– А у вас есть такое право?

– Да, пока младший из наследников не достигнет двадцати пяти лет... И пока не истечет срок опеки.

– Выходит, когда Роберту Хокли исполнится двадцать пять, вы должны будете отдать ему половину оставшихся денег?

– Нет, когда двадцать пять лет исполнится Ширли. Роберт на три года старше, и ему будет уже двадцать восемь. К этому сроку мы либо сразу выделим ему половину всех средств, либо учредим пожизненную ренту, половина которой будет причитаться ему.

– То есть все поделите поровну, не так ли?

– Да, но мы можем выбирать: дать наличными или учредить пожизненную ренту.

– И это все, что вы можете?

– Да.

– Но пока срок опеки не истек, вы имеете право выделять деньги наследникам по своему усмотрению?

– Вот именно.

– Так что же вам от нас нужно?

– Понимаете, – замялся Шарплз, – мне трудно объяснить, что за человек Ширли Брюс... Это очень решительная молодая особа...

– Вы это говорили...

Неожиданно Шарплз переключился на другую тему:

– Вы знаете Бенджамина Наттолла?

– Владельца ювелирного магазина?

– Да.

– Не знаком, но слышал о нем.

– Кажется, у него очень дорогой магазин? – вступила в разговор Берта.

– Он имеет дело с драгоценностями самого высокого качества, – ответил Шарплз. – Предпочитает изумруды. Большая часть наследства Коры Хендрикс – золотые прииски в Колумбии... Вы разбираетесь в изумрудах?

Глаза Берты загорелись.

– Лучшие в мире изумруды добывают в Колумбии, – пояснил Шарплз. – Колумбийское правительство полностью контролирует их добычу, устанавливает ее размер, правила огранки и продажи. Неизвестно, чем именно определяются решения правительства, – это государственная тайна. И если кто-то сумеет выяснить конъюнктуру, можно сказать, что ему крупно повезло.

– То есть? – поинтересовалась Берта.

– Гм, представьте себе, что на несколько лет добыча изумрудов прекращена... Правительство Колумбии будет утверждать, что это в интересах государства. Если вы сможете войти в доверие к кому-либо из членов правительства, то, пожалуй, вам покажут запас изумрудов – вот, дескать, тут все, а теперь добыча стоит очень дорого, и приходится ждать более благоприятной конъюнктуры...

– Ну и что? – спросила Берта.

– Дело в том, – продолжал Шарплз, – что неизвестно, действительно ли увиденное вами – весь запас изумрудов. Выяснить же это невозможно. Вам показывают какие-то камни, разложенные по полкам. Поди, разберись...

– Кора Хендрикс владела не только золотыми приисками, но и месторождениями изумрудов? – уточнил я.

– Вовсе нет. Не торопитесь с выводами, молодой человек, это может привести к ошибкам. Мы работаем с гидравлической техникой на золотых приисках, расположенных весьма далеко от изумрудного пояса. Но у меня хорошие связи в деловых кругах Колумбии, и я разбираюсь в конъюнктуре изумрудов.

– А при чем здесь Наттолл? – спросил я.

– Я довольно часто бываю в Колумбии, и, как уже сказал, там у меня есть деловые связи. Второй опекун, Роберт Кеймерон, бывает там еще чаще. Кое-что я знаю сам, кое-что – от Кеймерона. Сплетни, слухи – все это может пригодиться. А Наттолл – специалист по изумрудам и потому нуждается в такого рода информации.

– И вы с ним откровенны?

– Не совсем. Бывают сведения конфиденциального характера, ну а со сплетнями и различными слухами я его знакомлю. Мы по-своему близки, хотя он очень ловок и скрытен, короче, хитер как черт. Что ж поделаешь – приходится.

– У вас с ним какие-то общие деловые интересы?

– Нет. Отношения чисто дружеские.

– Тогда при чем здесь он?

Шарплз откашлялся.

– Два дня назад я виделся с Наттоллом. Естественно, речь зашла об изумрудах. Он сказал, что недавно приобрел для продажи интересную изумрудную подвеску – камни редкой глубины цвета. Хочет отдать их в переогранку, а оправу переделать.

Шарплз снова откашлялся и положил ногу на ногу.

– Ну-ну? – Берте не терпелось узнать, что дальше.

– Наттолл показал мне эту подвеску. Я узнал ее. Я узнал бы ее из тысячи, хотя видел давно. Когда-то она принадлежала Коре Хендрикс и была завещана Ширли Брюс.

– Наттолл взял ее, чтобы переделать и переогранить или для продажи?

– Для продажи. Переделать подвеску – его идея.

– И что же?

– А то, что я хочу знать, почему Ширли отдала подвеску ювелиру. Если ей нужны деньги, то зачем и сколько.

– А вы не хотите спросить об этом у нее?

– Нет, если она сама не рассказала мне, не могу же я приставать с такими вопросами. Да и, может быть, все не так просто...

– Что вы имеете в виду?

– Ну а если на нее оказали давление...

– Шантаж?

– Мне не нравится это слово, мистер Лэм. Лучше говорить о давлении.

– Разве это не одно и то же?

Шарплз промолчал.

– Так что же вы хотите от нас? – поинтересовалась Берта.

– Узнать, во-первых, как попала подвеска к Наттоллу. Думаю, это непросто: ювелиры умеют хранить тайны клиентов. А во-вторых, зачем Ширли деньги и сколько именно.

– Каким образом я смогу познакомиться с мисс Брюс? – спросил я.

– Я представлю вас.

– А как быть с Наттоллом?

– Понятия не имею. Это ваша забота.

– Может быть, пойти к нему в магазин и поинтересоваться, есть ли в продаже изумрудная подвеска такого-то типа? – предложила Берта.

– Не говорите глупостей! – прервал ее Шарплз. – Один шанс из ста, что Наттолл покажет вам подвеску. А если и покажет, вам все равно не удастся узнать, как она к нему попала. Это не простое дело, мисс Кул.

Берта откашлялась.

– Обычно мы берем аванс...

– Это не в моих правилах.

– Без аванса мы не работаем, – вмешался я. – Выпишите, пожалуйста, чек на пятьсот баксов и нарисуйте подвеску.

Шарплз молча смотрел на меня.

Берта протянула ему ручку.

– Спасибо, не надо, – отказался Шарплз. – Чтобы нарисовать ювелирное изделие, нужен карандаш. Иначе не передать игру света...

– Ручка нужна, чтобы подписать чек, – твердо сказал я.

Ювелирный магазин Наттолла напоминал ледяной дворец. Вошел я в него через автоматически раскрывающиеся двери. Я знал, что стоит нажать определенную кнопку, и двери эти станут непреодолимым препятствием на пути нежеланного гостя.

Изысканно одетый молодой человек с безупречными манерами придирчиво окинул меня взглядом и вышел навстречу.

– Наттолл на месте? – спросил я.

– Не знаю. Утром я его не видел. Если он здесь, что передать?

– Скажите, что его спрашивает Дональд Лэм.

– По какому делу?

– Я детектив.

– В этом я почти не сомневался, – улыбнулся молодой человек.

– А я не сомневался, что вы не сомневались, – парировал я.

– Зачем вам мистер Наттолл?

– У меня к нему небольшое дело.

– Какое?

– Недавно была заложена одна вещица. Она меня интересует.

– Вы ищете ее у нас?

– Да.

– А зачем она вам?

– Для дела.

– Вы не могли бы ее описать?

– Я хотел бы поговорить с вашим шефом.

– Минутку. Подождите, пожалуйста, здесь.

Слово «здесь» он произнес так, будто приказал мне стоять по стойке «смирно».

Я закурил. Молодой человек быстро направился к телефону, что-то проговорил в трубку, затем так же быстро вышел через служебную дверь. Вскоре он вернулся.

– Мистер Наттолл уделит вам несколько минут.

Мы поднялись по широкой лестнице, прошли через приемную, где сидела секретарша, и оказались в просторном кабинете. Мягкое освещение, ковер и удобные кресла создавали атмосферу особой, изысканной роскоши.

Человек, сидевший за письменным столом, неприязненно посмотрел на меня. Таким взглядом обычно встречают налоговых инспекторов.

– Наттолл, – представился он.

– Лэм.

– Документы у вас с собой?

Я протянул свое удостоверение.

– Что вам угодно?

– Меня интересует изумрудная подвеска.

– Какая? – Ни один мускул не дрогнул на его лице.