Она возникла за моей спиной незаметно.

– Дональд Лэм? – услышал я, и в ее голосе прозвучали мурлыкающие нотки.

– Шейрон? – поинтересовался я в свою очередь.

– Да. Хотите поговорить?

– Предпочел бы сначала выпить.

– А что, без подогрева у вас со мной разговора не получится?

– Я и вам предлагаю выпить со мной за компанию.

– Увы – не могу! Я на работе.

– А где нам удастся поговорить?

– Следуйте за мной!

Она провела меня к кабинке в дальнем углу, которая так была расположена, что почти не просматривалась из общего зала.

– Что бы вы хотели выпить, Дональд?

– «Кинг Альфонс», – был мой ответ.

– Хорошо. Закажу и принесу сама. Дайте мне доллар, Дональд.

Я подчинился.

– Буфетчик – славный парень, – заявила она. – Он меня подстрахует и даст знать, если понадобится мое присутствие. Так что сидите здесь и можете расслабиться.

Я расположился в мягком кожаном кресле и стал ждать.

К тому времени, когда Шейрон вернулась с коктейлем, мои глаза достаточно адаптировались к полумраку кабинки и я смог ее рассмотреть.

Она была стройной, с длинными ногами, округлыми формами и холодными, оценивающими глазами, в которых постоянно светились настороженность и профессиональная сдержанность.

Шейрон принесла заказ на небольшом подносе, наклонилась, чтобы поставить его на столик, поспешно оглянулась через плечо, затем подвинула поднос на угол и села рядом со мной.

– Дональд, – произнесла она, – я напугана.

– И здорово? – поинтересовался я.

– Не настолько, чтобы отказаться от тысячи долларов, но все равно мне страшно.

– Значит, вы сорвете на этом целую штуку? – удивился я.

Ее брови полезли на лоб от удивления.

– Разве вы этого не знали, Дональд?

Я покачал головой.

– Дональд, а вы что с этого будете иметь?

– Не знаю, – ответил я. – Но уж точно не тысячу долларов.

– Не будьте таким.

– Каким?

– Не темните, когда я прошу вас выложить карты.

– Предположим, что мы начнем складывать два плюс два, – сказал я. – Для начала мне хотелось бы знать немного больше, почему ваш выбор упал именно на меня.

– Потому что вы мне понравились. На такой работе, как моя, поневоле приучаешься оценивать мужчин с первого взгляда. А вы мне запомнились, когда были здесь несколько дней назад с какой-то женщиной. Кстати, кто она такая, Дональд?

– Просто подруга.

– Она… она не могла оторвать от вас глаз, а вы оказались истинным джентльменом, таким внимательным, таким сдержанным и… словом, такое увидишь не часто… Скажите, Дональд, она замужем? Только к чужим женам проявляют столько внимания.

– Мы же собирались вести речь о вас, – напомнил я.

– Одно другому не мешает. Я ведь вас совсем не знаю. В конце концов, – заметила она лукаво, – не исключается, что нам вместе придется провести ночь.

– Вот поэтому я и здесь, чтобы знать, как себя вести, – последовал мой ответ.

– К этому мы еще вернемся, – возразила она. – Теперь же я хотела бы знать, могу ли я попасть в переделку?

– Это будет зависеть… от обстоятельств.

– От чего?

– От того, как много вам известно.

– Дональд, почти ничего. Я вошла в этот мотель, и портье пристально оглядел меня с головы до ног. Насколько я понимаю, этот тип заявил полиции, что узнает меня, если увидит вновь. Ну так вот, если это так, то у меня просто нет выбора, потому что не могу бросить свою работу, и рано или поздно полиция все равно до меня доберется, и тогда уже объясняться с ними будет намного сложнее.

– И поэтому? – спросил я.

– Поэтому при наличии тысячи баксов для поднятия духа я намерена опередить события.

– И все же, что вы собираетесь предпринять?

– Разве вы не в курсе?

– Только в общих чертах. Хотелось бы услышать о том, что произошло, в вашем изложении.

– Все, что я знаю, это только то, что полиция попыталась проверить журнал регистрации, и указанный мною адрес оказался липовым, то есть адрес-то такой существует, да только люди, которые там живут, не те, которые им нужны. Им не составило труда доказать, что они находились в Сан-Франциско как в субботу, так и в воскресенье.

Затем дошла очередь до номера автомобиля. Записанный мною принадлежал «олдсмобилу», а его владельцы провели уик-энд в Сиэтле. Естественно, полиция поняла, что имеет дело с фальшивкой. Я записала марку автомобиля как «Кадиллак».

– Почему же эту марку?

– Просто потому, что эта машина первой попалась мне на глаза, когда я выглянула в окно вестибюля мотеля. Это был «Кадиллак» с номером GH535. Я изменила букву «G» на «C» и записала номер CH535.

– Значит, полиция в курсе, что все это туфта, – заметил я. – Не исключено, что начнут проверять все «Кадиллаки» с похожими номерами.

– Вряд ли, – ответила она. – Скорее всего решат, что весь номер выдуман… так бы оно и было, не выгляни я в окно и не обрати внимание на этот автомобиль среди четырех или пяти, стоявших перед входом.

– А что дальше? – спросил я. – Куда двинем отсюда?

– А дальше, – ответила она, – мне придется поехать с вами в мотель, войти и спросить ключ. Портье к этому времени уже сообщит полиции, что парочка, которая снимала номер, прислала денег для уплаты за то, чтобы его забронировали за ними, и вернется из Сан-Диего, чтобы вновь обосноваться в нем. Мы пройдем в комнату, закажем выпивку, и тут нагрянет полиция. Меня начнут допрашивать, и я выдам себя за падшую женщину, а вам придется выступить в роли ловеласа.

– И вы готовы рискнуть репутацией?

– Готова зайти настолько далеко, – подтвердила она. – В конце концов, никто не ожидает от распорядительницы коктейль-бара безупречного поведения. Я же тертый калач. Была замужем и развелась и… ну, словом, до святой мне далеко.

– А разве огласка не отразится на вашей работе?

– Боже, конечно нет. Владельцу только на руку распорядительница, прославившаяся в пикантном плане. По этой части будет все в порядке.

– А по какой части возможен прокол?

– Их хватает. Все зависит от того, как поведет себя полиция.

– И чего же опасаетесь?

– Я собираюсь быть с ними почти откровенной. Расскажу о том, о чем они уже догадались: что, не будучи замужем, провожу с вами медовый месяц.

– А как было на самом деле? – не унимался я.

– А на самом деле тот мужчина, с которым я была, известен мне только по имени: Карлетон.

– И вы не знали его фамилии?

– Представьте, что не знала.

– Как долго вы знакомы?

– Видела его только здесь… ну, быть может, раз десять.

– И вы поощряли его?

– По большей части просто разговаривала с ним, а пару раз, когда делать было особенно нечего, присаживалась за его столик.

– И как же вы сблизились?

– Получилось так, что в ту субботу он оказался совершенно свободным, и я это поняла. Не спрашивайте, как мне стало ясно, – глаз у меня наметанный: я догадалась, как только он вошел.

– И часто на вас находит подобное озарение?

– Бывает, но это оказался особый случай. Даже не зная его, могу рассказать вам о нем, Дональд, то, что тогда мне стало ясно. Этот мужик женат. Его жена сейчас где-то на выезде: то ли в гостях, то ли по делу, и он совершенно свободен.

– А вы-то сами? – поинтересовался я.

– Не буду врать, – ответила она. – Я тоже пока не у дел. В течение прошлого месяца встречалась с одним парнем, но потом порвала с ним и… ну, мне нечем было заняться… некуда поехать, кроме своей квартиры, и меня одолело одиночество.

– И как потом развивались события?

– Ну, все началось немного погодя. Карлетон пригласил меня пообедать. Я полагала, что если поеду с ним, то все ограничится рестораном. Именно так я себе это представляла.

– А что у него было на уме?

– Получить от меня максимум, как мне думается. У вас, у мужиков, других мыслей не бывает. Ему хотелось попытать со мной счастья, если, конечно, не получит от ворот поворот. Дьявольщина, а что еще вы ожидаете?