Я достал из кармана листок с рисунком Шарплза и положил на стол.

Наттолл, внимательно рассмотрев рисунок, заметил:

– Разве вы не знакомы с порядком розыска вещей такого рода?

– Это не совсем обычное дело.

Наттолл продолжал рассматривать рисунок. После минутной паузы он сказал:

– Ничего подобного у меня не было и нет. Зачем вы пришли?

– Мне говорили, что вы хорошо разбираетесь в изумрудах.

– В некоторой степени. Но такой подвески у меня нет, да я никогда и не видел ничего похожего.

Я протянул руку за листком. Наттолл еще раз глянул на него и вернул мне.

– Вы говорите, эта подвеска нужна для дела, которым вы занимаетесь?

– Да.

– Вы не могли бы сказать, что это за дело?

– Зачем? Вы же не видели подвеску?

– Она может попасть ко мне.

– Если попадет, позвоните в полицию.

– Зачем мне брать на себя такую ответственность?

– Можете сослаться на меня.

– Мистер Лэм, я не привык проявлять подобного рода инициативу. Если вам нужно, сообщите в полицию сами.

Я сложил листок с рисунком и засунул в бумажник.

– Мой клиент, мистер Наттолл, пока еще не обратился в полицию. Пока еще.

– Если бы вы были чуть более откровенны, мистер Лэм, я, возможно, постарался бы как-то помочь вам…

– Но вы же не видели подвеску.

– Нет. До свидания, мистер Лэм.

Я вышел из кабинета и спустился по лестнице. Автоматически раскрылись двери, пропуская меня на улицу. Затылком я чувствовал враждебные взгляды продавцов.

Берта ждала меня, сидя в нашей служебной машине, которую поставила за углом. Она была в своих лучших мехах, в ушах – бриллиантовые серьги. Она с трудом сдерживала волнение.

– Теперь твоя очередь, Берта. Не забудь: как только кто-нибудь поднимется к Наттоллу, подашь мне знак. Помни: ты просто капризная покупательница. У этих продавцов наметанный глаз. Малейший промах – и тебя вычислят.

– Не вычислят. Я знаю, как с ними разговаривать, – прервала меня Берта, вышла из машины и направилась к магазину. Я переставил машину поближе к его дверям и стал ждать…

Минут через десять в магазин вошел мужчина. Вообще-то я предполагал увидеть женщину, но незнакомец заинтересовал меня.

Вскоре появилась Берта. Достав из сумочки носовой платок, она вытерла нос.

Я завел мотор.

Незнакомец вышел из магазина не сразу. Он был сильно взволнован. Попытался поймать такси, но свободных не было видно, и он отправился пешком. Я ехал за ним на небольшом расстоянии; к счастью, он ни разу не обернулся. Наконец он зашел в какую-то контору. «Питер Джеррет, посредник» – гласила табличка на двери.

Минут через двадцать у этих дверей появился великолепно одетый мужчина лет за пятьдесят. От него веяло уверенностью и каким-то особым спокойствием. Недолго побыв в конторе, он вышел и сел в роскошный синий «Бьюик». Я записал номер – 4-E-4704. Можно было поехать за ним, но я решил не рисковать. Да и зачем? Такие господа не ездят на угнанных машинах. Я вернулся в нашу контору и просмотрел списки автовладельцев. «Бьюик» с номером 4-E-4704 был зарегистрирован на имя Роберта Кеймерона, проживающего по адресу: 2904, Гризвелл-Драйв. Имя оказалось мне знакомым: это был второй опекун наследства Коры Хендрикс.

У нотариуса я получил краткую справку о наследстве Коры Хендрикс. Умерла она в 1924 году. Над ее имуществом была установлена опека. Опекунами стали Гарри Шарплз и Роберт Кеймерон. Все это я уже знал от Шарплза. Но при разговоре со мной он упустил одну деталь: срок опеки мог истечь и до того, как младший из наследников достигнет двадцати пяти лет, – в случае смерти обоих опекунов. «Это несколько меняет дело», – подумал я.

Когда я вернулся в наше агентство, Элси Бранд оторвалась от машинки и улыбнулась мне.

– Берта на месте? – спросил я.

Элси кивнула.

– У нее кто-нибудь есть?

– Новый клиент.

– Шарплз?

– Да.

– Не знаешь, почему он пришел?

– Не знаю. Он здесь минут двадцать. Берта как раз обедала, и он ее ждал.

– Он чем-то недоволен?

– Похоже.

– Ладно, разберемся, – сказал я и, посмотрев на Элси, добавил: – По-моему, ты слишком серьезно относишься к своим обязанностям.

Элси рассмеялась:

– С тех пор как ты настоял на прибавке моего жалованья, стоит на минутку оторваться от машинки, и Берта буквально испепеляет меня взглядом.

– Не бойся. Она только кажется строгой, сердце у нее золотое.

Я открыл дверь кабинета.

Поскольку Шарплз уплатил аванс, Берта уже не улыбалась ему и вообще была весьма сдержанна. Увидев меня, она прервала очередную фразу и воскликнула:

– А вот и Дональд! Спросите у него.

– Слушаю вас, мистер Шарплз, – сказал я, закрывая дверь.

– Что вы там наговорили Наттоллу? – мрачно спросил Шарплз.

– А что случилось?

– Наттолл позвонил мне. Как я понял, он был очень взволнован. Спрашивал, не рассказал ли я кому-нибудь о той подвеске.

– И что вы ему ответили?

– Что никому не рассказывал.

– Что ж, тогда не о чем беспокоиться.

– Нет, мне кажется, Наттолл что-то заподозрил.

– Я выяснил, кто продал ему подвеску, – бросил я.

– Что?

– Я выяснил, кто продал Наттоллу подвеску, – повторил я.

– Не может быть… Чтобы владелец такого магазина…

– Подвеску продал Роберт Кеймерон.

– О боже! Да вы с ума сошли!

– Кеймерон действовал через посредника, и посредник этот – Питер Джеррет.

– Господи, с чего вы взяли?!

– У нас свои методы, мистер Шарплз, – вмешалась Берта. – Уж не думаете ли вы, что мы даром едим свой хлеб?

– Поймите, это абсурд, – стал убеждать Шарплз. – Во-первых, я хорошо знаю Наттолла. Это человек определенных правил, и он будет хранить тайну сделки, ни за что не расскажет, у кого купил подвеску. Для владельца столь респектабельного магазина такое просто невозможно. Во-вторых, я хорошо знаю Боба Кеймерона – это мой старый приятель. В любом случае он обязательно посоветовался бы со мной. И наконец, в-третьих, я очень хорошо знаю Ширли Брюс. Она доверяет мне. Я для нее словно родственник. Она даже называет меня «дядя Гарри», и действительно она мне как племянница. А вот у Кеймерона с Ширли отношения весьма прохладные. Нет, я вовсе не хочу сказать, что она его невзлюбила, просто между ними соблюдается некая дистанция. Если бы Ширли понадобилась помощь, она обратилась бы ко мне.

– Вы, кажется, собирались познакомить меня с ней, – заметил я. – Когда же?

– Не раньше, чем поговорю с Бобом. Уверен, тогда вы поймете, как сильно ошиблись!

– Его адрес: 2904, Гризвелл-Драйв. Когда вы к нему поедете?

Шарплз посмотрел на часы и встал:

– Прямо сейчас. И если окажется, что вы совершили ошибку – а я уверен, что Боб здесь ни при чем, – вы не получите ни цента по моему счету.

Берта захотела было что-то сказать, даже рот раскрыла, но передумала. Я знал, что едва Шарплз успел подписать чек, как она уже отослала его в банк.

– Готов поехать с вами, мистер Шарплз. – Я тоже встал.

Едва машина тронулась с места, я обратился к Шарплзу:

– Как вам кажется, не лучше ли спросить у самой Ширли Брюс об этой подвеске? Если, конечно, эта подвеска принадлежала ей.

– Только не сейчас, – отрезал Шарплз.

Я ждал, что он объяснит, почему не сейчас, но он не стал продолжать. Некоторое время мы ехали молча.

– Еще не было случая, чтобы Боб сделал что-то, не посоветовавшись со мной… – вдруг сказал Шарплз.

Я никак не отреагировал на эти слова.

– Ширли – очень хорошая девушка. И мне не хотелось бы ее беспокоить. Может быть, это и не понадобится? К тому же я не хочу, чтобы она думала, что я вмешиваюсь в ее личную жизнь.

– Насколько я понял, вы стремитесь узнать, почему она продала подвеску?

– Да.

– И вы говорите, что не намерены вмешиваться в ее личную жизнь?

– Я не хочу вмешиваться. Я хочу знать. И этим должны заниматься вы. Именно за это я вам плачу.