, он так и не улетит с Земли, — сказал Форст.

— Не говорите так, мистер Форст. Вы ведете себя как избалованный ребенок, который отказывается от праздника, потому что никто не хочет сплясать. В Братстве найдется много людей, желающих полететь к звездам и в другие галактики.

Кирби показалось, что Форста забавляет его горячность.

— Вы неправильно поняли мои слова, — сказал Форст. — Я не говорил, что буду препятствовать полету, если останусь на Земле. Если я не взойду на борт капсулы, Лазарус не даст мне эсперов.

Второй раз за последние десять минут Кирби был настолько ошеломлен, что не мог выговорить ни слова. И лишь через некоторое время он начал понимать: здесь развернулась такая важная и сложная игра, что даже он, координатор Братства, ничего о ней не знал.

— Это и есть те шаги, которые вы предприняли, мистер Форст? Я имею в виду, что именно об этом вы договорились с Лазарусом?

— Это умеренная цена. Смена власти происходит довольно часто. Я сойду со сцены, а главой движения станет Лазарус. А вы можете быть его заместителем и викарием на Земле. Мы же получим эсперов и покорим Галактику. Такое решение устроит всех.

— Нет, мистер Форст.

— Мне уже надоело быть на Земле, и я хотел бы уехать. Лазарус тоже этого хочет. Я стал слишком великим и слишком могущественным. Пришло время передать власть менее известным личностям. Лазарус поделится с вами властью, Кирби. Он, правда, будет самой главной фигурой, но не сможет же он быть одновременно и на Венере, и на Земле. Поэтому руководить Братством на Земле будете вы. Вместе вы разработаете проект сотрудничества Братства и лазаристов. Мне кажется, это не так сложно — у нас много общего. Пройдет каких-нибудь десять лет, и неприязнь друг к другу исчезнет бесследно. А я окончательно уйду с вашего пути, находясь от вас на расстоянии в десятки световых лет. Я не смогу уже больше ни во что вмешиваться и буду спокойно доживать там свой век. Разве вы не считаете, что такое решение вопроса можно только приветствовать?

— Я все еще не могу этому поверить, мистер Форст. Сто лет вы стояли во главе Братства, а теперь собираетесь улететь в неизвестность вместе с группой пионеров. Вам же сто пятьдесят лет.

— Придется поверить в это, Кирби, — сказал Форст. Впервые за время разговора в его голосе появились резкие нотки. — Я улетаю. Это уже решено. В некотором смысле, я уже улетел.

— Как вас понимать?

— Вы знаете, что у меня есть слабые телепатические способности и что я начинаю действовать лишь после того, как проникну с горящим эспером в будущее?

— Да, знаю.

— Так вот, я уже заглянул в будущее. Я знаю, как это было, и поэтому знаю, как это будет. Я улечу. Я всегда придерживался плана, иногда даже действовал сломя голову, но каждый раз это было определено видениями, которые я получал заранее. Поэтому все уже решено: я улетаю.

Кирби закрыл глаза и попытался вернуть себе душевное равновесие. Форст продолжал:

— Оглянитесь на тот путь, который я прошел. Сделал ли я хоть один неверный шаг?… Братство расцвело. Оно покорило Землю. А когда мы стали достаточно сильными, чтобы не бояться противников, я позволил появиться еретикам.

— Вы позволили?

— Я понял: Лазарус — способный человек, но нашему движению он мог бы навредить. Он считал, что мы должны пойти другим путем. И наши дороги разошлись — Лазарус организовал свое движение. Эта оппозиция была для меня весьма кстати. С помощью одного доверенного человека, ушедшего вместе с ним, я напичкал его разными идеями.

— Но к чему это все?

— Монолитная организация стала бы еще более бюрократичной, еще более тяжеловесной чем теперь. Ей необходима была встряска, хоть какая-нибудь конкуренция, которая заставила бы ее быть подвижной. Существовала и еще одна причина, по которой я приветствовал зарождение еретического движения и втайне даже способствовал ему. Братство было создано для завоевания приверженцев на Земле. И оно достигло этой цели. Но принципы и методы работы на Земле неприемлемы для Венеры. Поэтому я вложил в мозг Лазаруса такие идеи, которые считал пригодными для Венеры. В основном он воспринял их так, как я хотел. И когда позднее от своего доверенного лица, кстати, он давно умер, я узнал, что лазаристы нуждаются в усердном человеке для миссии на Венере, я дал его им. Это был Мандштейн. Вы помните, наверное, о том случае, который произошел в 2195 году. Тогда Мандштейн был простым аколитом, мечтавшим сделать карьеру. Я разглядел его способности и обратил на него внимание своего человека из рядов лазаристов. После этого мы набросали план его жизни, и вскоре он появился на Венере в числе Измененных.

— Вы знали, что лазаристы найдут на Венере телекинетиков?

— Я этого не знал, но надеялся на нечто подобное. Я просто знал, что будет очень хорошо, если лазаристы обратят внимание на Венеру, поскольку эта идея и сама по себе хороша. Вы следите за моими мыслями? Так вот, по этой самой причине я выкрал у них Лазаруса и поместил его на шестьдесят лет в стеклянный склеп. Тогда я еще не знал, почему я это делаю, но уже видел в своих путешествиях по времени, что пророк и мученик Лазарус сыграет большую роль у лазаристов. Я мог бы его убить, но подумал: будет лучше, если на какое-то время спрятать его, а потом бросить неожиданно в мир, как козырного туза. Двадцать лет назад я разыграл этого козыря. А сегодня я бросаю на стол свой последний козырь: самого себя. Я должен улететь. Моя работа здесь закончена. Я много лет потратил на то, чтобы объединить оба движения. Это случилось, и я улетаю.