– Не знаю. Но хотела бы узнать.

– Для этого вам не нужен частный детектив. Когда кто-то умирает, власти Калифорнии взимают налог на наследство. Тайные вклады могли бы здорово ударить по карману штата, вот законодатели и выдумали целый ворох хитрых правил, согласно которым вклады Кеймерона перестанут быть секретом.

– Вы шутите?

– Нисколько. Можете не беспокоиться по этому поводу.

Она наклонилась ко мне:

– Вы будете охранять дядю Гарри?

– Не думаю.

– Почему?

– У меня много других дел.

– Каких?

– Да так, разных.

– Но я вам заплачу. И он будет платить.

– Знаю. Но у меня действительно мало свободного времени.

– Значит, не хотите?

Из кухни раздался голос Хуаниты:

– Тут почти не осталось сливок!

– Вылей все, что есть, в кувшинчик и неси сюда.

– Хуанита ваша служанка? – спросил я.

– Да что вы! Подруга. Иногда, правда, очень надоедливая. Там, в Южной Америке, она нанимается служанкой. Я в этом уверена. Ей уже много лет, и она очень одинока. У нее потребность перед кем-то изливать душу, а с дочерью они не ладят. Думаю, виновата в этом Хуанита, но и Дона не без греха – она так старается добиться успеха, что даже для общения с родной матерью не находит времени. У латиноамериканцев это считается страшным грехом. Для Хуаниты главное – родственники и друзья. Деньги уже потом. Конечно, она зануда, но я все равно ее люблю.

Вернулась Хуанита с кувшинчиком сливок. Минут пять мы вели светский разговор, а затем я сказал, что мне пора. Ширли пыталась задержать меня – вероятно, надеялась, что Хуанита уйдет раньше и мы останемся наедине. Я даже подумал, что она просто выставит Хуаниту, но ошибся. Может быть, Ширли поняла, что в этом случае вместе с Хуанитой уйду и я.

Ширли проводила меня до двери. Убедившись, что Хуанита не идет следом, вышла за мной на лестничную площадку... Я знал, что будет дальше, и решил держаться невозмутимо. Она крепко схватила меня за запястья, прижалась к моей груди и горячо поцеловала в губы.

– Дорогой мой! – прошептала она с таким видом, будто не может разорвать объятия, и, больше ничего не сказав на прощание, захлопнула за собой дверь.

Напротив дома Ширли стояло несколько машин. В это время люди обычно возвращаются с работы, так что эти машины не привлекли моего особого внимания.

Я подал свою машину назад до тех пор, пока не уперся в бампер чьей-то машины, и вырулил на дорогу.

За рулем машины, следующей впереди меня, сидел мужчина лет тридцати пяти. Казалось, он не торопился. Пассажир рядом с ним больше походил на водителя. Они молчали, не смотрели по сторонам. Я посигналил и обогнал их. В зеркале заднего вида я заметил, что, как только я выехал на дорогу, со стоянки у дома Ширли тронулась какая-то машина. Ее водитель явно спешил – он еле-еле успел вписаться в ряд следом за мной, едва не задев заднее колесо моей машины. Рядом с этим водителем тоже сидел какой-то молчаливый тип.

Я замедлил ход и задумался.

На полицейских эти люди не были похожи. Может, частные сыщики? Если так, кто-то им неплохо заплатил.

Я включил сигнал левого поворота. Машина, шедшая впритык за мной, прижалась к левой кромке. Вторая – тоже. В последний момент я переключил сигнал на правый поворот, резко крутанул руль и, вызвав целую бурю недовольства у водителей – завыли клаксоны, зазвучала ругань, – юркнул в улицу направо. Мои преследователи, видимо, не ожидали такого. Одна машина не смогла пробиться сквозь поток транспорта, однако вторая все-таки сумела свернуть вслед за мной.

Я затормозил у светофора, опустил стекло и крикнул:

– В чем дело, ребята?

Они даже не посмотрели в мою сторону. Но когда я вышел из машины, водитель тоже сошел на тротуар, сделав вид, будто ищет номер какого-то дома.

Я вернулся в машину, выжал газ и, нарушив все правила, умчался в боковой проезд. Через квартал обернулся: «хвоста» не было.

Убедившись, что преследователи отстали, я поехал к конторе Питера Джеррета.

Тот вовсе не хотел со мной разговаривать. Дескать, он собрался закрыть контору и уйти. Уже поздно, и он приглашен на ужин. Он и так рассказал все, что знал, более того, дал ценную информацию. Не могу ли я прийти завтра?

– К сожалению, не могу, – ответил я.

Он нетерпеливо посмотрел на часы и пригласил меня в кабинет.

Теперь у меня было достаточно времени более внимательно рассмотреть Джеррета.

Он был высок, сухопар, лет пятидесяти двух, с большими залысинами. Недостаток волос на голове как бы компенсировался очень густыми бровями. Когда он начинал говорить о деле, то пригибал голову и в упор смотрел на собеседника из-под своих густых насупленных бровей. Должно быть, его взгляд производил впечатление.

Я выдержал этот взгляд и спросил:

– Зачем вам понадобилось выводить меня на эту Филлис Фейбенс?

– Я иногда занимаюсь антиквариатом. Это у меня хобби. Вот и вспомнил, что как-то купил у мисс Фейбенс подвеску.

– Часто вы занимаетесь такими делами?

– Какими? Антиквариатом?

– Да.

– Время от времени. Сейчас реже – спрос не тот.

– И что вы делаете с этим добром? Меня интересует финансовая сторона.

– Простите, но это уже мое личное дело.

– Спасибо за честность. Тогда ответьте на другой вопрос: вы не рассказывали сержанту Бьюде о вашем «хобби»?

– Он меня о нем не спрашивал.

– А по своей инициативе вы ни о чем не рассказываете?

– Как, впрочем, и вы.

– Вы сбывали антиквариат Кеймерону?

– Нет.

– Допустим, Филлис Фейбенс сказала правду: она действительно продала вам гранатовую подвеску. Что стало с этой подвеской?

– Я ее продал.

– Мистеру Кеймерону?

– Нет.

– Каким же образом она попала к Кеймерону, да еще с изумрудами вместо гранатов?

– Я не уверен, что это та самая подвеска.

– Выходит, вы плохо помните эту подвеску?

– Совершенно верно.

– Вы даже забыли, какие в ней были камни – гранаты или изумруды?

Он промолчал.

– Интересное дело, – продолжил я. – Вы такой специалист и не помните, что купили – драгоценность или дешевую побрякушку.

– Когда подвеска была в моих руках, изумрудов в ней не было.

– Значит, вы не уверены, что это та самая подвеска?

– Нет. Помню только, что Филлис Фейбенс продала мне украшение такого же стиля. Это было уже давно. И я забыл подробности – пришлось заглянуть в записи. Я, мистер Лэм, хотел вам помочь, а в ответ вместо благодарности слышу обидные вещи.

– В таких играх результат часто совсем не тот, какого ожидают.

– Согласен.

– Мне показалось, что Филлис Фейбенс специально подставили, чтобы запутать следы.

– Очень жаль. Я действительно хотел помочь вам.

– Мисс Фейбенс держалась совершенно спокойно, охотно отвечала на вопросы и с такой готовностью вызвалась помочь, что я сразу насторожился.

– Уверяю вас, мистер Лэм, я вовсе не собирался вас запутать...

– Интересная получается история. Вы покупаете у Филлис Фейбенс подвеску и продаете ее по каналам, которые держите в секрете. Подвеска оказывается у Роберта Кеймерона. Он заменяет гранаты и искусственный рубин на прекрасные изумруды и снова приносит ее вам для оценки. Вы показываете подвеску Наттоллу, потом возвращаете ее Кеймерону, а тот – уже после оценки – опять вынимает из оправы изумруды, возможно, для того, чтобы вставить те самые гранаты и рубин.

– Ничего не понимаю.

– Вы сыграли немаловажную роль в этой истории. Сначала купили подвеску, потом продали ее, потом некий человек вставляет в подвеску изумруды и снова приносит вам, чтобы вы оценили ее у Наттолла. И после этого вы утверждаете, что торговля антиквариатом для вас лишь хобби? Вы прямо как Рим.

– Как это понимать?

– Все дороги ведут к вам.

– У меня есть только одно объяснение.

– Какое же?

– Подвеска, купленная мною у Филлис Фейбенс, и подвеска, которую приносил для оценки Кеймерон, – вещи разные. Хотя в какой-то момент я готов был поклясться, что оправа одна и та же.