– Нет.

– Так знайте: скоро здесь будет полиция.

– Полиция?

– Да.

Он сразу помрачнел.

– Сегодня днем убит Роберт Кеймерон.

– Кто его убил?

– Пока неизвестно.

– Мотивы?

– Тоже неизвестны.

Он закурил.

– Зачем вы мне это рассказываете?

– Сам не знаю. Я работал на одного человека, связанного с этой опекой, и заинтересовался судьбой наследства. У Ширли Брюс я уже побывал, теперь решил познакомиться с вами.

– Зачем?

– Я же сказал: сам не знаю.

После короткой паузы Роберт Хокли заговорил. Он сильно волновался, сигарета так и прыгала у него в зубах, а клубы табачного дыма, казалось, служили знаками препинания в потоке слов.

– Плевать мне, что Кеймерона убили! Я не собираюсь лицемерить. Он был мне глубоко противен. Как, впрочем, и Гарри Шарплз. Тоже мне опекун! Небось сами состряпали этот паршивый документ. Конечно, Кора Хендрикс им доверяла... Вот они и воспользовались этим. Самое обидное, что ни к чему не придерешься – абсолютная, так сказать, водонепроницаемость и противоударность. Прикрываясь своими правами опекунов, они могли обдирать меня как липку. Чем и занимались... Мой адвокат советует пока не лезть на рожон. Но если когда-нибудь удастся доказать, что они в сговоре с Ширли Брюс и дают ей больше, чем мне, тогда я смогу обратиться в суд. Если, конечно, моя репутация будет безупречной... Вот я и ковыряюсь в авторемонтной мастерской, пока господа опекуны раскатывают по белу свету! Уличить их в сговоре со второй наследницей – мой единственный шанс. Иначе мне ничего не добиться.

– А вы уверены, что был сговор? Разве Ширли получает больше, чем вы?

Роберт побагровел, услышав это имя.

– Ах, крошка Ширли! Это та еще штучка! Этакая ласковая кошечка. Чуть заметит, что добрые дядюшки пытаются сунуть ей лишнее, сразу же поцелуйчиками и причитаниями пресекает эти попытки. Что вы! Она не возьмет ни цента больше, чем получаю я. А вы видели, как она живет? Роскошная квартира, дорогие тряпки, по полдня торчит в салонах красоты. На какие, спрашивается, шиши?

– Мне это тоже интересно, – сказал я.

– А вы у нее спросите! Или Шарплза с Кеймероном. По условиям опеки она должна получать ровно столько, сколько я. Откуда же у нее такие деньги?

– Может быть, у нее есть другие источники дохода?

Хокли рассмеялся:

– «Другие источники»! Будь я такой очаровательной девочкой в шелковых чулочках и кружевных трусиках, у меня, пожалуй, появились бы «другие источники дохода». Расспросите-ка Шарплза с Кеймероном о ее доходах.

– Кеймерона мне расспросить не удастся – он мертв.

– Но остался Шарплз.

– Думаю, его об этом уже расспрашивали.

– Конечно! И еще не раз расспросят.

– Ширли Брюс – ваша родственница?

Роберт Хокли с удивлением посмотрел на меня:

– Вы что же, занимаетесь этим делом и не знаете, кто такая Ширли?

– А кто такая Ширли?

– Крошка Ширли, – с издевкой проговорил Роберт, – бедная сиротка, дочь какой-то дальней родственницы Коры Хендрикс. Занятная получилась история: Кора уезжает по делам в Штаты, а возвращается месяцев через семь-восемь с младенцем на руках. Как вам это нравится?

– Вы хотите сказать, что Ширли – дочь Коры Хендрикс?

Он пожал плечами.

– А кто отец? – спросил я.

– Вот именно: кто отец?

– Вам что-нибудь известно?

– Мне известно, что я слишком много болтаю, – отрезал Роберт. – Так что же Кеймерон?

– Убит. По его комнате летала ручная ворона.

– Слышал я об этой вороне.

– Еще у него была изумрудная подвеска. О ней вы слышали?

Он покачал головой.

– Как бы то ни было, – сказал я, – вам, наверное, придется смириться с мыслью, что опекуны – ловкие ребята. Они пустили деньги в оборот и изрядно увеличили наследство.

Он подозрительно посмотрел на меня. Потом подошел к телефону, набрал номер и сказал в трубку:

– Алло, Джим! Привет, это Хокли. Я сейчас узнал, что Роберта Кеймерона сегодня пришили. Надо проверить. Если это так, выясни, сколько денег у него было, когда он стал опекуном, и сколько на счете сейчас. И еще надо бы выяснить, откуда у Ширли Брюс побочные доходы. Понял?

Расслышать, что отвечали на другом конце провода, было невозможно. Хокли продолжал:

– Да так, сообщили... Пришел тут ко мне один тип. Говорит, скоро сюда нагрянут фараоны... Конечно... Конечно... Буду осторожен... Какого черта притворяться, что я любил этого старого ублюдка?! Еще бы! Я даже рад, что его пришили... Ладно, буду осторожен... Наведи справки и позвони. Пока.

Он повесил трубку и посмотрел на меня, как будто увидел впервые.

– Черт возьми, вы, однако, умеете слушать! Я вам столько всего наговорил... Катитесь-ка отсюда!

– Может быть...

Он двинулся ко мне, сжав кулаки.

– Я сказал: вон отсюда!

– Спокойно, не стоит напрягаться: я просто забежал на минутку.

– Может, конечно, все, что вы слышали, – правда, но я предпочитаю получать информацию от моего адвоката. Кстати, какие-нибудь документы у вас есть?

Я протянул свое удостоверение.

– Буду вам очень признателен, если полиция не узнает о моем визите.

– Ничего не обещаю, – проговорил он, изучая удостоверение. – Вы кто, Кул или Лэм?

– Лэм. Кул – женщина.

– Ладно, если вы не врете, я с вами как-нибудь побеседую. А что у вас за дело, связанное с наследством? Вас Шарплз нанял?

Улыбнувшись, я вышел из квартиры.

– Конечно, Шарплз – я сразу понял! Кто же еще! Да я вам шею сверну, если вы работаете на этого негодяя! – И он двинулся вслед за мной по коридору.

У лестницы я остановился:

– Боюсь, ваш адвокат не заметил одну деталь в условиях опеки.

– Какую?

– В случае смерти обоих опекунов или истечения срока опеки наследство должно быть разделено поровну.

– Вы много знаете и много болтаете.

– Один из опекунов мертв. – С этими словами я повернулся к нему спиной и стал спускаться по лестнице.

На следующее утро, когда я вошел в агентство, Берта Кул радостно встретила меня:

– Дональд, милый, ты просто молодчина! Замечательно справился. Я знала, что после твоего возвращения дела у нас пойдут на лад.

– Что случилось?

– Гарри Шарплз. Ты его отлично раскрутил.

– О чем ты?

– Он только что звонил, предлагает тебе пятьсот долларов в неделю. Понимаешь, хочет, чтобы ты работал на него постоянно.

– Постоянно?

– Ну конечно! Чтобы все время был при нем.

– И как долго?

– Гарантирует полтора месяца.

– Пошли к черту.

Берта резко выпрямилась – стул под ней заскрежетал.

– То есть как?

– Очень просто. Не хочу я на него работать.

– Что значит «не хочу»?! – заорала Берта. – Ты что, разборчивая невеста? Пятьсот баксов в неделю! Ты с ума сошел!

– Отлично, – сказал я. – Берись за эту работу сама.

– Я?

– Ты.

– Я ему не нужна. Он хочет иметь дело с тобой.

– Ему нужен телохранитель, ясно тебе? А эта работа не по мне.

Берта молча смотрела на меня.

– Мне надо кое-что разузнать, – продолжил я. – Тебе случайно не известно, куда делась эта ручная ворона?

– Не знаю и знать не хочу, – отрезала Берта. – Ты что, идиот – отказываться от работы, за которую платят две тысячи в месяц? Кто тебе даст столько?! Подумай хорошенько.

– Я уже подумал.

Берта решила изменить тактику.

– Дональд, милый, – спросила она вкрадчиво, – ты у нас шутник, скажи правду, ведь ты разыгрываешь старушку Берту, да?

Я промолчал.

Она стыдливо улыбнулась:

– Я без тебя – никуда. Ты у нас голова.

Я по-прежнему молчал.

Берта продолжала:

– Помнишь, как ты пришел сюда наниматься? С работой тогда было непросто, а тебе хотелось кушать. Ты бедствовал, голодал. Если бы тогда тебе предложили хоть малую часть тех денег, что предлагает Шарплз, ты был бы счастлив...

– Пожалуй.

– Я никогда не забуду, какой ты был бледный, худой. Как благодарил, когда я взяла тебя на работу! Господи, как ты вкалывал! Выполнял каждое мое поручение. Потом Берта стала доверять тебе все наиболее важное. А потом мы стали партнерами. И дела у нас пошли в гору. Разве не так?